Хотя Диодор совершенно четко определил состав войск сторон, существует мнение, что, помимо указанных им контингептов, в распоряжении Сатира и Эвмела были еще какие-то силы. В. Д. Блаватский писал, «возможно, что у него (Эвмела.— Е. Ч.) была наемная пехота, так же как и на стоявшем против пего крыле противника». В более поздней своей работе В. Д. Блаватский обосновал это тем, что «...коль скоро им (воинам, сражавшимся под началом Эвмела.— Е. Ч.) удалось потеснить гоплитов Сатира, следует думать, что и у Эвмела была тяжеловооруженная пехота».
Трудно согласиться с мнением В. Д. Блаватского о наличии собственных войск у Эвмела. Вряд ли бежавший к фатеям претендент па престол мог увести с собой сколько-нибудь значительные формирования из Боспора. Группа его единомышленников, которая могла с ним бежать, скорее всего, не представляла реальную силу, способную играть заметную роль в битве. Вызывает сомнение и то, что претендент на престол, не имевший на него законных прав, мог увести с собой и какую-то часть наемников из регулярных сил Боспора — ему нечем было бы им платить. Да и бюджет Боспора, равный 300—360 талантам, мог позволить содержать только наемников (2 тыс. греков и 2 тыс. фракийцев), оставшихся в распоряжении Эвмела. По подсчетам В. Д. Блаватского для этого требовалось около 200 талантов. Следует учитывать и часть платы союзным скифам, выступившим на стороне Сатира, а также то, что какой-то контингент наемников, очевидно, пришлось оставить в самом Пантикапее. Если принять во внимание, что события развивались очень быстро, то у Эвмела не было времени на получение наемников, даже если бы он имел средства на их оплату. А сам Эвмел находился не в очень надежном положении. В этой ситуации, выступая против законного царя, ему пришлось бы платить наемникам намного больше, чем платил бы законный царь. Л. П. Маринович приводит свидетельство Ксепофонта (Анабасис), что как только у наемников появилось подозрение, что они будут участвовать в войне с законным царем, они потребовали примерно 7,5 оболов в день при обычной норме 4 обола, принятой во второй половине IV в. до н. э.
Все это опровергает мнение В. Д. Блаватского о силах, бывших в распоряжении Эвмела, помимо войск фатеев. Кроме того, предполагая наличие у Эвмела тяжелой наемной пехоты гоплитов, В. Д. Блаватский исходит из ошибочного представления, что потеснить фалангу могла только фаланга.
Исключительную важность имеет вопрос о составе войск сторон и о характере вооружения.
Очевидно, прав В. Д. Блаватский, предполагая, что 2 тыс. греков в войско Сатира, упоминаемые Диодором, были тяжеловооруженными воинами-гоплитами, косвенным свидетельством в пользу этого может быть само их число. Они составляли 8 лохов или синтагм, в каждой из которых было по 256 воинов. Вооружение их хорошо известно — шлем, панцирь, поножи, пара копий и меч — ксифос.
В 2 тыс. фракийцев В. Д. Блаватский справедливо видит пельтастов. Их вооружение составляли шлемы, облегченные панцири, копья, дротики, мечи и легкие щиты-пельты.
Основным оружием скифской пехоты были луки со стрелами. У одних воинов могла быть пара дротиков, пращи, у других — мечи и кинжалы. Защитные функции выполняли деревянные щиты, в какой-то мере кожаные куртки и колпаки. Часть воинов имела боевые пояса, легкие кожаные панцири.
Лучше была вооружена скифская конница. Помимо обязательного лука и набора стрел конники имели столь же обязательные копья и дротики. Больше, чем в пехоте, было и средств личной защиты воинов. Боевые пояса, легкие с металлическим набором панцири занимали заметное место в составе вооружения. Мечи, кинжалы, боевые топоры разных типов составляли вооружение многих воинов.
Ядром войска была тяжелая конница, состоящая из дружинников. Как и остальные воины, эта часть войска имела лук и стрелы, число которых в наборе нередко превышало сотню. Копья и дротики, боевые топоры разных типов дополняли вооружение конников. Длинные мечи позволяли вести бой с пешим и конным противником. Как легкая, так и тяжелая конница имела не только короткие (до 2 м) копья и дротики, по и длинные (до 3 и более метров) копья, позволявшие успешно сражаться с конным противником. В вооружение всех воинов входило защитное оружие — боевые пояса, панцири разных типов, щиты, в том числе и с панцирным покрытием, шлемы и поножи античных и местных образцов. По-видимому, применялись и средства защиты боевых коней.
К сожалению, Диодор не сообщает никаких данных о характере построения конного кулака войск Сатира. Однако ряд данных, сообщаемых античными авторами, позволяет предположить, что скифская конница (или ее основная часть) вела бой не только лавой, но и знала строй. О рядах скифской конницы сообщает Геродот: «Скифы, пешие и конные, выстроились (подчеркнуто нами.— Е. Ч.) против персов для боя». Там же он отмечает наличие у скифов еще во время войны с Дарием (за 200 лет до битвы при Фате) боевого порядка. Немногословный рассказ Геродота об этом эпизоде войны с персами не дает возможности представить характер построения скифского войска этого периода. Но уже ко времени битвы при Фате выработались определенные тактические приемы, начало формирования которых происходило задолго до междоусобицы на Боспоре, в которую были втянуты значительные контингенты скифов.
Вряд ли можно сомневаться, что основная ударная сила скифской конницы — тяжеловооруженные всадники — имели глубокое построение. Нам очень мало известно из сообщений древних авторов о глубоком построении тяжелой конницы. Так, Ксеиофопт сообщает, что в битве при Мантипее (362 г. до п. э.) между Спартой и Фивами «...даже коннице дали глубину фаланги гоплитов ... Эпиманонд ... своей коннице дал сильный строй клином». Построение тяжелой конницы клином намного увеличивало ее ударную силу.
Если военные действия действительно проходили в Прикубанье, то их началу предшествовала очень сложная операция по переправе войска через Керченский пролив. Однако из текста Диодора неясно, в какое время года происходила переправа, да и вся война. Если это было зимой, то переправа по льду через пролив не представляла особой проблемы. Переправа па судах наемников и фракийцев (всего 4 тысячи пехотинцев) не вызывала трудностей. Сложнее обстояло дело со скифами-союзниками. Мост через широкий пролив нельзя было построить. Очевидно, союзники пришли на соединение с войском наемников Сатира уже на азиатском берегу пролива, обойдя Меотиду с севера, или перешли мелководный пролив вброд.
Небезынтересно сообщение Диодора о телегах, «...на которых (Сатир.— Е. Ч.) привез огромное количество провианта». Скорее всего, это сделано с тем, чтобы не повторить ошибку Дария, вторгшегося в чужую страну и испытывавшего большие затруднения в получении фуража и продовольствия. А поскольку Сатир «...опустошил неприятельскую сторону и предал огню селения, в которых набрал пленных и множество добычи» , он не надеялся во враждебной стране получить все необходимое для войска. Для этого везли провиант с собой. Очевидно, в этом факте следует видеть пример централизованного снабжения войска в условиях продвижения в глубь территории противника.
Н. И. Сокольский произвел подсчет необходимого продовольствия и транспортных средств, нужных для его доставки. По его мнению, продовольствие везли для наемников (4 тыс. воинов) и боспорского войска, такой же численности. Продовольственное снабжение скифов частично осуществляли они сами. Не зная условий соглашения скифов и Сатира, Н. И. Сокольский считает, что «для осторожности» следует исходить из того, что на воиско Сатира ежедневно расходовалось 15 тыс. пайков (зерно или мука, вино, соль и т. п.). Вес суточного пайка он определяет в 700—800 г. А так как действовать приходилось на территории противника, то продовольствия должно было быть не менее, чем на месяц. Н. И. Сокольский предполагает, что на переправу через Керченский пролив и на продвижение в глубь территории противника на 100 км понадобилось не менее недели. Обоз Сатира, по его подсчетам, должен был везти не менее 400 т продовольствия и иных грузов. «Полагая, что на одну повозку, влекомую парой волов, в условиях военного похода и бездорожья не могло быть погружено более 25— 30 пудов, мы можем заключить, что у Сатира было от 800 до 1000 телег и повозок».
Продвинувшись в глубь территории противника и приблизившись к нему, Сатир с союзными скифами оказался перед рекой Фат. Переход реки преследовал, по-видимому, несколько целей: во-первых, затруднялось нанесение удара с тыла, укреплялся боевой порядок — войско лишалось возможности отступления; во-вторых, при устройстве лагеря обеспечивалось его снабжение водой.
Перейдя реку, войско Сатира окружило свой лагерь телегами. В целом этот факт прошел незамеченным исследователями, описывающими войну в той или иной связи. В. Д. Блаватский ограничился лишь констатацией этого факта, Н. PI. Сокольский, исходя из длины телеги, равной 2—2,5 м, подсчитал, что 800—1000 телег могли окружить лагерь, имеющий в периметре 2 км. При условии, что лагерь имел квадратную форму со сторонами 400— 500 м, телеги ограничивали пространство, достаточное для размещения войска с тягловыми животными. Следует учитывать, что численность телег, а следовательно, и размеры лагеря увеличились бы при условии транспортировки продовольствия и военных припасов пе на 15 тыс. войск, а минимум вдвое больше.
Н. И. Сокольский отводит лагерю лишь одну роль — хранилища продовольствия и загона для скота. Однако следует учитывать и другую, гораздо более важную, цель создания лагеря. На наш взгляд, едва ли не основной целью такого лагеря была защита войска. По-видимому, к лагерю, созданному во время битвы на р. Фат, вполне можно отнести слова Ф. Энгельса: «Лагери варварских народов древности часто окружались укреплениями из повозок и телег...» Ф. Энгельс считал, что «устройство полевых укреплений имеет такую же давность, как и существование армий. Древние армии владели этим искусством даже в значительно большей степени, чем наши современные армии»".