4. Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью, выходы различных официальных должностных лиц и органов, общественных групп и сил на неправовое поле деятельности, стремление реализовать свои интересы вне рамок Конституции или в «разреженном правовом пространстве» — вот приметы нынешней политической жизни в России.
При этом целесообразность может выступать в виде государственной, партийной местной, региональной, практической и даже личной. В любом случае закон отодвигается в сторону. Раз необходимо что-то сделать, а закон мешает, появляется тот или иной вид целесообразности. Законность нередко противопоставляется и так называемому здравому смыслу, от которого один шаг до произвола и самоуправства, или просто «правовой самодеятельности». Установка на то, что «ради дела» или «здравого смысла» можно поступиться законом, владеет умами многих чиновников высокого ранга. Это касается и самого Президента.
Вместе с тем следует заметить, что идея законности и порядка при определенных обстоятельствах может быть использована заинтересованными лидерами и властными структурами как повод для применения силы и нарушения прав человека, равно как и необходимость борьбы с преступностью. Практика последнего времени подтверждает это. А как известно, нет ничего опаснее, чем узаконенное беззаконие. Это своего рода правовой конформизм, когда идеи права и законности приспосабливаются к ситуации, когда они используются не во благо, а во вред. Подобно этому очень точно выразился И.А. Ильин: «По своему объективному назначению право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществлении же оно слишком часто прикрывает собой ложь и насилие, тягание и раздор, бунт и войну»[12].
5. Конфронтация представительных и исполнительных структур власти возникла в процессе становления новой для России президентской вертикали управления при сохранении старой системы Советов. Эти две модели власти оказались несовместимыми по своим целям, задачам, методам. Отсюда трения, конфликты, противостояния, стремление доказать какая власть важнее и нужнее. Шла борьба «обкомов», «горкомов», «райкомов», при которой законы никем не соблюдались. Плюс личные амбиции и соперничество лидеров, их претензии быть «первыми лицами» в данном владении. При этом верх брали прежде всего престижные или карьеристские соображения, честолюбие, а не законопослушание. В то время к власти пришло много неопытных, не пригодных к практической работе людей с разрушительными, а не созидательными настроениями, Законы в этой борьбе были лишь помехой[13].
Возникали ситуации двоевластия или, напротив, безвластия. Поскольку это долго продолжаться не могло, одна из сторон захватила власть. Советы были упразднены. Однако война властей продолжалась, но уже в форме выяснения отношений между местными администрациями, их руководителями и представительными учреждениями, которые в это время с большим трудом стали формироваться по всей стране.
Это своего рода «элитарный» нигилизм, связанный с тормозом нормального функционирования власти, а любое бездействие власти означает беззаконие. Здесь соединяются воедино государственный и правовой нигилизм, который дезорганизует сложившиеся нормы управления обществом.
Принцип разделения властей, заложенный формально в Конституции, на деле пока не сложился, система сдержек и противовесов не отлажена. Исполнительно-распорядительная власть оказалась, по сути дела, бесконтрольной, а потому самоуправной и во многом «свободной» от соблюдения, законов, особенно на местах. Ее функции размыты, нечетки.
В названном принципе внимание обычно концентрируется на разделении властей и забывается об их субординации и взаимодействии. Власти не могут быть равными, так как одна из них — законодательная — призвана формировать и контролировать другую — исполнительную. В то же время власть в любом едина, и разделение существует только в рамках этого единства. Источник у нее общий — воля народа.
6. Серьезным источником и формой выражения политико-юридического механизма являются нарушения прав человека, особенно таких как право на жизнь, честь, достоинство, жилище, имущество, безопасность. Слабая правовая защищенность личности подрывает веру в закон, в способность государства обеспечить порядок и спокойствие в обществе, оградить людей от преступных посягательств. Бессилие же права не может породить позитивного отношения к нему, а вызывает лишь раздражение, недовольство, протест. Право как бы само выступает причиной правового нигилизма.
Человек перестает ценить, уважать, почитать право, так как он не видит в нем своего надежного гаранта и опоры. В таких условиях даже у законопослушных граждан вырабатывается нигилизм, недоверие к существующим институтам. Признание и конституционное закрепление естественных прав и свобод человека не сопровождаемся пока адекватными мерами по их упрочению и практическому претворению в жизнь. А невозможность осуществить свое право порождает у личности чувство отчуждения от него, правовую разочарованность» скепсис.
Иными словами, попрано фундаментальное право человека право на жизнь, а если не гарантировано право на жизнь, то все другие права ничего е стоят. Страну захлестнула волна масштабных повсеместных нарушений прав граждан, особенно на труд, заработную плату, нормальные условия жизни. Плохо, когда права человека нарушают криминальные элементы, другие антисоциальные субъекты, но намного опаснее, когда нарушителем становится само государство. Не зря говорят: ничто так не показывает бессилие власти, как постоянное проявление силы. Сила — не аргумент.
7. Теоретическая форма правового нигилизма, проистекающая из некоторых старых и новых постулатов. Они были связаны как с догматизацией и вульгаризацией известных положений марксизма о государстве и праве, так и с рядом неверных или сугубо идеологизированных, а потому искаженных представлений о государственно-правовой действительности и ее развитии (отмирание государства и права, замена правового регулирования общенормативным или моральным, главенство политики над правом, власти над законом, жесткий экономический детерминизм и т.д.)
Длительное и безраздельное господство позитивного права в худшем его понимании (по формуле: право есть «возведенная в закон воля господствующего класса», объявляющая правом любой произвольно установленный акт государственной власти[14]) и отрицание естественного права не могло привести к адекватным выводам, характерным для демократического гражданского общества. Зато эти воззрения хорошо вписывались в командно-бюрократическую систему, обслуживая интересы правящей партийно-политической элиты.
Право трактовалось (и сейчас нередко трактуется) исключительно в утилитарно-прагматическом ключе — как средство, орудие, инструмент, способ оформления политических решений, а не как самостоятельная историческая, социальная и культурная ценность. Такая интерпретация не могла выработать в общественном сознании подлинно ценностного отношения к праву. Напротив, усваивалась мысль о второстепенности и нерешающей роли данного института. Главное — это экономика, политика, идеология, а не правовые ценности.
Из некоторых концепций объективно следует, что закон как бы изначально плох и его соблюдение не обязательно. На первом же месте должно стоять право, призванное выражать истинно демократические и нравственно-гуманистические устремления общества и личности. А пренебрежительное отношение к закону вольно или невольно формирует его «негативный образ», а следовательно, правовой нигилизм.
Принципиальное значение для строительства правового государства имеет изучение правового нигилизма с точки зрения степени подверженности ему как отдельного индивида, так и социальной общности. Если расположить на прямой формы его распространения по названному основанию, то на одном полюсе «разместится» правовой скепсис, т.е. скептическое отношение к праву; а на другом — правовой цинизм или откровенное игнорирование требований права, грубый правовой произвол. И если для общества весьма опасен правовой цинизм, то, хотя и в меньшей мере, но все же в силу своей распространенности правовой скепсис также небезопасен.
Использование поуровневого подхода к рассматриваемой проблеме позволяет выявить определенные уровни правового нигилизма: общесоциальный; отдельных социальных структур — государственных и негосударственных, формальных и неформальных; отдельной личности.
Распространение нигилизма на общесоциальном уровне означает, что государство, как управляющая система в обществе, пренебрегает правом либо использует его исключительно как средство подавления индивидуальной воли. Отношения в обществе строятся на основе директив, властных распоряжений, спускаемых сверху. «Верх», как правило, концентрирует на своем полюсе права, возлагая на «низы» обязанность выполнять исходящие от него команды, не связывая себя при этом какими-либо обязательствами перед населением. Право и правовая система в целом носят консервативный характер. Принимаемые законы не имеют прямого действия, что позволяет ведомствам корректировать их по своему усмотрению, ущемляя при этом права и интересы граждан и их законных объединений. Отсутствует эффективный юридический механизм защиты прав личности, в силу чего произвол чиновников не встречает законного «отпора» граждан. Предоставляемые гражданам права и свободы юридически и фактически не обеспечены, вследствие чего их использование чрезмерно затруднено. Правовая индифферентность и отчужденность становятся неотъемлемыми чертами образа жизни личности.