В Пермской губернии объявлялись мобилизации «всех запасных солдат сроков службы 1909,1910,1911,1912,1913гг., а также досрочный набор новобранцев 1920г. Неоднократно (3 февраля, 4 марта, 3 апреля 1919г и т.д.) проводились дополнительные призывы. Всех военнопленных красноармейцев по приказу Верховного правителя предполагалось разделять на четыре группы; в две первые группы включались добровольцы, а в две последние – мобилизованные в Красную армию. Всех мобилизованных направляли отбывать воинскую повинность с Сибирскую армию, распределяя их равномерно по кадровым полкам и приводя к присяге после обучения. При этом запрещалось образование из них самостоятельных подразделений. Так как такие насильно призванные подразделения очень часто переходили на сторону противника или дезертировали из армии.
Начальник Пермского гарнизона подполковник Эпов 1 января 1919г. создал комиссию «по расследованию преступных деяний большевиков и их сотрудников». В неё были включены: председатель Пермского окружного суда К.В. Соколов, его заместитель Б.Ю. Двужильный, товарищ прокурора суда Д.С. Тихомиров, представитель начальника гарнизона полковник В.Н. Холмогоров, представитель духовенства О.В. Морозов, от Пермского уездного земства – Н.А. Вармунд, от городского самоуправления – В.И. Киснемский, от присяжной адвокатуры – М.Я. Попов, от университета – Н.Н. Фиолетов, от Губернской администрации – В.Э. Андролли. Было отмечено, что «преследованию подлежат только преступные деяния, покушения на таковые … на убеждения и взгляды граждан посягательства быть не должно».
В телеграмме от 22 января 1919г. начальника Уральского края С.С. Постникова на имя заместителя управляющего Пермской губернией М.В. Кукаретина был изложен порядок решения общих и кадровых вопросов. Вариант решения наиболее важных проблем должен быть предварительно согласоваться с начальником Уральского края, а утверждение должностных лиц производилось министром внутренних дел по его же докладу.
Военные власти оказывали сильное влияние не решения гражданских властей. Командующий группой войск, дислоцированных в том или ином районе, являясь в тоже время уполномоченным по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Военнослужащие, чувствуя своё особое положение, часто допускали такие действия, которые можно оценивать как произвол. Начальник Пермского гарнизона полковник Николаев 25 марта 1919г. был вынужден издать приказ по городу, гласивший: «Мне известны случаи некорректного и грубого отношения военнослужащих Пермского гарнизона с лицами технического персонала Пермской городской электрической станции при требовании от последних работ по освещению войсковых помещений. Признавая это совершенно недопустимым … приказывая начальникам всех войсковых частей … недопустимость такого поведения разъяснить». Но очень часто такие приказы не выполнялись. Некоторые историки, например Селядинова Г.Д., пишут о зверских расправах белогвардейцев с пленёнными красноармейцами и невозможности оправдать ничем подобные факты белого террора, сеявшего смерть и страдания. Расправы были, но они были не по приказу Верховного правителя и его государственного аппарата. Плохое отношение с большевиками было причиной субъективной: многие кто расправлялся с коммунистами пострадали от несправедливости советской власти в большинстве это был командный состав армии, начиная от офицеров, и интеллигенция. И такое отношение было своего рода местью. Но тем не менее власти всяческий боролись с произволом военного управления.
Из приказа №56 от 30 марта 1919г уполномоченного командующего Сибирской армией генерал-майора Домонтовича: «Военные коменданты при разрешение некоторых вопросов применяют иногда огульную порку, вмешиваются в разрешение дел, не входящих в круг их обязанностей, обостряют отношения с представителями гражданской власти, реквизируют без надлежащего разрешения или основания у граждан имущество, производят обыски без установленных на этот счет правил, разрешают дела, подлежащие ведению судебных установлений и т.п. <…> призываю в своей деятельности руководствоваться исключительно законными основаниями и распоряжениями, строго ограничив свою деятельность от действий гражданской власти, способствуя укреплению последней путём оказания всемерной поддержки в деле выполнения её законных мероприятий… Порку как наказание не применять. Немедленно наладить взаимное сотрудничество и полную солидарность с гражданской властью. <…> настроение масс подавленное во время большевизма всевозможными произвольными деяниями советских работников будет на стороне теперешней власти».
Весной – летом 1919г. велась борьба с начавшимся моральным разложением в войсках. Так, по Сибирской армии в целом, и по Пермскому гарнизону в частности, был издан приказ генерал-лейтенанта Гайды о наказаниях за пьянство, за появление в пьяном виде в публичном месте.
Если говорить о законах военного времени, то следует отметить, что на фронте с 1 февраля 1919г. действовало постановление Совета министров, утверждённое верховным правителем А.В. Колчаком, разрешающее усиливать временно строгость наказания, в законе положенных до смертной казни включительно, объявляя о том предварительно во всеобщее сведение.
Военные власти не только регулировали вопросы охраны общественного порядка, военного призыва, но вторгались и в экономическую жизнь. Именно главный комендант города сотник Рымашевский 22 января 1919г. сообщил населению о введении свободной торговли.
БОРЬБА С БОЛЬШЕВИКАМИ.
Белые не расстреливали на месте людей обвинённых кем-нибудь в большевизме. По законодательству следовало в начале вину доказать. Если доказывалось, что субъект не принадлежит к большевикам его отпускали: «Прошу под расписку на сём же Дмитрию Маркеловичу Саломонову, проживающему в селе Васильевском, Пермского уезда, что дело об обвинении его в большевизме прекращено и что подписка о неотъезде снимается. Приложенное при сём удостоверение прошу вручить под расписку о. дьякону Саломонову».
Многие говорят, что белые арестовывали по доносам. Безусловно, этот факт отрицать невозможно. Но большевики производили аресты исходя из классового признака и просто так: «Аресты в Перми продолжались. Движение по улицам прекращалось засветло. Мода на ночёвки на чужих квартирах усиливалась. Считалось, что если придут то дома не застанут…» Белый приказ об аресте звучал так: «Начальнику Пермской уездной милиции. Прошу распоряжение о розыске, аресте и доставлении в моё распоряжение (то есть к начальнику Пермского гарнизона) со всем отобранным (так например по такой бумаге от 6 февраля 1919г подлежали розыску):
Алексей Александрович Смольников бывший Председатель совета делового алапаевского округа.
Василий Рябов бывший член того же совета.
Николай Павлович Говорин бывший председатель алапаевской следственной комиссии.
Пётр Константинович Старцев той же комиссии
Пётр Александрович Зырянов.
Владимир Афанасьевич Спиридонов.
Иван Павлович Абрамов бывший член алапаевского совета рабочих и крестьянских депутатов.
Михаил Иванович Гасников (тоже)
Михаил Леонтьевич Заякин (тоже)
Василий Петрович Постников алапаевский народный судья.
Евгений Леонтьевич Серёдкин председатель Верхнесинячихинского совета рабочих и крестьянских депутатов.
Иван Емельянович Иеропаев (тоже)
Пётр Яковлевич Кайгородов. Верхнесинячихинский военный комиссар.
Василий Павлович Говырин красноармеец.
Иван Дмитриевич Масков (тоже)
Иногда арестованных отпускали после следствия, если вина не была доказана.
Дело Бахаревского женского монастыря.
5 января 1919г. начальнику Пермской городской милиции была отправлена копия заявления Бахаревского женского монастыря с просьбой о принятии срочных мер. Её отправил главный комендант города Перми с пометкой «срочно, секретно».
«Бахаревский женский монастырь покорнейше просит вас убрать из монастыря большевистских инвалидов в числе 40 человек, между которыми много коммунистов.
Комиссаром был у нас Фёдор Фёдорович (безрукий), но он из монастыря скрылся неизвестно куда. В монастыре у нас живут родственницы этого комиссара – Комгановы Анна и Александра у них есть где-то свой дом, но они увезли его имущество в свой дом, имущество комиссар забрал монастырское лошадь и прочее. Просим отобрать от него монастырское имущество и вернуть монастырю. Кроме того просим поставить охрану в монастырь для ограждения от нашествия близ находящихся красных банд в деревнях. Подпись сестры Бахаревского монастыря. 29 декабря 1918г.»
Опять с грифом секретно уже начальнику Пермской уездной милиции 28 января 1919г.
Пермской уездной милиции было отправлено от начальника военного контроля города Перми.
«Препровождаю при сём сводку сведений на проживающих в Бахаревском монастыре инвалидов-комунистов-агитаторов, прошу вашего распоряжения о производстве обыска и их ареста. Арестованных со всем имуществом подлежит отправить в моё распоряжение».
«Сводка сведений:
На инвалидов Бахаревского монастыря. Инвалидов, которых до прихода сибирских войск было в монастыре до 50-ти, теперь оказалось 18 человек, остальные разъехались. Комиссаром был Тимчук Фёдор Фёдорович, скрывшийся 28 декабря 1918 года, захватив монастырскую лошадь.
Секретарём при комиссаре был Соловьёв Владимир, проживающий по настоящее время при монастыре, при большевиках неоднократно выступал на собраниях защищал советскую власть. Уговаривал послушниц монастыря вписаться в партию коммунистов. Соловьёв по отношению к монашенкам был очень груб и буквально терроризировал монастырь. Теперь Соловьёв говорит «не радуйтесь, скоро наша советская власть снова наступит», инвалид Степанов Егор Егоров грозил послушницам монастыря скорым возвращением красных и говорил, что преждевременно радуйтесь наступит и наша советская власть. Степанов, награбленные из вагонов при отступлении большевиков кожи отправил куда-то в город, он имел револьвер. Все инвалиды склонны к большевизму»