Гайдукевич В.Ф.
Из херсонесского декрета, изданного в честь митридатовского полководца Диофанта2, известно, что Диофант, ведя военные действия против войск Скифского царства в Крыму, стремившихся захватить Херсонес, уделял вместе с тем большое внимание и Боспору. Во время первого похода, готовясь к решительному наступлению на скифов, Диофант посетил Боспор и там «в короткое время совершил много очень важных дел». Точно так же и во второй раз, когда понтийские войска вели военные операции против скифов, возобновивших свои атаки против Херсонеса, Диофант снова отправился на Боспор. Второй визит состоялся после того, как объединенные силы скифов и примкнувших к ним роксоланов потерпели полное поражение. Пребывание Диофанта на Боспоре вновь завершилось тем, что «он устроил тамошние дела прекрасно и полезно для царя Митридата».
В херсонесском декрете обстоятельно описаны военные успехи Диофанта, обе же поездки на Боспор отмечены весьма бегло. Диофант, несомненно, был облечен Митридатом двоякого рода полномочиями – военными3 и дипломатическими. Составители херсонесского декрета обратили особое внимание на заслуги Диофанта в военной области и ограничились очень общими характеристиками его дипломатической деятельности.
Однако есть источник, отлично помогающий дополнить краткие и в общем малосодержательные сведения декрета о дипломатических действиях Диофанта на Боспоре. Согласно Страбону (VII, 4,4), боспорский царь Перисад, не будучи в состоянии бороться с варварами, «передал власть Митридату Евпатору» (Mitrid[th tc E|p[tori par]dvxe t{n [rx{n). Очевидно, выезды Диофанта на Боспор были связаны с переговорами о переходе власти к Митридату VI. Окончательное оформление этого договора состоялось, как следует думать, во время второго пребывания Диофанта на Боспоре. Но столь блестящий итог дипломатической деятельности Диофанта на Боспоре был омрачен событием, которого, вероятно, не ожидала в тот момент ни одна из сторон, участвовавших в переговорах. Сущность события определена в херсонесском декрете очень лапидарно: t_n per} Sa|maxon Sxyu[n nevteriz[ntvn xa} t\n m]n ]xur]canta a|t\n basil]a Bosp\roy Pairis[dan [nel\ntvn, a|t_i d' ]piboyleys[ntvn, diacyg_n t\n x}ndynon ]p]ba m]n ]pi t\ [postal]n ]p ' a|t\n |p\ t_n polit[n plo`on. Из приведенных слов видно, что скифы, возглавленные Савмаком, совершили государственный переворот, убили царя Перисада и были намерены, по-видимому, убить и Диофанта, но ему удалось бежать в Херсонес на присланном за ним корабле.
Спустя некоторое время, вероятно через год, «в начале весны», как сказано в декрете, Диофант предпринял большой поход против боспорских повстанцев. Он прибыл из Понта с морским и сухопутным войском, присоединил к нему отборных воинов – херсонеситов и затем со всей этой армией двинулся из Херсонеса на Боспор. Диофанту удалось взять Феодосию, Пантикапей и оккупировать всю «европейскую» часть Боспора, находившуюся в руках восставших. Из захваченных в плен были выделены «виновники восстания», которых Диофант подверг наказанию. Пленный вождь повстанцев Савмак был отправлен в Понт в распоряжение царя Митридата. В результате карательной экспедиции Диофанта понтийский царь вновь «приобрел власть» над Боспором. Из этих слов декрета вытекает, что в момент скифского восстания Боспор юридически уже был владением Митридата VI.
Скифское восстание на Боспоре, как это легко заметить, произошло в очень острый момент перехода власти. Восставшие действовали с таким расчетом, чтобы воспрепятствовать установлению власти Митридата VI. Убийство царя Перисада как бы лишило правовой основы соглашение, по которому Боспор подчинялся заморскому понтийскому правителю.
Уже первый издатель херсонесского декрета в честь Диофанта, В.Н. Юргевич, не сомневался в том, что скифы, совершившие государственный переворот, принадлежали к боспорскому населению4. По мнению В.Н. Юргевича, это были «мирные скифы», т.е. скифы, перешедшие к оседлости и проживающие в большом числе на Боспоре. Именно эти, боспорские скифы и произвели восстание.
Неудачная попытка Б. Низе5 истолковать восстание Савмака как продолжение наступательных действий со стороны царства Скилура и Палака была вполне справедливо отвергнута К. Брандисом6 .Если даже в пору наивысшего своего могущества Скифское царство не смогло завоевать Херсонес, то как можно было вдруг овладеть всей европейской частью Боспора с его многочисленными укрепленными городами, включая столицу Пантикапей, после двукратных тягчайших поражений в войне с Диофантом? Восстание Савмака, конечно, ничего общего не имело со Скифским царством; это было восстание боспорских скифов. Сделав вполне правильный, единственно возможный вывод, К. Брандис попытался конкретизировать характер восстания, учитывая реальные условия социально-экономической жизни Боспорского государства. По мнению К. Брандиса, восстание Савмака в своей основе являлось движением сельского населения, состоявшего на Керченском полуострове главным образом из скифов, направленным против городов, где преобладали греки. Брандис, таким образом, довольно близко подошел к истолкованию скифского переворота на Боспоре как проявления внутренней социальной борьбы.
Однако бoльшая часть других исследователей склонна была видеть в движении Савмака только эпизод внутридворцовой борьбы за власть. Такое понимание события было в значительной мере обусловлено имеющимся в херсонесском декрете указанием на то, что Савмак являлся «воспитанником» царя Перисада (...]xur]canta a|t\n), при одновременном отсутствии сведений, которые могли бы разъяснить, кем был Савмак, почему его «воспитал Перисад». Это обстоятельство открыло широкий простор для самых разнообразных домыслов относительно личности Савмака. В Савмаке видели то приемного сына Перисада, то скифского принца, воспитанного Перисадом и являвшегося наследником последнего, то воспитанника Перисада, опиравшегося на поддержку скифов, и т. д. Почти все такого рода предположения сводились к мысли о выступлении Савмака в защиту своих прав на боспорский трон, попранных Перисадом, который предпочел передать власть Митридату VI. Подобное понимание переворота, совершенного на Боспоре скифами, противоречит прежде всего характеристике, имеющейся в херсонесском декрете. Как ни лапидарно рассказано там о восстании, оно все же четко обрисовано как восстание скифов, т.е. как выступление какой-то массы жителей, осуществившей государственный переворот. Декрет подчеркивает в этом движении решающую роль скифов, Савмак выступает лишь как глава повстанцев. Даже убийство Перисада в херсонесском декрете изображено в виде акта, совершенного скифами ([nel\ntvn!), хотя из дальнейшего изложения следует, что Перисада фактически убил Савмак. Во всяком случае в тексте декрета государственный переворот на Боспоре представлен как результат восстания скифов, объединившихся вокруг Савмака, а не как заговор Савмака, привлекшего скифов для достижения своей личной цели.
Попытки свести восстание Савмака к борьбе за трон между представителями правящей верхушки Боспора приходится признать несостоятельными по двум причинам. С одной стороны, в херсонесском декрете отсутствует необходимая опора для подобного толкования движения, возглавленного Савмаком. Зато, с другой стороны, сквозь сухие строки декрета, повествующие о скифском восстании, явственно ощущается большого накала взрыв, совершившийся при участии значительной массы людей. Достаточно вспомнить, как долго и основательно вынужден был Диофант готовиться к походу против боспорских повстанцев, чтобы стало ясно, насколько был велик размах восстания, всколыхнувшего, несомненно, весьма обширные пласты населения.
Как известно, важную роль в раскрытии истинного значения событий, происшедших на Боспоре в конце II в. до н.э., сыграла работа С.А. Жебелева «Последний Перисад и восстание скифов на Боспоре», опубликованная в 1933 г. Главный вывод ее заключается в том, что восстание Савмака являлось восстанием боспорских скифов-рабов. Исходным пунктом концепции Жебелева явилось толкование фразы t\n ... ]xur]canta a|t\n, которая в херсонесском декрете определяет взаимоотношения между главой повстанцев Савмаком и боспорским царем Перисадом. Так как в некоторых дошедших до нас манумиссиях (из Дельф и Давлии) глагол ]xtr]cv применен по отношению к рабам, выращенным в доме их господ и являвшимся в силу этого urepto}, то С.А. Жебелев высказал предположение, что Савмак был не «воспитанник», а «вскормленник» (urept\s) царя Перисада, т.е. раб, выращенный при дворе боспорского царя.
Бросается в глаза отсутствие в декрете каких-либо пояснений, которые могли бы дать читателю представление, кем же в действительности был Савмак, в силу каких причин его «воспитал» боспорский царь. Если Савмак был хорошо известным лицом (как думает, например, Э.Л. Казакевич), то в этом случае представлялось бы излишним упоминание о том, что его воспитал Перисад. Нарочитое подчеркивание лишь одной детали из жизни Савмака создает контекст, при котором фраза t\n ... ]xur]canta a|t\n приобретает специфическое звучание. Подобно тому, как термин urept\s не всегда обозначал доморощенного раба, хотя таково было его основное и наиболее употребительное значение, так же, вероятно, обстояло дело и с глаголом ]xtr]cv. Сам глагол не нес в себе социальных определений. Но в контексте, характеризующем мятеж скифов, которые в своей основной массе представляли определенный общественный слой населения Боспора, слова t\n ]xur]canta a|t\n, примененные к вождю повстанцев, могли ассоциироваться с понятием «доморощенный раб». При таком допущении становится понятным, почему понадобилась фраза t\n ]xur]canta a|t\n. Ее было вполне достаточно, чтобы обрисовать Савмака как убийцу вскормившего его господина и тем самым морально «убить» руководителя мятежников.
Гипотеза С.А. Жебелева основательно аргументирована, несомненны и ее преимущества в сравнении с другими предположениями, высказанными относительно Савмака. Однако и гипотеза С.А. Жебелева о Савмаке это все же только гипотеза. Как известно, в тексте херсонесского декрета нет прямых указаний на то, что Савмак был рабом. Тем не менее имеются основания высоко оценить проявленную С.А. Жебелевым инициативу в выявлении социального значения скифского восстания на Боспоре. Исходя из мысли, что Савмак, вероятно, был царским доморощенным рабом, С.А. Жебелев увидел в движении Савмака восстание скифских рабов, подвергавшихся эксплуатации в различных отраслях хозяйства Боспора. Основная идея этого вывода заключается в признании в качестве главной движущей силы восстания социальных низов Боспора.