Методологическую основу для понимания различия между анализируемыми явлениями дает высказывание К. Маркса по поводу средств и предметов труда, которое может быть спроецировано на любую деятельность человека, в том числе и противоправную: "Средство труда есть вещь или комплекс вещей, которые рабочий помещает между собою и предметом труда и которые служат для него в качестве проводника воздействия на этот предмет". И далее: "… в процессе труда деятельность человека при помощи средств труда производит заранее намеченное изменение предмета труда".
При анализе соотношения предмета преступления с орудиями и средствами совершения преступления необходимо также учитывать, что один и тот же объект материального мира может выступать в качестве предмета преступления в одном составе преступления, и в качестве орудия или средства его совершения - в другом. Поэтому здесь и далее определение места того или иного предмета в составе преступления будет производиться только в рамках конкретного состава преступления.
В современной уголовно-правовой литературе основное различие между понятиями предмета преступления и орудиями и средствами совершения преступления проводится по характеру воздействия виновного на эти материальные объекты в процессе совершения преступления. "Если вещь или иной материальный объекты выступает в качестве средства, то он используется виновным как инструмент для воздействия на окружающие предметы. Что же касается предмета, то он, наоборот, сам подвергается воздействию со стороны преступника и используемых им средств и орудий при посягательстве на объект преступления". Именно такое понимание вопроса о соотношении анализируемых понятий дается и в современной учебной литературе.
Однако такой разграничительный признак во многих случаях недостаточен для четкого различения предмета преступления и орудий и средств совершения преступления. Во многих составах преступлений объект материального мира одновременно подвергается преступному воздействию со стороны виновного и используется им как "инструмент" в преступной деятельности. К примеру, сложно определить, чем является государственное пробирное клеймо в составе нарушения правил изготовления и использования пробирного клейма: оно не только подвергается преступному воздействию, но и само используется для причинения вреда охраняемым уголовным законом благам. Аналогичные проблемы возникают при анализе составов незаконного обращения с ядерными материалами и радиоактивными веществами; нарушения правил обращения экологически опасных веществ и отходов и других.
Существенную помощь в разрешении данного вопроса способно оказать понятие предмета преступления, данное В.Н. Кудрявцевым, который указывал, что характерной особенностью предмета преступления является не только то, что он подвергается непосредственному воздействию со стороны субъекта, но также и то, что он находится в определенном соотношении с объектом посягательства: предмет служит либо необходимой материальной предпосылкой, либо формой закрепления того общественного отношения, на которое посягает преступление. "Ни документ, используемый при мошенничестве, ни оружие при убийстве не являются предметами преступлений, а служат лишь средствами их совершения. Даже если эти вещи и подвергаются определенному воздействию со стороны преступника, они не обладают вторым необходимым признаком предмета преступления, ибо не находятся в указанном соотношении с объектом посягательства". Аналогичной позиции придерживался М.А. Гельфер. Принимая во внимание то, что нарушение правил изготовления и использования государственных пробирных клейм посягает на отношения в сфере экономической деятельности, и само государственное пробирное клеймо неразрывно связано с данными отношениями, оно безусловно должно быть отнесено к предмету преступления.
Однако приведенным примером соотношение предмета преступления с орудиями и средствами совершения преступления иллюстрируется лишь в части. В науке уголовного права в течение продолжительного времени ставился вопрос о том, как быть с поддельными денежными знаками, порнографическими предметами, наркотическими средствами и психотропными веществами, которые не входят в состав охраняемых общественных отношений, но с которыми уголовное законодательство связывает вопросы уголовной ответственности за совершение соответствующих преступлений. Тезис о том, что данные предметы не могут быть вынесены за пределы состава преступления не оспаривался криминалистами. Разногласия имелись лишь по вопросу о том, к какому элементу состава преступления необходимо относить их.
В.К. Глистин считал, что "те предметы, которые стоят вне охраняемого общественного отношения, не относятся к объекту. Будучи компонентами преступления, они служат орудием воздействия на общественное отношение. В этом случае они являются элементом объективной стороны состава преступления". Он полагал, что "трактовка предмета общественного отношения как материальной вещи, с одной стороны, оставляет вне рассмотрения сущность предмета в той группе, которую называют идеологическими отношениями, а с другой - относит по признаку материальности к объекту вещи, которые принадлежат другим компонентам преступления". Таким образом, к объективной стороне им были отнесены названные "инструментами взлома общественных отношений": прочитанное виновным письмо в составе нарушения тайны переписки, перевозимые товары в составе контрабанды, государственный флаг и герб в составе надругательства над символами государственной власти, документы отчетности в составе приписок о выполнении народнохозяйственных планов.
Близкую позицию по данному вопросу занимал А.А. Пионтковский, который писал: "объектом взяточничества является нормальная работа государственного аппарата, а предметом взяточничества являются определенные материальные ценности; объектом спекуляции являются советская торговля и интересы потребителя, а предметом спекуляции являются продукты сельского хозяйства промышленные товары или иные предметы; объектом контрабанды является монополия внешней торговли Советского Союза, а предметом контрабанды являются товарно-материальные ценности, незаконно перевозимые через советскую границу и т.д. При таком понимании предмета преступления он не относится к объекту, а является принадлежностью объективной стороны состава этих преступлений".
Стоит заметить, что точка зрения А.А. Пионтковского является более последовательной и соответствующей общему учению о составе преступления, чем позиция В.К. Глистина. В самом деле, в структуре признаков состава преступления не имеется такого элемента, как "орудие воздействия" или "орудие взлома" охраняемых уголовным законом общественных отношений. Называя таким образом перечисленные материальные предметы, В.К. Глистин ничем не обосновывает необходимость введения в общее учение о составе преступления нового элемента. В отличие от данного автора, А.А. Пионтковский лишь иным образом расположил общепризнанный элемент - предмет преступления - в системе признаков состава преступления.
С таким решением вопроса о месте "антиобщественных" предметов в составе преступления не согласился В.Я. Таций: "с одной стороны, указанные предметы не являются элементами охраняемого отношения, а с другой стороны их нельзя отнести и к объективной стороне, ибо они не могут рассматриваться как орудие совершения преступления". Рассматривая в качестве примера состав подделки, изготовления или сбыта поддельных документов, штампов, печатей и бланков, В.Я. Таций считает, что "объектом уголовно-правовой охраны не могут быть отношения, возникающие по поводу поддельных документов, штампов, печатей. Таким объектом являются как раз те общественные отношения, которые направлены на предотвращение подделки и использования этих предметов. Предметом же отношений, охраняемых уголовным законом, выступает установленный порядок изготовления, выдачи и использования документов, штампов и печатей. Поэтому поддельные документы, бланки, печати не входят в структуру охраняемого общественного отношения и должны признаваться предметами преступления".
Принципиальность рассматриваемого дискуссионного вопроса не позволяет ограничиться выбором одной из перечисленных выше позиций с приведением критики остальных. Необходимо остановиться на нем более подробно.
Из приведенной в приложении таблицы, отражающей классификацию предметов преступления по различным основаниям, видно, что в силу обладания признаками повышенной опасности законодатель придает уголовно-правовое значение тем или иным предметам в 36 статьях УК, что составляет 13% от общего количества статей Особенной части УК и 24% от общего числа названных в УК предметов преступления. При условии исключения из общей массы предметов "нетрадиционных" предметов преступления - людей и информации - доля этих предметов увеличивается до 43%. На то, что особый правовой режим, вызванный полезными или вредными свойствами предмета, чаще всего служит причиной выделения объекта материального мира в качестве предмета преступления указывал и В.Я. Таций.
Другую группу предметов составляют обозначенные в УК поддельные, фальсифицированные документы и средства идентификации: избирательные документы в ст.142, 142.1, государственное пробирное клеймо в ст.181, проспект эмиссии или отчет об итогах выпуска ценных бумаг в ст.185, деньги и ценные бумаги в ст.186, кредитные или платежные карты в ст.187, бухгалтерские и иные учетные документы в ст. 195, доказательства по гражданскому или уголовному делу в ст.303, рецепты на получение наркотических средств и психотропных веществ в ст.233, номера транспортных средств в ст.326, официальные документы, государственные награды, штампы, печати, бланки в ст.327, марки акцизного сбора, специальные марки или знаки соответствия в ст.327.1.