История и последствия сельхоз освоения России (стр. 5 из 7)

Сталинский период - эпоха «великих преобразований» природы. Именно в это время были построены каналы и гидроэлектростанции, зарегулированы русла рек в Европейской части СССР, залиты пойменные земли, проведены первые крупномасштабные работы по орошению засушливых земель, вызвавшие позже необратимые негативные агроэкологические изменения. «Орошение 4 миллионов га земель Заволжья, подверженных засухе, гидроэлектрические станции: Куйбышевские, Угличская, Рыбинская и другие, каналы Москва-Волга и Волга-Дон, Волго-Балтийский и Камо-Печорский водные пути, углубление Волги до 5 метров и многие другие мероприятия - вот что значит социалистическая реконструкция Волги» - пишет современник в 1939 г. [4, С. 12]. «Изменяется физическая география. Ее переделывают посредством грандиозных мелиорационных и гидротехнических работ». Излишне напоминать, что основная часть этих работ выполнялась руками заключенных, в том числе, крестьян. В результате был достигнут двойной эффект - уничтожен природный и человеческий ресурс сельского хозяйства.

Процесс деградации земель степной полосы, начавшийся в Докучаевский период, был продолжен благодаря «курсу на индустриализацию», безжалостным мелиоративным мероприятиям, массовым насильственным миграциям населения в районы «великих строек», к которым относились каналы и ГЭС. «Девственных, нетронутых ковыльных степей в Советском Союзе осталось уже немного; площадь их с каждым годом уменьшается...Сейчас большие стаи стрепетов можно видеть только во время осеннего перелета в Дагестане, да в казахстанских и оренбургских степях».

Новые тенденции проявляются и в естественных науках того времени. Дуглас Вайнер указывает на тяжелые последствия установившегося приоритета идеологических установок над научными; технократических взглядов на природу над эстетическими. Эти последствия выразились, прежде всего, в массовых репрессиях против ученых-аграриев, в удушении советской генетики.

Результатом длительного господства коммунистической идеологии явилась деградация идей рационального природопользования, которые еще имели место в 20-х годах. Примером развития таких идей в первое деятилетие Советской власти может служить Лесной кодекс 1923 г. В эти же годы А.Л. Бродским впервые был выдвинут новый взгляд на роль заповедников: по Бродскому, «основная функция заповедников состояла не в том, чтобы служить эталоном экологических исследований, а в том, чтобы гарантировать достаточно здоровое состояние природы и тем самым поддерживать экологическую, а следовательно, и экономическую устойчивость.». Такое понимание можно представить на следующем рисунке:

Но как раз антропоцентрический принцип рационального природопользования в то время не имел никаких реальных шансов, хотя мог декларироваться: он не был востребован ни экономически, ни идеологически. История советского времени - это история постоянной, хотя часто и закумуфлированной, борьбы двух идеологий - природоохранной и коммунистической. Эта борьба происходила в обстановке репрессий и отсутствия экономических стимулов для развития устойчивых форм природопользования. Наличие других стимулов - необходимости отчитаться высокими темпами прироста продукции, валовым сбором зерна или поголовья скота, страх перед возможными репрессиями в случае неудачи - все это обеспечивало то, что обе функции заповедников - как научная, так и практическая - уступали тенденции превращения заповедников в заурядную хозяйственную единицу.

Даже в этих, весьма опасных условиях, экологи часто одерживали победу. Так, усилиями научной общественности, в частности, научного руководителя заповедника Аскания-Нова В.В. Станчинского, уникальный заповедник был спасен от участи превращения в совхоз - именно этот путь «развития» заповедников активно поддерживал Народный комиссариат земледелия РСФСР и директор Зоотехнической станции заповедника Аскания-Нова, проф. М.Ф. Иванов.

Предупреждения экологов о природных последствиях массовой коллективизации и практикуемых методах быстрого повышения урожайности (С.В. Покровский, А.А. Теодорович, Н.Н. Подъяпольский и др.), не принесли результатов. В 1934 г. Сталин недвусмысленно заявил: «Рухнули и рассеялись в прах возражения «науки» против возможности и целесообразности организации крупных зерновых фабрик в 50-100 тыс.га.» (цит. по Дугласу Вайнеру). Именно это выступление можно считать началом массовой деградации степей.

Несмотря на общую тенденцию к технократизму в отношении сельскохозяйственного природопользования, отмечались и несомненно позитивные действия. К ним относятся масштабные государственные работы по агролесомелиорации в конце 40-х - первой половине 50-х годов, исторически связанные с 6-летним периодом существования Минлесхоза СССР. В результате этих работ было приостановлено снижение лесистости в степях. В то же время, следует отметить, что усилия, затраченные на эти работы, были часто неадекватны результатам, а в иных случаях приводили к негативному эффекту (например, эрозия почв при посадке лесополос вдоль склонов). [4]

После смерти Сталина начинается эпоха реформ Н.С. Хрущева, поразительно напоминавших реформы 1861 г. Вновь, по прошествии 100 лет, история повторяется; происходит отмена новой колхозно-крепостной зависимости; крестьяне получают право безземельного (в отличие от реформы 1861 г.) выхода из колхоза. Рядом постановлений с 1955 по 1962 гг. были введены более либеральные порядки в управлении колхозами: сами колхозы стали осуществлять конкретное планирование («сверху» спускались только общие требуемые показатели); определять размеры приусадебных участков, количество скота и др.; обязательные поставки (фактически, «оброк») были заменены закупками государством сельхозпродукции; была введена заработная плата в денежном выражении; наконец, была разрешена выдача паспортов крестьянам и, соответственно, обеспечена возможность их выхода из колхоза с целью миграции в город.

Как только крестьяне получили возможность выхода из колхозов, началась их массовая миграция в город (рис. 1).

Рис. 1. Городское и сельское население России

Всего за 60 лет Советской власти - с 1927 по 1988 г. население сельских регионов сократилось с 76 до 39 млн. человек. Альтернативы этому процессу не было: вплоть до начала 90-х годов остаться в деревне и вести хозяйство отдельно от колхоза было просто невозможно, так как крестьянин не мог распорядиться урожаем (отсутствовал рынок), а земля принадлежала коллективным хозяйствам. Исключение составляли личные подсобные хозяйства (приусадебное землепользование), на которых выращивалась продукция для личного потребления. Эти хозяйства получили распространение только в 70-х годах.

Отток населения из сельских регионов усиливала пропаганда «великих строек». Миграция, характерная для всякой страны, переходящей от традиционно-аграрного к урбанистическому, индустриальному обществу, стала приобретать патологический характер, нарушая нормальный половозрастной состав как сельского, так и городского населения. Это был конец кабалы, но и конец русской деревни, не без горечи отраженный в произведениях писателей-»деревенщиков» 60-х гг., в частности, Василия Белова.

В начале 60-х годов, одновременно с освобождением крестьян началась кампания против «тунеядцев», не желающих трудиться на колхозно-совхозных полях. Участки колхозников и рабочих совхозов урезались, отбирался личный скот. Именно в это время сильно сокращается поголовье лошадей в степных районах страны. Знакомый каждому жителю СССР лозунг «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны», когда-то брошенный Лениным, Хрущев, с подачи советников, дополнил: «... плюс химизация народного хозяйства». Этим лозунгом был дан старт программе усиленной химизации.

Техницизм Хрущева тяжело сказался на сельском хозяйстве страны и состоянии его природных ресурсов. Предполагалось, что эффективность сельскохозяйственного производства в целом и площадь пашни, как некий гарант стабильности валового сельскохозяйственного продукта в частности, будет сохранена за счет оснащения сельского хозяйства высокопроизводительной техникой. Важным элементом технологического аспекта реформы была политика укрупнения деревень (уничтожения маленьких деревень - негазифицированных, неэлектрифицированных, не имеющих дорог с твердым покрытием и т.п.), направленная на создание огромных агропромышленных комплексов. В результате, при том же уровне развития инфраструктуры, нагрузки на механизаторов выросли в несколько раз став непосильньми - начался медленный заброс пашни, продолжавшийся до начала современной земельной реформы, но скрывавшиеся (фальсифицировавшийся) на картах землеустройства. Забрасывались в первую очередь пашни и кормовые угодья, удаленные от центральной усадьбы более, чем на пять километров (радиус выгодной транспортировки органических удобрений). Значительная часть лесов, принадлежащих колхозам и совхозам в Нечерноземье, имеет возраст не более 40 лет и растет на заброшенных полях. Одновременно вводились в распашку участки лесов рядом с центральными усадьбами - формировались крупные пахотные массивы, рассчитанные на обработку мощной техникой.