В особом плане представлено мнение авторитетнейшего российского ученого В.М. Шуршалова (указ. соч., с. 56, 76 — 80). Автор убедительно доказывает, что индивиды могут быть субъектами международных правоотношений. Соизмеряя этот вывод с обоснованным заявлением В.М. Шуршалова о том, что в международном праве не каждый носитель прав и обязанностей (субъект правоотношения) является одновременно и сувереном, и создателем норм права, и гарантом их соблюдения, мы склонны констатировать следующее. Индивиды как носители определенных международных прав и обязанностей выступают в качестве субъектов конкретных, предметно обозначенных международных правоотношений.
Тот факт, что, например, российские граждане во исполнение ст. 46 Конституции РФ могут с целью защиты своих прав и обязанностей обращаться в международные судебные институты, отнюдь не свидетельствует об их признании в качестве субъектов международного права. Такая возможность создана в силу ратификации Россией Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Как носители международных прав и обязанностей (по Конвенции 1950 г.) граждане РФ выступают в качестве субъектов конкретных международных правоотношений, упорядоченных в рамках международного сотрудничества России в области прав человека. Позитив накопленного опыта позволяет российским гражданам успешно реализовывать свой юридический статус в качестве субъектов правоотношений по линии прав человека.
Содержание международной правосубъектности четко и однозначно показано в консультативном заключении Международного суда от 11 апреля 1949 г. по делу о возмещении за ущерб, понесенный на службе ООН. Здесь присутствуют все три обозначенных Критерия: 1) способность иметь международные права; 2) способность нести международные обязанности; 3) способность обеспечить свои субъективные права через международные судебно-арбитражные инстанции. В Консультативном заключении 1949 г. предметно говорится о способности обладать международными правами и обязанностями и способности утверждать свои права путем выдвижения международно-правовых требований.
Конкретное обозначение сущности субъективного состава международного права и показ содержания международной правосубъектности ориентирован на активизацию участия всех субъектов международного права в международных отношениях и предметно — в нормотворческом, правоприменительном и правообеспечительном процессах.
1.2. Международно-правовое признание как институт права
Признание — это односторонний акт государства, посредством которого государство принимает определенную фактическую ситуацию, существование какого-либо организма, специального статуса, определенное изменение, которое произошло в международных отношениях. В сжатом виде признание включает принятие государством любого факта или ситуации, которые происходят в его отношениях с другими государствами. И уже в рамках этой широкой конструкции института признания присутствует признание государств, правительств, воюющей или восставшей стороны.
Признания в трактовке признания государства, правительства, воюющей или восставшей стороны не покрывают всех аспектов института признания. Как отдельный институт, признание включает в себя признание любых изменений в международном правопорядке, которые могут затрагивать, а могут и не затрагивать непосредственным образом данное государство. Признание имеет принципиально важное значение в процессе обычного нормопроизводства, где через проявление согласия на обязательность того или иного обычая он после длительной единообразной практики государств становится международной обычно-правовой нормой. Международные судебно-арбитражные органы всегда и везде подтверждали в своей практике именно широкое понимание института, а не просто признание государства, правительства, воюющей или восставшей стороны. Достаточно привести два примера, когда суд констатировал признание в одном случае через активное юридически значимое поведение, а в другом — как следствие пассивного поведения при обстоятельствах невыступления с актами протеста в определенные временные рамки. Так, в решении Постоянной палаты международного правосудия по делу о Восточной Гренландии от 5 апреля 1923 г. суд констатировал факт признания
Норвегией принадлежности спорной территории Дании. В основе признания была декларация министра иностранных дел Норвегии. Международный суд в своем решении от 18 декабря 1951 г. по делу о рыболовстве сделал заключение, о молчаливом признании Великобританией норвежской системы прямых исходных линий для установления границ исключительных прав на рыболовство.
Конкретная практика международных судебно-арбитражных органов подтверждает востребованность рассмотрения признания как отдельного института права именно в широком концептуальном плане. И далее, уже в развитие общих теоретических построений по предмету признания, идет рассмотрение отдельных его элементов уже в аспекте применения института признания в отношении государства, правительства, восставшей или воюющей стороны.
Вопросы, связанные с международным признанием, являются предметом исследования и пристального внимания многих юристов-международников как у нас в стране, так и за рубежом. Несмотря на обилие литературы по данному вопросу, ее анализ показывает неразработанность отдельных важных проблем международного признания. Так, проводя различие между видами международного признания (признание государств, правительств, воюющей и восставшей стороны), юристы в своем большинстве упускают, что акты признания применяются не только при констатации, признании государства, правительства или восставшей стороны. Анализ признания должен осуществляться в более широком плане: признание в качестве одностороннего юридического акта государства применимо не только в отношении государств, правительств, воюющей или восставшей стороны, но в отношении любых изменений, могущих иметь место в международном правопорядке. Общее определение признания, в отношении которого существует большее или меньшее согласие всех авторов, таково: признание представляет собой проявление односторонней воли государства, посредством которого субъект международного права констатирует данную ситуацию или определенную претензию какого-либо государства и выражает волю рассматривать их как соответствующие праву.
Всякое волеизъявление государства предполагает, что субъект права, проявляющий определенную волю, должен иметь в виду определенный объект или конкретную ситуацию. При этом данный объект должен быть законным. Выполнение этого требования обеспечивает действительность любого юридического акта, в том числе и акта признания. В настоящее время современное международное право определяет границы акта признания с учетом необходимости соблюдения императивных норм jus cogens. В этой связи является недопустимым признание факта или ситуации, которые противоречат норме jus cogens. А если акт признания в нарушение нормы jus cogens все-таки имел место, то декларация о признании в этом случае признается недействительной erga omnes (перед мировым сообществом в целом) и тем самым лишается возможности вызывать какие-либо правовые последствия. Положения ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. применимы с учетом специфики акта признания.
Объект в акте признания играет весьма определенную роль, так как волеизъявление в акте признания, будучи связанным с конкретной ситуацией, предполагает прежде всего его констатацию. А так как, с одной стороны, признание должно иметь свой объект, а с другой стороны, должна быть осуществлена констатация этого объекта, то поэтому невозможно, чтобы признание имело в качестве своего объекта несуществующую ситуацию. В этом случае признание не создавало бы свой объект, а просто констатировало его существование.
Таким образом, для акта признания присущи ограничения как юридического характера (необходимость соответствия нормам международного права и соответственно недопустимость нарушения норм jus cogens), так и чисто материального характера (необходимость существования данной фактической ситуации, которая становится объектом признания).
В связи с тем, что акт признания сам по себе не в состоянии создавать свой объект, а предполагает его существование и тем самым выполняет роль констатирующего фактора, признание обладает декларативным характером. То, что признание в его качестве волеизъявления государства влечет за собой определенные международно-правовые последствия, не может придавать ему конститутивный характер. Если бы это было так, то акт признания покрывал бы собой какой-либо порок, присущий признаваемой фактической ситуации.
Однако этого не происходит. Субъект акта признания лишается возможности сослаться на данный порок (недействительность в какой-либо форме признаваемого объекта) в будущем, чтобы освободиться от обязательных последствий для него, вытекающих из акта признания. Таким образом, акт признания обладает относительным характером, что, помимо прочего, подтверждается практикой Международного суда.
Таким образом, акт признания содержит два отличных друг от друга элемента: первый состоит в констатации объекта признания в его различных формах, а второй — в наличии намерения рассматривать данный объект как законный.
В одностороннем юридическом акте проявление воли является непременным условием (conditio per quam) международно-правовых последствий.
Акт признания, будучи направленным на создание соответствующих международно-правовых последствий, представляет собой акт намерения.