Я. П. Шишмарев правильно понял и оценил поведение маньчжурских чиновников, а также и монгольских должностных лиц, придя к выводу о том, что "они смотрят со своей точки зрения, не удовлетворяющей европейца и идущей вразрез с нашими понятиями и взглядами" *13. Шишмарев не написал слово "китаецентризм", но по сути имел в виду это явление. Европейские культурные нормы доминировали в российской дипломатии и зачастую переносились на отношения с маньчжурским Китаем, который жил в совершенно иной системе измерений. Понимание особенностей Китая и было, вероятно, главной причиной того, что Я. П. Шишмарев умел ладить с властями в Монголии. Несмотря на проверки, жалобы, доносы, он сохранял собственное достоинство и не оскорблял достоинство других.
Ситуация вокруг русских в Урге стала меняться еще и потому, что Бэше умер, и на его место был назначен Цеценхан Арташита. Это был сын старого, родовитого монгола, одаренный природным умом. С первого дня своего пребывания в Урге он продемонстрировал самостоятельность взглядов и суждений, действовал без оглядки на своего маньчжурского коллегу, поэтому вскоре к нему перешло первенство в управлении Ургой. С его появлением и отношение монгольских чиновников, ханов, лам к русскому консульству стало более доброжелательным. За 11 лет пребывания на должности ургинского правителя Цеценхан Арташита много сделал для развития русско-монгольских отношений как внутри страны, так и на границе. Именно благодаря его влиянию сотрудники консульства познакомились с большинством ханов Халхи. Для этого они использовали любую возможность, в том числе и народные праздники в Урге, когда туда съезжались все ханы.
Однако полностью преодолеть давление маньчжурских властей было невозможно. Они пытались противодействовать сближению между русскими и монголами, если не прямо, то косвенно. Через несколько лет после подписания Пекинского договора они инспирировали слух о том, что русские являются в Монголию целыми партиями под видом торговцев, но вооруженными и не для торговли, а с какими-то другими целями, причем на границе тем временем якобы концентрируются войска. Затем пронесся слух, что "будто бы все политические преступники-поляки, содержащиеся в Нерчинском крае, освободились из-под ареста, ходят по Забайкалью и думают перебраться в Монголию" *14. Слухи распространялись быстро и, пользуясь ими, монголы стали останавливать мелкие русские караваны и требовать мзду за свободный проезд.
Деятельность русских купцов наталкивалась и на мощное противодействие китайских конкурентов. Китайские купцы появились в Монголии в конце ХVII начале ХVIII в., причем сразу же стали торговать в кредит. Приезжали они свободно до 1720 г., когда был издан указ о необходимости приобретения торгового свидетельства, в котором фиксировалось количество товара и число лиц, сопровождавших караван. Но к середине ХIХ в. положение изменилось. По мнению монгольского историка М. Сандоржа, маньчжурские чиновники и многие монгольские ханы стали компаньонами китайских фирм или попали к ним в долговую кабалу, поэтому они покровительствовали их деятельности в Монголии *15. Китайские купцы чувствовали себя свободно, уверенно, по-хозяйски; имели лавки, склады, помещения для жилья.
В Ургу первые русские купцы прибыли вместе с консульством в 1861 г. Их деятельность встретила сопротивление властей, которые запретили местным жителям сдавать русским купцам в найм лавки и дворы, а тех, кто это делал, били бамбуковыми палками и штрафовали. Поэтому купцы стали селиться в одном подворье с консульством. Монголам запрещалось делать у них покупки.
Поскольку торговля в Урге не шла, один из приехавших купцов собрался отправиться по улусам, но власти запретили. Тогда он решил поехать в окрестности Урги, приготовил товары, нанял возчиков из монголов, но ему опять не разрешили. Купец заявил, что разрешения ему и не требуется, т. к. есть статьи договора. Но на другой день отказались ехать возчики-монголы, возвратили задаток. За ними последовали и местные рабочие, помогавшие снаряжать караван. Купец оказался настойчивым человеком, поэтому он купил волов, нанял русских работников консульства в проводники, для охраны взял двоих казаков из консульской команды. В день отправления выяснилось, что собралось около 200 монголов, чтобы помешать отправлению каравана, и еще 100 человек ожидали его в китайском пригороде Маймачене, мимо которого должен был проследовать караван. Однако решительность русского купца оказалась сильнее. Озадаченный маньчжурский правитель отменил свои приказания, но сделал распоряжение, чтобы по пути следования каравана монголы не имели с купцом никаких дел и ничего у него не покупали. Караван сходил туда и обратно, не торгуя *16. Об этом эпизоде можно было бы и не говорить, но он имел серьезные последствия. Поступок русского купца произвел на монголов большое впечатление: они увидели, что маньчжурам можно не подчиняться безропотно, что их можно ослушаться. Я. П. Шишмарев слышал, как они рассуждали меж собой: "это, верно, не с монголами иметь дело" *17.
Кроме самой Урги, русские оседали и в других районах Монголии. На ее границе с Минусинским краем еще до 1860 г. каждой весной, когда монголы приезжали инспектировать границу, в течение десяти дней шумела ярмарка. Поэтому сразу же после подписания Пекинского договора на территорию Западной Монголии двинулись русские торговцы. Здешнее население жило зажиточно, процветало скотоводство, край изобиловал пушниной, некоторые занимались хлебопашеством. Русских встретили недружелюбно. Часто они сами давали повод, самовольно захватывая земли, дерзко обращаясь с местными жителями, обманывая в расчетах, покупая краденый скот и отказываясь вернуть его хозяину, даже если он доказывал свое право на него. А за свой украденный скот они забирали такое же количество у первого встречного монгола. Местные жители отвечали тем, что грабили русские караваны. После того, как был ограблен караван купца Веселкова, консульство потребовало расследования, возмещения убытков и наказания виновных. В результате довольно большая денежная сумма была взыскана со всего общества, что, по словам Я. П. Шишмарева, было мерой не совсем справедливой, но необходимой *18. Правда, выплата долга была рассрочена на три года. Грабежи и насилие по отношению к русским прекратились, но в целом обстановка в этом крае оставалась сложной и в последующие годы. Ни в одном другом районе Монголии к русским не относились так плохо, как в землях, граничащих с Минусинским краем. В 1878 г. местные жители еще раз открыто проявили враждебность к русским, отобрав у них скот, как незаконно приобретенный, проще говоря, краденый. Разбирательство длилось несколько лет и с трудом было завершено. Для расследования серьезных случаев на границе встречались представители маньчжурских властей из Улясутая и русских из Иркутска. В 80-е гг. ХIХ в. такие съезды стали ежегодными, т. к. они были выгодны маньчжурским чиновникам, безбожно обиравшим население края за свое участие в решении спорных вопросов.
Не было особого взаимопонимания и на границе Кобдоского и Бийского округов, где тоже торговали еще до Пекинского договора, причем давали товары друг другу в долг. В первые годы после подписания трактата такая практика сохранялась. Однако многие не возвращали долги, поэтому возникло много спорных дел, разбираться с которыми пришлось в течение двух лет. Из должников-монголов многие разъехались, некоторые умерли, часть обеднела или отдала товары опять-таки в долг своим же собратьям, которые теперь не признавали их и отказывались платить. Ко всему прочему, многие монголы называли на караулах не свои имена, а клички и найти их было невозможно. Русские торговцы должники монголов тоже за это время кто разорился, кто умер, поэтому и разбирались так долго *19.
С резко отрицательным отношением к русским в некоторых районах Западной Монголии столкнулся и иркутский этнограф Я. П. Дуброва: "...приняв нас за торгашей, монголы изливали бранью свою злобу на этих благодетелей и, только натешившись вволю, отъехали от нашей палатки" *20.
Конечно, и в этих районах не все было так уж плохо. Тот же Я. П. Дуброва рассказывает, что во время очередной стоянки, узнав, что они русские, монголы встретили их очень гостеприимно, одарили продуктами, питьем и даже дровами. Другие путешественники М. И. Боголепов и М. Н. Соболев, услышали много добрых слов о русском купце Н. И. Киселеве как о лучшем друге монголов. Все с грустью говорили, что им жалко расставаться с Николаем (в Монголии всех русских называли только по имени Н. Е.), навсегда покидавшем эту страну. Н. И. Киселев хорошо знал Монголию, ее народ, сочувственно относился к нему *21.
Действовали русские на территории Западной Монголии особняком, отдельно друг от друга. Каждый купец имел свой рынок сбыта русских товаров и получения монгольских скота, шерсти и т. д. В этом же районе строился дом с хозяйственными постройками для содержания скота; некоторые разводили огороды. К середине 80-х гг. ХIХ в. подобных поселений, которые называли заведениями, в верховьях реки Енисей и по его притокам насчитывалось уже девять *22.
К 1869 г. русские торговцы из района Тунки (Иркутская губерния), проникли на земли у озера Косогол (сейчас оно называется Хубсугул Н. Е.). Здешние монголы первое время чуждались их, опасаясь ургинских властей. Поэтому потребовались определенные усилия, прежде чем население края убедилось в том, что ургинские правители признают право русских торговать и жить на этой территории. В Косоголе водилось несметное количество рыбы, т. к. ее никто не ловил. Когда же русские стали заниматься рыболовством, монголы потребовали с них арендную плату. Попыткам строить здесь дома долгое время препятствовали ламы. Тогда русские стали ставить монгольские юрты и обносить их деревянными заборами. Позднее стали строить и дома. На восточном же участке границы сближение шло довольно быстро. Нерчинские и приаргунские казаки понимали монгольский язык, знали обычаи соседей. Но дальше общения на границе дело не шло. Восточная Монголия оставалась закрытой для русских. В числе нескольких скромных экспедиций, предпринятых консульством для ознакомления с Монголией, была одна и к озеру Далай, что находится в непосредственной близости от Забайкалья. В ходе поездки район озера изучался как возможный рынок сбыта русских товаров; были переданы письма местным ванам и проведены переговоры с ними об устранении препятствий для русской торговли, ибо это было выгодно самим монголам. И ваны, и простые монголы живо откликнулись на предложение русских, ваны послали ответные письма, однако этим все и закончилось *23. Как известно, основным предметом вывоза из Китая был чай, караваны с которым почти круглый год тянулись по Монголии. Перевозкой чая занимались в основном монголы, это было для них дополнительным заработком. Но их часто обирали русские купцы, и обиженные монголы обращались в консульство за поддержкой. К 1885 г. там скопилось не менее 70 таких исков, и все они были решены в пользу монголов, за исключением тех случаев, когда обидчиков не удавалось обнаружить или они оказывались разоренными. Несколько дел удалось закончить простыми переговорами, без санкций *24. Недовольство монголов вызывала и почтовая повинность. Кроме того, что они бесплатно перевозили почту и курьеров, последних еще и кормили бесплатно. Такой порядок был установлен маньчжурами, и русские власти с ним молчаливо согласились. Н. Н. Муравьев в свое время положил конец этой порочной практике, заставив платить монголам, но в 70-е гг. ХIХ в. этот вопрос встал снова. Теперь ездили не только курьеры, но и чиновники с семьями, и целые экспедиции. Перевозка требовала большого количества лошадей, верблюдов, проводников, продуктов питания, и все это должны были обеспечить монголы. Русское консульство, пограничное начальство постоянно ставили этот вопрос перед правительством, опасаясь ухудшения отношений с монголами, но ответа так и не получили.