Начав с отстаивания всеобщего избирательного права и передачи реальной власти представителям народа, якобинцы заканчивают тем, что "из высших соображений" ликвидируют выборность, сводят робкие попытки самоуправления на местах на нет, а на все ключевые должности назначают агентов центра.
Начав с провозглашения свободы личности, свободы слова, свободы печати, свободы совести, якобинцы заканчивают тем, что получив власть, отменяют все эти свободы из опасений, что "ими воспользуются враги".
Начав с выступлений против смертной казни и всякого насилия, горячо призывая к тому, чтобы свою правоту можно было отстаивать только путем убеждений, якобинцы заканчивают крайней нетерпимостью к любому инакомыслию и установлением режима кровавого террора.
Наконец, начав с борьбы с реальными врагами революции, якобинцы заканчивают тем, что на гильотину отправляются те, кто просто по-своему видит дальнейшую судьбу Франции. "Кто не с нами - тот против нас" - и вот уже в очереди на гильотину вслед за теми, кто "не с нами", выстраиваются те, кто не поспевает за нами, за ними - те, кто не во всем с нами, и нет конца этой кровавой цепочке ...
Могло ли случиться иначе? Мы не в силах переписать историю, но мы в силах хотя бы не повторять пройденное. И да будем мы, живущие в России в конце двадцатого столетия, бдительны. Ибо тот, кто не помнит о прошлом - неумолимо обречен на его повторение.
[1]Как известно, 1 - 3 сентября 1792 года толпою, ворвавшейся в тюрьмы и госпитали Парижа, где находились политические заключенные, подозреваемые в роялизме, - эти арестанты в большинстве были перебиты. Вместе с ними погибло не мало и посторонних роялизму лиц. Только 3 сентября власти приняли решительные меры к подавлению бесчинств. Министра юстиции Дантона долго обвиняли в попустительстве этим эксцессам, но он всегда с негодованием отвергал эти обвинения.
[2]Филиппу Эгалите, бывшему герцогу Орлеанскому