И дальше сообщаются сведения, представляющие интерес для Наполеона. По суммированным показаниям пленных в донесении давалась оценка состояния отдельных полков и дивизий (1-я и 2-я гренадерские дивизии, 12-я и 24-я дивизии, 2-я гвардейская дивизия). В частности, отмечалось: о поступлении пополнения, которое привел Милорадович в Гжатск, о больших потерях в ходе сражения, о ранении Багратиона, Тучкова, Мекленбургского, контузии Раевского и некоторых полковых командиров.
Есть в этих показаниях верные сведения, но немало и вымысла. Правда, этот вымысел больше исходил не от пленных, а от тех, кто делал выводы из их показаний. « Надо полагать,— говорится в донесении,— что большие потери полки понесли из-за малодушия офицеров, которые попрятались в густом кустарнике, бросив на произвол судьбы своих солдат » 51. Это, разумеется, неправда. Русские войска, руководимые прославленными начальниками, сплоченные сознанием своего долга и преисполненные горячей любви к Родине, показали замечательные образцы искусного маневра на поле боя, стойкости и активности; они дали блестящий пример взаимодействия родов войск и взаимной выручки. Русские воины показали в сражении свои высокие моральные и боевые качества, проявив непоколебимую стойкость и упорство, отвагу и мужество.
Теперь процитирую некоторых знаменитых историков, дабы подчеркнуть контраст во взглядах на итоги сражения:
Ж. Мишле: « Наполеон, который так сильно желал большого сражения, думая, что оно положит Россию к ногам его, выказал себя перед Москвой колеблющимся, нерешительным... Победа его была не полная, он очень мало воспользовался ею, не преследовал сильно ослабленных русских... Русские ушли и потом подкрепили свои войска и привели их в боевой порядок, Наполеон, следуя рутинной системе своей, воображал, будто выиграл все, взяв столицу... »
М. Н. Покровский: « ... результаты Бородинского боя были несравненно ниже того, на что позволяли надеяться имевшиеся в распоряжении Кутузова данные. Он достиг того, что не был разбит наголову... К вечеру все наши позиции были в руках французов: неприятель имел двадцатитысячный совершенно не тронутый резерв, тогда как из русских армий вторая не существовала вовсе, а первая была почти совершенно расстроена... <...> ... на другой день боя Наполеон оказался вдвое сильнее Кутузова... Причиной было крайне бестолковое расположение русских войск, теснившихся без всякой нужды на небольшом пространстве, так что неприятельские ядра могли бить все четыре линии наших вплоть до резервов » .
Е. В. Тарле: « Когда Кутузову представили ночью первые подсчеты, и когда он увидел, что половина русской армии истреблена в этот день, седьмого сентября, он категорически решил спасти другую половину и отдать Москву без нового боя. Это не помешало ему провозгласить, что Бородино было победой, хоть он и был удручен. Победа моральная была бесспорно. А в свете дальнейших событий можно утверждать, что и в стратегическом отношении Бородино оказалось русской победой все-таки больше, чем французской » .
С. Б. Окунь: « Бородинское сражение было выдающейся победой России, еще раз продемонстрировавшей все превосходство русской армии над французской и военного искусства Кутузова над военным искусством Наполеона. Бородино еще не означало полного разгрома наполеоновской армии, но это было поражение, которое его в значительной мере подготовило » .
А. З. Манфред: « То была победа нравственная, но еще оставалась нерешенной задача материальной победы над вторгнувшейся в Россию армией. Бородино не дало решающего перевеса ни одной из сторон и поэтому в сложившейся обстановке не могло предотвратить оставления Москвы русской армией » .
Б. С. Абалихин: « Чья победа? На мой взгляд, ничья. Ни Наполеон, ни Кутузов не добились главных целей. Французский полководец намеревался разгромить русскую армию и заставить Россию заключить выгодный для него мир. Кутузов ставил задачу отстоять Москву. <...> Наполеон прекрасно понимал ситуацию, видел то ожесточение, с каким сражались солдаты русской армии, поэтому он и не ввел в сражение свою гвардию » .
А. А. Васильев: « Конечно, это была победа Наполеона, тактическая победа ''по очкам’’... То, что французы не разгромили русскую армию при Бородине, - неудивительно. При том соотношении сил, какое сложилось перед сражением, Наполеон вряд ли мог рассчитывать на какой-либо иной результат. Его войска ценой огромных усилий сумели отбросить русскую армию с ее первоначальной позиции, захватить большинство полевых укреплений противника и причинить последнему тяжелые потери. Но у них самих не было больше сил для широкого маневрирования, для обхода или окружения армии Кутузова. Кроме того, Наполеон прекрасно знал стойкость русских солдат. <...> Все вышеуказанное не умоляет доблести и самоотверженной стойкости русских солдат и офицеров, проявленных ими при Бородине. Вряд ли какая-либо другая армия, кроме русской смогла бы выдержать такой страшный артиллерийский огонь, такой мощный натиск и при этом не дрогнуть»52.
Значение Бородинского сражения в Отечественной войне 1812 года.
Велико значение Бородинского сражения в Отечественной войне 1812 года. Однако было бы ошибочным считать, что после Бородинской битвы наступил коренной перелом в ходе всей войны, что уже одно это сражение обеспечивало русской армии победу над врагом, что оно явилось « бомбой замедленного действия » . Именно к такому выводу о месте и роли Бородинского сражения в войне 1812 года пришли многие, писавшие о нем. Л. Н. Толстой в « Войне и мире » писал, что « прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по Старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции... » 53.
Ту же мысль высказал и академик Е. В. Тарле, который считал, что « Тарутино и Малоярославец были прямым и неизбежным последствием Бородина... Неприятель после Бородина стал выдыхаться и постепенно подвигаться к гибели. Уже под Тарутином и Малоярославцем Наполеон и его маршалы (прежде всего Бессьер) поняли, что бородинская смертельная схватка не кончена, а продолжается, хотя и с большим перерывом » 54.
Если Бородинское сражение явилось коренным переломом в ходе войны, резко изменившим всю стратегическую обстановку, то, естественно, возникает вопрос: каковы причины, заставившие русскую армию отойти к Москве, а затем далее в глубь страны? Почему потребовалось еще около двух месяцев напряженной борьбы и тщательной подготовки, прежде чем русская армия смогла перейти к активным наступательным действиям?
Отвечая на эти вопросы, обычно ссылаются на общее неблагоприятное стратегическое положение, В прошлом многие историки в своих трудах не пытались до конца разобраться и проанализировать причины, которые заставили русскую армию после Бородинского сражения отойти к Москве, а затем и оставить ее.
Бородино потребовало большого напряжения сил русской армии, значительных потерь в людях, коннице, израсходованы были боеприпасы, не хватало продовольствия для войск. Для того чтобы разгромить противника, русской армии необходимо было перейти от обороны к активным наступательным действиям.
Из анализа обстановки, сложившейся непосредственно после окончания сражения, и из тех свидетельств, которые мы находим в первоисточниках, совершенно отчетливо видно стремление русского командования довершить разгром врага, начатый на Бородинском поле, и, перейдя в контрнаступление, очистить русскую землю от наполеоновских полчищ.
Сохранилась записка, написанная Барклаем-де-Толли вечером 26 августа карандашом на небольшом клочке бумаги Багговуту — командиру 2-го корпуса: « Главнокомандующий приказал, что неприятель в сегодняшнем сражении не менее нас ослаблен, и приказывал армиям стать в боевой порядок и завтра возобновить с неприятелем сражение » 55.
Но опытный полководец понимал, что оставшихся после сражения сил и средств явно недостаточно для решения такой задачи. Необходимо было усилить армию, подкрепить ее свежими силами, снабдить боеприпасами, продовольствием и фуражом.
К этому были направлены все действия Кутузова. Еще не умолкли разрывы снарядов на поле боя, а Кутузов уже посылает гонца в Москву с убедительной просьбой к Ростопчину: « Прошу вас, ради бога, прикажите к нам немедленно из арсенала прислать на 500 орудиев комплектных зарядов, более батарейных » 56. В тот же день вслед за первым мчится второй курьер в Москву с еще более убедительной просьбой к Ростопчину: « Сего дня было весьма жаркое и кровопролитное сражение... Завтра, надеюсь я... с новыми силами с ним сразиться. От Вашего сиятельства зависит доставить мне из войск, под начальством Вашим состоящих, столько, сколько можно будет » 57.
На второй день после сражения Кутузов отправил в Москву полковника Кудашева с письмом, в котором сообщал: « После кровопролитнейшего сражения, вчерашнего числа происходившего, в котором войска наши потерпели естественно важную потерю, сообразную их мужеству, намерение мое, хотя баталия совершенно выиграна, для нанесения сильного почувствования неприятелю состоит в том, чтобы, притянув к себе столько способов, сколько можно только получить, у Москвы выдержать решительную, может быть, битву противу, конечно, уже несколько пораженных сил его. Помощи, которые требую я, различные, и потому отправляю я полковника Кудашева оные Вашему сиятельству представить лично и просить, чтобы все то, что может дать Москва в рассуждении войск, прибавки артиллерии, снарядов и лошадей и прочего, имеемого ожидать от верных сынов отечества, все бы то было приобщено к армии, ожидающей сразиться с неприятелем » 58.
В тот же день в Москву направляется еще один курьер с сообщением о том, что армия в целях концентрации сил отходит к Можайску и что необходимо принять все возможные меры для укрепления армии. « Крайность обстоятельства,— писал Кутузов Ростопчину,— заставляет меня надеяться, что Ваше сиятельство удовлетворите сим моим требованиям в такое время, когда дело идет о спасении Москвы » 59.