Дальнейшая эволюция законодательства о банкротстве характеризуется выходом в свет ряда указов Сената. Так, Указом Сената 1806 г. устанавливался запрет выбора кураторов из посторонних лиц, т.е. лиц, не являющихся кредиторами должника. Указом Сената 1809 г. закреплялось положение, согласно которому конкурсное производство прекращалось при наличии у должника одного кредитора, но требования кредитора при этом удовлетворялись в порядке, предусмотренном Указом.
В 1846 г. действие норм о торговой несостоятельности было распространено на дворянство. В связи с проведением судебной реформы и появлением нескольких разновидностей судов возникла потребность в регламентации вопросов подсудности дел о несостоятельности. Данные вопросы нашли решение в Указе Сената 1868 г.[7]
Следует заметить, что на данном этапе развивались и другие категории института банкротства. В частности, достаточно четко были определены критерии разграничения торговой и неторговой несостоятельности, вытекающие из оснований их возникновения. В решении Сената 1899 г. было указано, что для признания несостоятельности торговой необходимо, чтобы хотя бы один долг происходил из торговли. Происхождение долга из торговли подразумевало осуществление должником предпринимательской деятельности. В дальнейшем Сенат сам истолковал данную формулировку: торговая несостоятельность вызвана сделкой по торговле, а не единичной сделкой, каковой является, к примеру, перепродажа . Иными словами, в основу торговой несостоятельности должны были быть положены не единичные действия, а систематические действия, совершаемые должником.[8] Помимо этого был конкретизирован правовой статус конкурсного управляющего, а также полномочия суда при его назначении. При назначении присяжного попечителя суд не был связан кругом лиц, представленных кредиторами. Это положение закреплялось решением Сената 1876 г. N 119: "...суд останавливается в своем выборе на лице, указанном кредиторами, если оно представляется ему благонадежным: это же правило должно применяться и к случаям, когда прежний попечитель по просьбе должника или кредиторов будет оставлен в своей должности. Однако суд вправе его заменить по своему выбору и вопреки желанию кредиторов".
Законодательство о банкротстве рассматриваемого периода было трудно не только создавать, но и применять. По свидетельству известного российского цивилиста Г.Ф. Шершеневича, "многие статьи были построены настолько сложно, что затрудняли не только торговых лиц, но и опытных юристов".[9]
Революция 1917 г. внесла коррективы в законотворческий процесс. Основные преобразования происходили в области государственного права. Тем не менее даже в реформировании правоотношений, регулируемых государственным правом, находили отражение вопросы несостоятельности. Так, например, в Положении о выборах в Учредительное собрание (2 октября 1917 г.) указывалось, что "права участия в выборах лишаются: ...3) несостоятельные должники, признанные на основании вступивших в законную силу судебных определений банкротами злонамеренными, - до истечения трех лет по таковом признании". Следующим этапом в развитии института несостоятельности (банкротства) было принятие в 1922 г. Гражданского кодекса РСФСР, в 1923 г. - Гражданского процессуального кодекса РСФСР (в 1927 г. в него были введены соответствующие главы, предназначенные для регулирования вопросов несостоятельности). Законодателем были детально регламентированы отдельные положения, в частности, касающиеся условий признания сделок недействительными, правил зачета взаимных требований, отказа управляющего от исполнения неисполненных договоров.
С 1930-х гг. в России правоотношения, связанные с несостоятельностью предприятий, практически не регулировались. Официальная доктрина не признавала институт банкротства, поскольку при плановой социалистической экономике, как утверждалось, нет места несостоятельности. Более того, в начале 1960-х гг. нормы о банкротстве вообще были исключены из законодательства СССР.
Несколько иной была история развития института несостоятельности (банкротства) в Европе, так данный институт уходит своими корнями в статуты итальянских городов, в частности Генуи, Флоренции, Венеции конца XV века, которые в свою очередь содержали в своей основе процедуры, известные Римскому праву. Речь идет о таких процедурах как cessio bononim (уступка права собственности на имущество должника в пользу всех кредиторов), distractio bononim (принудительная ликвидация имущества должника), remissio и dilatio (мировые соглашения с кредиторами).[10]
Процедура банкротства носила главным образом корпоративный характер и служила цели наказания неплатежеспособных должников. Она была создана коммерсантами и применялась непосредственно к коммерсантам. На тот момент последние располагали большими возможностями для получения кредитов, поэтому, если они злоупотребляли своим положением, то есть не платили по своим долгам в установленные сроки, сообщество коммерсантов рассматривало их как правонарушителей. Коммерсант, который не отвечал по своим обязательствам, считался мошенником (ergo fraudator) и мог быть заключен в тюрьму. Эта суровая санкция могла быть еще больше ужесточена в случае, когда неплатежеспособный должник совершал какие-либо нечестные поступки. Так, до XVIII века английское законодательство о банкротстве рассматривало неплатежеспособных должников как преступников, в отношении которых продолжали применять самые суровые наказания вплоть до смертной казни в случае мошенничества.
Французское законодательство XVI-XVII веков, в частности Ордонансы 1536 и 1673 года, оставаясь суровыми по отношению к банкротам, тем не менее проводили различие в причинах банкротства, выделяя неудачу, неосторожность и мошенничество. В последнем случае банкрот мог быть подвергнут самым суровым наказаниям вплоть до ссылки на каторжные работы на галерах или приговорен к смертной казни. Таким образом, процедуры несостоятельности (банкротства) на первом этапе становления института несостоятельности как элемента правовой системы можно рассматривать скорее как личную санкцию в отношении неисправного должника, нежели как инструмент удовлетворения требований кредиторов за счет его имущества. Поэтому, например, «средневековая процедура банкротства во Франции была основана на специальной концепции неплатежеспособности, в которой неуплата долга тесным образом ассоциировалась с мошенничеством».
Тем не менее, кредиторы получали удовлетворение своих требований в результате ликвидации имущества должника, которая происходила в соответствии с процедурой, основанной на равенстве кредиторов, и приводившей, насколько это было возможно, к заключению мирового соглашения, то есть соглашения об условиях урегулирования долгов, предусматривавшего отсрочки платежей, скидки с суммы долга. Кредиторы играли самую активную роль в этой процедуре, поскольку она их затрагивала в первую очередь. «Двумя фундаментальными принципами, на которых основывалось английское конкурсное право того времени, являлись принцип коллективности участия кредиторов и принцип pari passu распределения среди них имеющегося у должника имущества». Таким образом, правовое регулирование несостоятельности строилось на определенных принципах, которые до настоящего времени лежат в основе современных процедур несостоятельности в странах Европейского Союза. Уже на первом этапе становления института несостоятельности (банкротства) у кредиторов возникала мысль, что иногда было бы лучше совместно управлять имуществом должника-коммерсанта, чем окончательно и бесповоротно разорить его и ликвидировать его дело.
Однако, по-другому обстояли дела в случае банкротства физического лица, не имевшего статус коммерсанта. В отношении этих лиц коллективные процедуры не применялись и кредиторы действовали самостоятельно без учета прав и интересов друг друга, что приводило к хаосу и произволу. Различие в правовом регулировании несостоятельности (банкротства) физических лиц сохранилось до настоящего времени в странах Европейского Союза.
Например, Англия, Ирландия, Германия не делают различия в применении законодательства о несостоятельности к коммерсантам или некоммерсантам, в то время как Бельгия, Франция, Греция, Люксембург, Италия, Португалия, Испания продолжают сохранять в своей правовой системе институт несостоятельности (банкротства) как институт, применимый исключительно к урегулированию долгов коммерсантов и юридических лиц частного права.
С возникновением юридических лиц частного права в доктринальном и практическом плане встал вопрос о субъекте права, в отношении которого должна быть открыта процедура несостоятельности (банкротства). Эволюция института несостоятельности характеризуется смещением акцента в сторону достижения экономических целей при постепенном ослаблении его репрессивной функции, поэтому медленно, но неизбежно законодатель в различных европейских странах пришел к пониманию необходимости разделения судьбы должника и его предприятия, в отношении которого могли быть открыты коллективные процедуры. В основе этого разделения лежала концепция самостоятельной правосубъектности юридического лица частного права. В Англии уже в первой половине XIX века судами было признано различие между банкротством индивидуума и несостоятельностью компании. Авторитетным прецедентом в этом вопросе является хорошо известное решение Палаты Лордов по делу Salomon v Salomon & Со, которое представляло собой дело о ликвидации компании, состоявшей из одного лица.