План:
Введение
1. Возможна ли экологическая этика?
2. Личностные факторы становления экологической этики
3. Общественный аспект формирования экологической этики
4. Эволюционно-эпистемологическая этика К. Лоренца
Заключение
Проблемы загрязнения и антропогенной деградации окружающей среды за последние тридцать-сорок лет всё чаще привлекают внимание людей разных стран, человечества в целом. Общим достоянием оказалось множество фактов, которые свидетельствуют о том, что расширение масштабов деятельности человека приводит к влиянию на природные процессы уже на уровне биосферы. И хотя, если такое воздействие на живую природу сохранится, можно уверенно предсказать дальнейшее повсеместное ухудшение условий обитания, достаточно конкретный прогноз экологической ситуации при том уровне знаний, который достигнут на сегодняшний день, представляет значительные трудности.
В этой связи стоит отметить, что время промышленного развития началось довольно давно; ещё в XIX веке было замечено, как исчезает всё живое вблизи индустриальных гигантов, но такой острой, всеобъемлющей тревоги по поводу условий жизни на земле, какую мы наблюдаем сейчас, в то время ещё не выражалось.
Безусловно, размеры влияния человека на окружающую среду с тех пор очень возросли, но само это влияние, которое сопровождало выделение человека по отношению к биосфере из ряда других живых существ, появилось ещё в то время, когда началось использование огня, окультуривание растений и одомашнивание животных. Уже тогда человек, хотя и неосознанно, противопоставил себя остальной живой природе. И нынешняя озабоченность экологической ситуацией свидетельствует не о том, что сами по себе экологические проблемы появились недавно, а о том, что изменился характер восприятия обществом этих проблем. Уже несколько десятилетий идёт сложный процесс зарождения того, что некоторые специалисты по этике называют экологической ориентацией общественного и индивидуального сознания и что вкладывается в содержание понятия экологической этики.
Человечество с той или иной степенью интенсивности освоило 56 % суши, коренным образом преобразовав при этом 20 % наземных ландшафтов. При этом не следует забывать, что около 43 % суши представляют собой пустыни и полупустыни, а общая площадь антропогенных пустынь превысила 9 млн. кв. км (6.7 % всей суши). Под угрозой дальнейшего опустынивания находится до 30 % ещё не потерявшей плодородия суши. Деградация идёт со средней скоростью 58 250 кв. км в год, что даёт ежегодный прирост экономических потерь в 1.3 млрд. долл. К настоящему времени уже потеряно более половины всех пахотных земель (1.6–1.8 млрд. га против используемых 1.4–1.6).[1]
Какое-то время объём урожаев на должном уровне позволяли поддерживать интенсивные технологии, однако всё яснее становятся их отрицательные стороны. Было доказано, что «интенсивная технология возделывания увеличивает количество агроприёмов. Сколько агроприёмов, столько проходов тракторных агрегатов по полю. При уплотнении почвы только однократным прохождением тракторов отмечено резкое – в 1.5-2 раза – снижение продуктивной кустистости, длины стебля, колоса пшеницы и числа зёрен в нём. Только из-за переуплотнения почвы урожайность зерновых культур снижается на 20 %. По данным исследований ряда институтов, по той же причине бесполезно расходуется до 40 % минеральных удобрений и 18 % горючего».[2]
Развитые страны мира ещё в середине 80-х годов расходовали на сохранение окружающей среды примерно 1–2 % валового национального продукта, а Япония вышла на уровень 3–5 %. Между тем, расчёты показывают, что годовую величину экономического ущерба в мире в результате загрязнения сейчас можно приравнять в среднем к 3–5 % валового национального продукта. За последние 30-40 лет чернозёмы потеряли треть своего гумуса, их плодородный слой уменьшился на 10-15 см, причём ежегодно талые воды и дожди сносят с гектара пашни 80-120 тонн распаханной почвы.[3]
Следует заметить, что до сего времени очень распространён упрощённый, утилитарный взгляд на проблему. Этот взгляд, настолько древний, что его истоки, например Л. Уайт прослеживает даже в Ветхом Завете [4], в XIXвеке был сформулирован и так: «природа – мастерская, а человек в ней – работник». Или, как было сказано уже в ХХ веке, «мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё – наша задача».
При таком подходе биосфера видится пассивным источником питательных веществ и материалов для хозяйственной деятельности. В таком случае невозможна даже постановка вопроса о сосуществовании природы и человечества, а осознание реальности кризиса и деградации окружающей среды может привести только к отказу от цивилизации. Конечно, и противоположная тенденция – бережное отношение к природе – так же стара. Об этом нам говорят восточные религии и философии. Некоторые исследователи прослеживают эту тенденцию в Новом Завете.[5]
Если говорить о глобальных экологических процессах, протекающих на уровне биосферы, то следует признать, что наши знания в этой области ещё недостаточны. Об этом свидетельствует, например, различие прогнозов состояния биосферы даже на ближайшее будущее. Приведём некоторые оценки состояния и перспектив развития этой глобальной экологической системы – биосферы. Поскольку общепринятые критерии подобных оценок не выработаны, мнения специалистов значительно расходятся, и они приходят иногда к противоположным выводам.
Так, Н. М. Амосов пишет: «положение мне не представляется таким уж трагичным. Современные средства очистки позволяют улавливать и обезвреживать более 90 % загрязнителей. Беда в том, что они дороги для бедных стран. Полагаю, что к медленному потеплению атмосферы, если оно состоится, человечество приспособится. Не столь опасно загрязнение и для здоровья… Большого ущерба людям от загрязнения окружающей среды не будет. Дело в том, что страх за жизнь силён и он обеспечит достаточную защиту от выбросов промышленности, а НТП предоставит технику». Правда, и он оговаривается, что: «к сожалению, для 3–5 % будущих граждан планеты «глобальные проблемы» могут стоить жизни. Это – плата голодом за противоречие между разумом и биологией человека».[6]
Исходя из того, что биосфера является саморегулирующейся целостной системой в квазиравновесном состоянии, Н. Н. Моисеев считает, что «если биосфера действительно начинает терять свою способность компенсировать внешние возмущения и её характеристики уже стали отличаться от тех квазиравновесных значений, которые ей были свойственны в течение последних столетий, то это означает, что возникла необратимая рассогласованность, которая и дальше будет расти.
Чем это может грозить?… Если такая система теряет стабильность, то начинается её необратимый переход в некое новое квазистабильное состояние… Мы его, к сожалению, не знаем… И более чем вероятно, что в этом новом состоянии параметры биосферы окажутся неподходящими для жизни человека (как и в результате ядерной войны), а может, и всей биоты. Причём подобный переход… происходит со скоростью, возрастающей по экспоненте. Катастрофа может разразиться совершенно неожиданно и столь стремительно, что никакие наши действия уже ничего не смогут изменить».[7]
И ещё один прогноз: «Биосфера в целом переживает «последние геологические секунды» (М. Будыко) – согласно имеющимся данным, нисходящая фаза её развития началась около сотни миллионов лет назад и без учёта цивилизационного фактора через три миллиона лет должна завершиться окончательным вырождением»[8].
Говоря об экологизации морали, следует заметить, что она является состаной частью тех изменений, которые потрясают общепринятое мировосприятие начиная с I мировой войны, которая впервые продемонстрировала хрупкость и неустойчивость моральных установлений. Именно тогда, поражённые масштабами зверств, люди задумались о том, что с общепринятой моралью не всё так просто. Выяснилось, что бывают в истории такие моменты, когда она не срабатывает.
То же самое происходит и сейчас, когда всё больше людей осознают надвигающуюся опасность экологической катастрофы и стараются найти противодействие этому на путях морального совершенствования. Поэтому необходимо учитывать преемственность морально-этических проблем независимо от причин, их вызывающих.
Давно замечено, что люди каждой эпохи склонны преувеличивать значение происходящих в ней событий, им часто кажется, что всё, что было прежде, имело смысл главным образом как подготовка того времени, в котором живут они. «Ничего не зная о будущем, не будучи даже в состоянии вообразить его содержание, мы невольно рассматриваем наше время, эпоху «настоящего» как некое завершение всего исторического процесса, т.е. как его конец или приближение к концу. Такая неизбежная оценка есть просто ошибка перспективы, определённая чисто субъективным нашим интересом к настоящему»[9]. Может быть, именно поэтому так распространены среди экологистов эсхатологические мотивы, предрекающие гибель цивилизации уже в наше время. Тем не менее, такие тревожные тона следует считать полезными, поскольку они помогают изменить безмятежное отношение к окружающей среде, внедрить в общественное сознание экологическую этику.
1. Возможна ли экологическая этика?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть основные особенности морали как одного из главных регуляторов человеческого поведения.
В любом типе общества действия огромного множества людей должны быть каким-то образом согласованы в совокупную массовую деятельность и при всём своём разнообразии подчиняться некоторым общим социальным законам. Если бы этого не было, общество оказалось бы дезорганизованным и не смогло существовать как целостное образование. Такое согласование поведения людей выполняет мораль. Понятно, что она осуществляет эту свою функцию наряду с другими формами общественной дисциплины, тесно переплетаясь с ними, но вместе с тем представляя собой нечто специфическое.