Однако некоторые интересы, остающиеся за пределами такого нормирования, все же могут находиться в сфере правового регулирования, соответствовать духу закона, иметь подчас социальное звучание и потому должны в необходимых случаях стать, наряду с субъективными правами, объектом правовой защиты, т.е. выступить в качестве законных интересов (например, интерес разведенного отца в том, чтобы ребенок проживал именно с ним).
Здесь право количественно не «может» опосредствовать подобные интересы в «глубину», не «может» установить раз и навсегда субъективные права, ибо их регулирующая функция будет бессильной и бесполезной на такой «глубине» (количественный критерий). Право также не «может» количественно охватить все интересы в «ширину», т.е. не в состоянии угнаться за быстро развивающимися и изменяющимися потребностями. «Хроническое отставание» права в регламентировании и отражении различных интересов (тоже количественный критерий) порождает пробельность, которая является своеобразной «болезнью» права. В этой связи Л.С. Явич верно подчеркивает, что категория законного интереса может быть связана с пробелами в праве.[21]
Однако пробельность – не самостоятельная причина, обусловливающая существование законных интересов наряду с субъективными правами, а всего лишь результат количественного критерия, его разновидность. Здесь немаловажен факт, что как пробельность не всегда связывается с наличием законных интересов, так и законные интересы – с наличием пробелов в праве.
Законный интерес, являясь подчас порождением пробельности, сам выступает иногда одним из «лекарств» от этой «болезни», ибо не случайно законодатель признал его самостоятельным объектом правовой охраны. «Законодательство, – отмечал в этой связи В.П. Грибанов, – всегда предусматривает лишь такие субъективные права, которые направлены на удовлетворение основных, общих для всех членов общества, для определенных групп типических интересов. На случай же появления таких интересов, но не обеспеченных субъективным правом, закон предусматривает возможность их непосредственной правовой защиты (ст. 2 ГПК РСФСР). Именно так, например, защищались до принятия нового гражданского законодательства интересы лиц, потерпевших при спасании социалистического имущества (См.: «Судебная практика Верховного Суда СССР». 1949. №10. С. 27–28), был разрешен спор, связанный с разделом выигрыша по денежно-вещевой лотерее (См.: «Бюллетень Верховного Суда СССР». 1959. №4. С. 39–40), и другие».[22]
Данным «лекарством» право «страхует себя от вечного отставания» при отражении им более динамичных общественных отношений, а также от некоторых иных случаев, когда оно по тем или иным причинам не «может» удовлетворить определенный интерес с помощью субъективного права, а он в этом нуждается. Д.М. Чечот замечает, что «субъективное право, являясь мерой дозволенного поведения управомоченного лица, которому соответствует право этого лица требовать должного поведения от обязанного лица, может удовлетворить интерес своего обладателя лишь в том случае, если это возможно сделать посредством действий самого обладателя права либо действий его контрагента. Если же интерес субъекта зависит не от его собственных действий, а от действий лиц, с которыми он не связан правоотношениями и, следовательно, от которых он не вправе требовать совершения каких-либо действий, либо если его интерес состоит лишь в создании условий, необходимых для возникновения правоотношения, или ликвидации спора о содержании, или самом существовании правоотношения и т.д., то интересы подобного рода не могут быть удовлетворены с помощью субъективного права, а требуют иных правовых средств для своего осуществления».[23] Подобными правовыми средствами и становятся законные интересы.
Следовательно, законный интерес – категория, позволяющая собрать в себе все интересы личности, которые по тем или иным причинам не опосредствованы в субъективных правах, но, безусловно, имеют определенное значение как для общества, так и для самой личности. Государству удобно через такой инструмент, как «законный интерес», брать под свою охрану и защиту все те интересы лиц, которые, с одной стороны, нет необходимости опосредствовать в субъективные права для их удовлетворения, а с другой – когда нет возможности такого опосредствования.
Таким образом, экономический критерий означает, что в законных интересах опосредствуются только те интересы, которые нельзя еще обеспечить материально, финансово (в той же мере, как и субъективные права); количественный заключается в том, что в законных интересах опосредствуются интересы, которые право не успело «перевести» в субъективные права в связи с быстро развивающимися общественными отношениями (невозможность опосредствовать интересы в «ширину» – пробельность) и которые нельзя типизировать в связи с их индивидуальностью, редкостью, случайностью и т.д. (невозможность опосредствовать интересы в «глубину»); качественный критерий указывает на то, что в законных интересах отражаются менее значимые, менее существенные потребности. В принципе, все три критерия (причины) можно свести и к двум (более общим):
1) право не «хочет» опосредствовать те или иные интересы в субъективные права (качественная причина)
2) право не «может» опосредствовать те или иные интересы в субъективные права (экономическая и количественная причины).
Итак, причины, обусловливающие существование законных интересов наряду с субъективными правами, являются сложными, подчас не сразу уловимыми, разнообразными и взаимосвязанными, из которых порой трудно выделить какую-либо главную. В определенный период в зависимости от различных условий главной причиной может стать любая из вышеназванных причин, поэтому ее следует выявлять в каждом конкретном случае.
Кроме основного и дополнительных критериев, есть еще и некоторые другие признаки различия между законным интересом и субъективным правом. В частности, законные интересы в большинстве своем формально в законодательстве не закреплены, в то время как субъективные права закреплены. Исходя из этого, последние имеют свою четкую, установленную законодательством систему, чего не скажешь о первых.
Между данными категориями можно провести различия и в плане их конкретности, определенности. Если субъективное право носит индивидуально-определенный характер (определены носитель права, контрагент, все основные атрибуты поведения – его мера, вид, объем, пределы во времени и в пространстве и т.п.), то законный интерес, в основном не отраженный в законодательстве, не предусмотрен конкретными правовыми предписаниями. «Особенности содержания законного интереса, в отличие от права, – пишет Н.В. Витрук, – заключаются в том, что пределы правомочий законного интереса четко не сформулированы в конкретных правовых нормах, а вытекают из совокупности правовых норм, действующих правовых принципов, правовых дефиниций». В этой связи, верно подмечено, что «под законным интересом обычно понимается правовой принцип, не оформленный в виде конкретных правил и полномочий».[24]
Важной отличительной чертой является различная степень их гарантированности: если для субъективного права характерна наибольшая мера юридической обеспеченности, то для законного интереса – наименьшая.
Субъективное право и законный интерес представляют собой различные пути удовлетворения запросов и потребностей граждан. Законный интерес в отличие от субъективного права выступает не основным, но подчас не менее важным путем. Субъективное право и законный интерес – различные формы правового опосредствования интересов. Субъективное право – более высокий уровень и более совершенная форма такого опосредствования. Оно идет значительно дальше, чем законный интерес, стоит на ступень выше, так как эта форма имеет юридически более насыщенное содержание.
Субъективные права, как правило, обладают большей стимулирующей силой, чем законные интересы. Это связано, во-первых, с тем, что в субъективных правах отражаются наиболее существенные интересы, жизненно важные для большинства граждан, имеющие известное социальное значение; во-вторых, для реализации интереса, выраженного в субъективном праве, создана правовая возможность, для реализации же законного интереса юридическая норма не создает правовой возможности, а только не препятствует ей, если фактически она имеется налицо.[25]
Субъективное право и законный интерес – различные подспособы правового регулирования. Первый – более сильный в юридическом плане, более гарантированный, более надежный. Второй же, несомненно, менее юридически обеспеченный, чем субъективное право, но является подчас не менее важным, ибо выступает более глубоким подспособом правового регулирования.
Иногда действительно законный интерес может проникнуть со своей регулирующей функцией туда, куда «не пройти» субъективному праву, так как оно в этом смысле имеет определенные границы. Как, например, опосредствовать раз и навсегда в субъективные права интерес одного из супругов в получении большей доли имущества при разделе общей совместной собственности; или интерес рабочего либо служащего в предоставлении ему отпуска только в летнее время; или интерес работника, образцово выполнявшего трудовые обязанности, повышающего производительность труда, в выдаче ему премии; или интерес граждан в установлении удобных для них транспортных маршрутов?
В указанную сферу смогут «углубиться» лишь законные интересы, которые ее регулируют своими силами, позволяющими учитывать специфику индивидуальных жизненных отношений и ситуаций, способствуя тем самым более эффективному правовому регулированию.
Правоприменительным органам в процессе осуществления функции охраны и защиты в каждом конкретном случае важно выяснять, что перед ними: субъективное право или законный интерес. Названные выше критерии и признаки, по нашему мнению, могут оказать в этом определенную помощь.