Володин Э. Ф.
Византия умирала медленно и мучительно. Некогда простиравшаяся до Кавказа, Персидского залива, Северной Африки и юга Италии, она после арабских завоеваний в VII веке лишилась огромных территорий, сжавшись до Малой Азии, восточного Средиземноморья и части Балкан. Потом в 1204 году орда крестоносцев захватила Константинополь и устроила разгром, резню и грабеж, каких мало знает всемирная история.
А уже турки появились на границах медленно угасавшей империи и когда весной 1453 года обложили город с моря и суши, столица византийской империи влачила жалкое существование. Запустевший город, рушащиеся от ветхости дома, святая София, десятилетиями не ремонтируемая, прозябание в нищете основной массы населения - вот что представлял Константинополь перед своей гибелью. И деморализованные горожане уже утратили волю к сопротивлению. Несколько тысяч собственно ромеев да еще меньшее количество западных латинских наемников противостояли сотне тысяч турок, рвущихся в бой ради добычи и невольников. Чудо, что эта горстка людей смогла с 12 апреля по 29 мая сдерживать ожесточенные атаки турок. Но силы были слишком не равны...
"Какой теперь язык повернется описать или рассказать о случившемся в городе несчастье, о страшном пленении, о жестоком переселении, которое происходило не из Иерусалима в Вавилон или Ассирию, а из Константинополя в Сирию, Египет, Армению, Персию, Аравию, Африку, Италию, а то и в Малую Азию и в остальные епархии. И как?! Муж в Пафлагонию, жена в Египет, а дети по одиночке в другие места. Они меняли свой язык на чужой язык, благочестие на нечестие, Священное Писание на ужасные письмена.
"Трепещи, солнце, и ты, земля! Плачь о всеобщей гибели, случившейся с нашим народом по справедливому решению Бога за прегрешения наши! Недостойны мы поднять глаза к небу и лишь, склонив и опустив лицо вниз к земле, мы можем взывать: "Праведен Ты, Господи, праведен суд Твой. Мы согрешили, мы преступили Закон, и мы наказаны за это больше всех народов. Все, что Ты послал на нас, Ты послал воистину по справедливому решению. Однако мы молим: пощади нас, Господи!"
Так заканчивает свой "Плач о падении Константинополя" византийский историк Дука. Такими горестными словами заканчивается тысячестолетняя история величайшей православной империи, соединившей античную цивилизацию с христианским обновлением мира и передавшей новому времени драгоценное наследие былых времен и народов для памяти и назидания!
Эти мои заметки совсем не об истории величия и падения одной из могущественных империй мира, по длительности исторической жизни не сравнимой ни с какой другой империей. Эти заметки и не о проливах, восточном вопросе и даже не о крестах на святой Софии. Россия, ставшая со времени падения Константинополя "Третьим Римом", до сих пор продолжает нести бремя ответственности за византийское наследие и за веру Православную, переданную нам в чистоте, величии и полноте византийской православной Церковью и восточными отцами Церкви, ставшими и нашими кормчими в море житейском.
Всякая империя - явление всемирно-историческое, оставляющее глубокий след в человеческой памяти и служащее уроком для современных государственно-политических образований, этнических общностей и тех этнополитических систем, которые продолжают (в форме наследования или отторжения - не важно) имперскую традицию. Вспышкой сверхновой звезды была империя Александра Македонского, но именно ее образование определило облик античности, взаимодействие цивилизаций и культур и политические процессы, происходившие в присредиземноморье вплоть до появления римской империи. Впрочем, и во времена Рима наследие империи Александра Македонского продолжало быть актуально значимым, если вспомнить, например, взаимоотношения Рима и Египта и Рима с государствами Передней Азии. Вот и византийское наследие продолжает уже свыше пятисот лет влиять на судьбы евразийского материка, а духовный стержень Византии - Православие - как было так и остается смыслообразующей основой всемирной истории. Уже поэтому надо запомнить уроки византийской империи нам, почти погребенным под обломками империи советского типа, но убежденным, что история не закончилась и новое героическое и жертвенное строительство империи впереди.
***
Византия сделала славянскому миру бесценный подарок. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, по указанию Константинополя посланные в Моравию, создали славянский алфавит - кириллицы - наше сокровище и наше нетленное достояние. Простая и изящная графика кириллицы позволяла легко запомнить алфавит и также легко читать уставное письмо тысячелетней давности как легко мы читаем современный шрифт, что несомненно облегчает общение с источниками нашей седой древности (чего не скажешь о скорописи XVII века, которую буквально надо дешифровывать из-за ее вычурности и ложной изысканности).
Еще одно достоинство кириллицы в ее полном соответствии славянской орфоэпии. Совпадение звука и буквы настолько совершенно, что нет необходимости в буквосочетаниях, чтобы выразить звук славянского языка (это тем более относится к старому алфавиту, который отражал всю гамму славянского языкового звукоряда). Нелепая графика романо-германских языков представляет сложность не только для иностранцев, но и для самих носителей национальной языковой стихии и не столь уж экстравагантен был Б. Шоу, когда учреждал денежный приз реформаторам английской письменности. Запад не учел простой вещи - латиница не предназначалась для языков с шипящими звуками, она не учитывала и разнообразия гласных в языках северо-западной Европы. Схоластики механически перенесли латиницу в языки европейских католиков и это упущение до сих пор болезненно для народов, которые некритически восприняли латиницу. Я уже не говорю о поляках, которые один шипящий звук изображают тремя-четырьмя буквами латиницы.
Появление славянской азбуки открывало дорогу развитию национальной письменной литературы. В то время, когда Западная Европа пробавлялась школьной латынью, а ее литература существовала в форме фольклора, православные славяне уже создавали литературные памятники мирового значения, если вспомнить, хотя бы, "Слово о Законе и благодати" митрополита Илариона и "Слово о полку Игореве". Литература стала формой и способом выражения национального самосознания и в этом качестве существует до сих пор, лишний раз подтверждая божественный смысл слова и одухотворенность литературы славянских народов.
На своем родном языке мы читаем весь мир и на русском языке познакомились с восточной патристикой. На родном языке, благородном церковнославянском, читаем Новый Завет и участвуем в богослужении. И возвышенность церковнославянского языка определена самой гармонией и духоподъемностью языковой стихии, но в нашем богослужебном языке явственна эллинистическая традиция, переданная нам Византией. А.С. Пушкин гениально кратко поведал об этом: "В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом установил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились..."
Апостольская традиция проповеди на национальном языке дала возможность освятить славянскую языковую стихию. Богослужение было понятно, доступно и, одновременно, сакрально, что способствовало духовному возвышению молящихся и осознанию их причастности обожению как духовному смыслу человеческого бытия. Может быть и поэтому в России не привилась т.н. развлекательная литература и мы до сих пор почти подсознательно различаем, где писатель стремится к одухотворению поэтического мира, а где просто изображает увиденное, обмирщая и делая бездуховными и поэтическую систему и мир, в этой системе представляемый.
Наконец, кириллическая письменность вместе с греческим алфавитом в Европе долгое время четко отделяла православие от католицизма и, позднее, протестантизма. Она была манифестацией принадлежности языка и народа к православному миру, облегчая взаимопонимание народов. Переход Румынии на латиницу поставил сложную проблему для самих румын, осваивающих собственное средневековое наследие, а когда Молдавия в припадке суверенного помрачения рассудка тоже освоила в начале 90-х годов латиницу, то с несомненностью стало ясно, что людей волновали более политические амбиции, нежели традиция и духовность. Попутно вспомним, что насаждение латиницы в Сербии осуществлялось титовским режимом в богоборческих целях и во имя тех самых "братства-единства", которые показали кровавую суть в войнах 1991 - 99 годов. По сути дела, византийский дар для православного мира был и остается одним из показателей не только православной принадлежности, но и мерилом исторической памяти и укорененности национального самосознания конкретно-исторического общества, одновременно утверждая вселенскость как естественное состояние православного миросозерцания.
***
Византийская империя никогда не обладала таким имперским качеством как экспансионизм. Возникнув на развалинах Римской империи после сознательного разделения ее на восточную и западную части, Византия лишь однажды сделала попытку воссоздать Pax Romana. Всю свою многовековую историю византийцы (ромеи) больше стремились сохранить имевшуюся территорию, мало преуспевая в этом праведном деле. Оценивать имперскую византийскую мощь надо не по приобретению нового жизненного пространства, а по силе сопротивления, имевшейся у византийского государства. Сохранить значительную часть территории после мощного имперского порыва арабов в VII веке - для этого нужны были сила, воля и мудрость власти, армии и народа, что наличествовало у византийской государственности и у императоров, которые эту государственность олицетворяли. И неудержимые татаро-монгольские полчища, разгромившие Среднюю Азию, Древнерусское государство, завладевшие Индией и Багдадским халифатом, тоже не смогли сломить становой хребет Византийской империи. Да и победоносное турецкое нашествие докатилось до Константинополя и осквернило святую Софию после почти двухсотлетнего натиска и на самом излете имперского бытия византийского государства.