На данный существуют два основных подхода к типологии государства: формационный и цивилизационный.
До недавнего времени формационный подход признавался у нас в качестве единственно возможного и научного, поскольку выражал марксистское отношение к вопросу о типе государства.
В марксистской методологии выделяются три относительно самостоятельных уровня: во-первых, общеметодологические принципы, или принципы материалистической диалектики, лежащие в основе объяснения общества; во-вторых, методология истории развития общества, куда включается метод восхождения от абстрактного к конкретному, понятия исторического и логического, идеи направленности и периодизации историй; в-третьих, методология функционирования капитализма, осмысливаемого через понятия базиса и надстройки, абстрактного и конкретного труда, прибавочной стоимости и пр. Его можно назвать социологическим в широком смысле, поскольку на методологии этого уровня построена любая дисциплина, предмет которой – функционирование общества, т. е. помимо собственно социологии, еще и политэкономия, и прочие специальные обществоведческие дисциплины.
Понятие общественно-экономической формации принадлежит ко второму – историческому – уровню методологии.
Понятие общественно-экономической формации ориентируется на то, что история – это целостность, организованная вокруг социально-экономических отношений, и помогает проследить этапы ее становления и функционирования. Направление поиска К. Маркс унаследовал от рационалистической философии, искавшей закономерности в истории, и особенно от Г. Гегеля, открывшего, что история есть логика. В рамках этой традиций проблема сводится в первую очередь к тому, чтобы охватить историю единой мыслью. В данном случае отходит на второй план вопрос: считаем ли мы, что история и есть единая мысль, или что история в действительности совокупность общественно-экономических отношений, а формационный подход остается подлинно научным методом изучения этого ограниченного, но чрезвычайно важного отрезка истории. Однако попытка распространить формационный подход за его логические пределы, будь то на историю, не попавшую в «конус», или современные исторические реалии, в которых единство истории приобретает качественно новую специфику, приводит к насилию над историческим материалом, а понятие общественно-экономической формации превращается в догму.
Итак, полагаю, что всеобъемлющая схема в истории не лишена смысла, если с ее помощью выражается действительное историческое единство. Даже если тенденция к единству – всего лишь одна из линий в истории, упустить ее мы не имеем права.
Справедливо констатируя ограниченность формационного подхода, особенно в изучении стран Востока, в качестве альтернативы предлагают «цивилизационный» подход, как правило, ссылаясь на А. Тойнби. Тойнби не претендовал на создание собственного исторического метода. Он не сомневался в том, что мысль всегда движется от накопления фактов к их упорядочиванию. «Этот ритм носит всеобщий характер. Чередование накопления фактов и их интерпретации происходит в физике. Не является исключением в этом смысле и историческая наука».1 Другими словами, Тойнби признавал, что придерживается эмпирического метода, считая его единственно возможным методом изучения истории.
Принципиальная ограниченность эмпирического метода вскрыта еще Д. Юмом. Правда, сам он рассчитывал обосновать неправомерность постановки вопроса об объективном существовании вещей, но в действительности доказал, на мой взгляд, нечто иное, а именно: с помощью привычных для него эмпирических приемов исследования возможно только описание действительности, но не постижение ее сущности.
Обнаруженная ограниченность эмпиризма, как известно, послужила одним из оснований для возникновения классической немецкой философии и, в конечном счёте, для разработки Гегелем теоретического метода восхождения от абстрактного к конкретному в противовес апелляции эмпиризма к чувственно конкретному с последующим обобщением.
Другими словами, рационалистическая диалектика показала, что эмпирический метод годится для преднаучной стадии изучения объекта, на которой эмпирический материал собирается и обобщается и цель которой – выработать начальную теоретическую абстракцию, но не пригоден для теоретического осмысления объекта. Следовательно, он приемлем, когда нужно составить общее представление о любом предмете, но не предназначен для адекватного постижения ни одного из них. Значит, нет оснований надеяться, будто в исторической науке эмпирический метод даст больше того, на что он способен.
Слабым звеном эмпиризма явилась его неспособность объяснить, откуда берется основание для обобщения и упорядочивания накопленных фактов, что было подмечено рационалистами XVII–XVIII веков.
Ссылка на то, что догматизированный материализм не оправдал себя в истории, требует отказа от догматизированного материализма, а не от материалистического взгляда вообще.
Мировоззренческая позиция отнюдь не определяется используемым методом, поэтому с его помощью невозможно ни обосновать какую бы то ни было мировоззренческую позицию, ни тем более опровергнуть.
Итак, формационный подход высвечивает ограниченную, но существенную сторону становления единой всемирной истории.
Признавая ограниченность формационного подхода, положение можно легко исправить, дополнив формационный подход «цивилизационным», но не следует допускать их противопоставления. Позитивные стороны того и другого, взятые в единстве, дополняя друг друга, позволяют более глубоко и конкретно понять эту сложную проблему.
В рамках традиционной логики единый подход к истории выражает не столько претензию на истинность, сколько признание единства истории. Задача исследователя по-прежнему состоит не в том, чтобы навязывать истории понравившийся ему метод, а в том, чтобы выработать метод, адекватный изучаемому объекту.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Государство, основной институт политической системы классового общества, осуществляющий охрану его монополий на осуществляющий охрану его экономической и социальной структуры. Государство обладает монополией на осуществление от имени всего общества внутренней и внешней политики, исключительным правом издания законов и правил, обязательных для всего населения, правом взимания налогов и сборов. К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что Государство носит классовый характер, но его деятельность охватывает и выполнение общих дел, вытекающих из природы всякого общества.
Прежде всего, вопреки утверждениям коммунистов, жестко привязывающих возникновение государства к появлению классов и считающих само государство продуктом далеко зашедших классовых антагонизмов, подобной неразрывной связи нет. Исторически государство зарождается и формируется задолго до возникновения классов, причем как следствие не классовых, а более "полифонических" общественных потребностей, как результат спроса всего общества на сознательное и силовое решение насущных проблем, как ответ на необходимость сознательно, в том числе и с помощью средств принуждения, осуществлять определенные общественные функции, без реализации которых оказывается невозможным общественный прогресс. Теоретики классового происхождения государства выводят возникновение Государства из классовой структуры общества и его антагонизмов. Но это противоречит существу так называемого азиатского способа производства, многочисленным фактам истории (например, возникновению государств Африки), ибо в действительности потребности сознательного управления общественными делами с использованием принуждения имеет гораздо более широкие основания, а применение здесь принуждения было необходимо не в связи с противоречиями более позднего вида материального производства – воспроизводства средств жизни и средств труда и происшедшим здесь возникновением частной собственности и эксплуатации, а гораздо раньше, в связи с проблемами более древнего вида материального производства – воспроизводства самого человека.
На разных исторических этапах в качестве условий, ради соблюдения которых и существует государство, выступают разные обстоятельства. Одними из первых таких условий были принудительное запрещение инцеста (кровосмешения) и межплеменной обмен женщинами во имя воспроизводства рода, доклассовыми были и обстоятельства, связанные с созданием и поддержанием ирригационных сооружений для блага земледелия и сохранения среды обитания. Позже на первый план выступает защита частной собственности и недопущение того, чтобы возникшие классы "пожрали общество в бесплодной борьбе", а затем уже смысл существования государства обусловливается всей совокупностью причин, требующих поддержания цивилизационного порядка, права и т.д.
Очевидно, что; государство, возникшее в древности, прошло свой, ни с чем не сравнимый исторический путь. Круто менялись (хотя порой лишь видоизменялись) причины, лежавшие в фундаменте его существования. Отмирали одни государственные функции, возникали другие. То, что на одних этапах поддерживалось насилием, на других превращалось в нормальную норму и привычку. Под юрисдикцию государства попадали новые сферы, а внутри него одни общественные силы приходили на смену другим. Нет ничего удивительного в том, что в антагонистическом обществе государство, продолжая выполнять общезначимые функции по поддержанию порядка, как правило, является организацией экономически самого могущественного класса, получающего в лице государства новое – политическое – орудие своего господства. Но особенно важно то, что именно с возникновением государства как раз и возникает сама политика, политические отношения. Ведь ядром политики, как особой сферы человеческой деятельности, как раз и является "завоевание и использование государства, политической власти, определение форм и задач их деятельности. За многие столетия и тысячеления существования, качественных преобразований и совершенствования государства сменились не только тысячи поколений – пришли и ушли целые общественно-экономические формации со своими ведущими общественно-политическими силами, классами, протагонистами и со своими весьма неодинаковыми жизненными проблемами. Цари и короли, императоры и фараоны, диктаторы и демократы, цезари и консулы, мудрецы и проходимцы, каждый по-своему – в зависимости от существовавшей политической системы и утвердившегося политического режима – но всегда настойчиво и неизменно стремились захватить, удержать и укрепить государственную власть как важнейший, решающий рычаг своего господства.