Проведение такого курса на национальном уровне не только не противоречит интересам экономического роста, а наоборот, содействует им, стимулируя процесс экологизации экономического развития.
Другое дело брать на себя обязательства на международном уровне по сокращению выбросов парниковых газов с сопутствующим негативным эффектом для экономического развития страны и удовлетворения ее потребностей в энергоносителях, на чем, в частности, настаивали США. Руководство КНР расценило эту позицию Вашингтона как попытку остановить экономический рост страны с помощью экологических ограничений, и заявило, что, тогда, когда население Соединенных Штатов стремится к еще большей роскоши, китайцы пытаются удовлетворить только свои базовые потребности[107].
То, что Китай действительно представляет реальную угрозу для глобальной климатической безопасности, не вызывает ни у кого сомнения. Если в 1973 г. на долю Китая приходился 5,7% мирового объема производства двуокиси углерода, то в 2000 г. - уже 13%[108]. По объему выбросов этого газа КНР занимает второе место в мире, уступая только США. Очевидно, что данный показатель у Китая будет возрастать, учитывая такие факторы, как увеличение численности населения, темпы развития экономики, использования угля в качестве основного энергоносителя, структуру экономики и низкий уровень ее технического обеспечения, чему сопутствует высокая энергоемкость производства. Китай, на долю которого к 2020 г., по прогнозам, будет приходиться 25% выбросов двуокиси углерода в мире, станет их крупнейшим производителем[109].
Однако по потреблению энергии и выбросам углекислого газа в расчете на душу населения Китай заметно отстает от развитых стран (1/8 от уровня США), что свидетельствует о его сохраняющейся социально-экономической отсталости, преодоление которой является приоритетной для страны проблемой. Последняя и становится предметом торга с развитыми странами в экологических переговорах на глобальном уровне, которые еще раз продемонстрировали наличие острых экономических разногласий между Севером и Югом.
Еще в преддверии Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 г. состоялось оформление общей идеологической платформы развивающихся стран, и впервые появилась формулировка «Группа 77 и Китай». Действуя от лица всего сообщества развивающихся стран, что повышало его влияние в переговорном процессе, Китаю удалось отстоять свое суверенное право на эксплуатацию природных ресурсов (это положение закреплено в Конвенции по сохранению биоразнообразия) и свободное, не стесненное никакими экологическими обязательствами, экономическое развитие, подтвержденное в Конвенции об изменении климата.
Обосновывая свою позицию, в частности, по климату, Китай исходит из того, что развитые страны в соответствии с принципом «загрязнитель платит» должны не только нести бремя затрат по сокращению выбросов парниковых газов, но и оказывать техническое и финансовое содействие КНР в осуществлении экологической политики, признавая неравенство возможностей и условий развития развитых и развивающихся стран[110].
Но, выиграв первый раунд переговоров с развитыми странами в Рио-де-Жанейро при заключении Рамочной конвенции по предотвращению изменения климата, освобождающей его от обязательств по сокращению выбросов парниковых газов, Китай в дальнейшем столкнулся с угрозой пересмотра ранее достигнутых договоренностей в процессе обсуждения Киотского протоколов 1997-2002 гг.
Опасаясь возможного вмешательства в свои внутренние дела и использования против него экономических санкций за невыполнение обязательств, Китай первоначально негативно отреагировал на такие предложенные развитыми странами формы международного сотрудничества по предотвращению климатических изменений, как торговля правами на загрязнение, проекты совместного выполнения и механизм чистого развития. И хотя вопрос шел о получении доступа к инвестициям и современным технологиям, Китай и Индия вначале расценили эти действия как уловку со стороны развитых стран навязать им соглашения с перспективой связать их экологическими обязательствами с крайне негативными экономическими последствиям. Экологические структуры Китая поддерживали идею расширения международного сотрудничества в рамках механизмов Киотского протокола, однако министерство иностранных дел, за которым было решающее слово в переговорном процессе, выступало категорически против[111].
Шансы Китая на успешное разрешение экологических споров с развитыми странами повысились с выходом США из Киотского протокола в 2001 г. Именно Вашингтон настаивал на принятии Китаем обязательств по сокращению выбросов парниковых газов, считая, что в противном случае, учитывая долю Китая в их производстве в мире, экономические затраты развитого мира по разрешению проблемы окажутся неоправданно высокими. Еще во время обсуждения Киотского протокола представитель Соединенных Штатов предупредил Китай о том, что «проблема глобального потепления станет центральной в американо-китайских отношениях на многие годы вперед»[112].
Заручившись поддержкой стран ЕС и Японии, заинтересованных в реализации Киотского протокола, добившись от них подтверждения ранее принятых договоренностей и оценив все экономические и экологические преимущества международного сотрудничества в рамках реализации механизма чистого развития, открывающего Китаю доступ к современным технологиям, инвестициям, информации и зарубежному опыту (и не опасаясь быть втянутыми в систему сдерживающих обязательств), китайское руководство в 2002 г. ратифицировало Киотский протокол. Не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что расчет на получение доступа к современным технологиям только в рамках грантов себя не оправдал[113]. Возникла потребность формирования новых форм партнерских отношений в экологической сфере с развитыми странами.
Взаимодействие с ними по Киотскому протоколу предоставляет Китаю возможность ускорить свою экономическую модернизацию в рамках привлечения инвестиций в развитие энергетики, транспорта, обрабатывающей промышленности, сельского, лесного и водного хозяйства, повысить уровень технического оснащения своего производства и обеспечить более эффективный контроль над загрязнением. Последнее обстоятельство приобретает особое значение в связи с резким ухудшением состояния атмосферы практически во всех крупных городах страны, ставшим результатом использования угля в качестве основного источника энергии и отсутствия систем экологической контроля на промышленных и энергетических предприятиях, работающих на устаревшей технологической базе. Просчитывается и возможность перерастания экологического кризиса в социально-политический[114]. К тому же ухудшение экологической ситуации в стране может сказаться на снижении ее инвестиционной привлекательности. А в отсутствие инвестиций в производство и очистное оборудование ситуация будет обостряться.
Как представляется, ратифицировав Киотский протокол, Китай создал для себя прочный плацдарм для участия в переговорах по его дальнейшей реализации после 2005 г., когда, скорее всего, вновь будет поднят вопрос о сокращении выбросов парниковых газов развивающимися странами.
Сейчас еще рано оценивать преимущества участия Китая в Киотском протоколе, поскольку его реализация не приобрела конкретных форм. Так, в 2006 г. между китайской химической компанией «Дун кемикалз» и японскими корпорациями «Ниппон стил» и «Мицубиси» подписано соглашение о продаже квот на выбросы парниковых газов[115]. Но вряд ли стоит сомневаться в том, что руководство страны, также как и местный бизнес воспользуются открывающими экономическими возможностями для того, чтобы ускорить модернизацию китайской экономики, учитывая высокую экономическую и экологическую заинтересованность развитых стран в расширении своего присутствия в Китае для выполнения собственных обязательств по сокращению выбросов парниковых газов и укрепления своих экономических позиций в мире.
Сейчас складывается благоприятная для развития международного сотрудничества ситуация, когда экологические и экономические интересы Китая совпадают с заинтересованностью развитых стран в оказании ему содействия в решении ряда экологических проблем, важных и для обеспечения их собственной безопасности, и, прежде всего энергетической, учитывая рост спроса Китая на энергоресурсы[116]. В этой связи особое внимание уделяется повышению энергоэффективности китайской экономики.
По оценкам экспертов, если бы устаревшее оборудование, используемое в Китае, можно было заменить на импортное, то энергоэффективноть китайской экономики возросла бы на 50% по сравнению с нынешним уровнем[117]. Китай несмотря на достигнутые успехи в этой сфере, остается, по-прежнему, одной из самых энергоемких стран мира. В настоящее время по показателям эффективности использования энергетических ресурсов, КНР на 10% отстает от развитых стран. И это делает его весьма привлекательным для стран-участников
соглашения по климату - инвестируя в китайскую экономику, они сокращают собственные затраты на выполнение взятых обязательств. В 2004 г. Евросоюз и Китай подписали соглашение о выполнении программы по экономии энергии, развитию возобновляемых источников и расширению использования природного газа[118].
Китай также рассматривает предпринимаемые действия по предотвращению изменения климата как средство реализации своей долгосрочной энергетической политики. Приоритетные сферы международного экологического сотрудничества были обозначены КНР еще в «Повестке дня на XXI век», где говорится, что страна заинтересована в получении иностранных инвестиций на осуществление проектов, которые могут способствовать предотвращению климатических изменений. В список инвестиционных проектов были включены тепловые электростанции, работающие на угле, гидроэлектростанции, каменноугольный газ, утилизация угольного метана и лесонасаждения[119]. В этих целях в Китае еще в 1990 г. была создана Координационная группа по климатическим изменениям.