Природа украинского повстанчество имеет свои особые социально-экономические, исторические и политические корни. В социальном отношении основное население Украины – это пролетариат, буржуазия и многочисленное крестьянство, основу экономической мощи которого составляли кулаки и середняки при довольно слабых и распыленных бедняках и батраках. На Украине жила и некоторая часть казаков, никогда не бывших и крепостной зависимости и всегда стремившихся к экономической и политической самостоятельности при поддержке украинской интеллигенции. Отсутствие общинного землепользования способствовало развитию крепких индивидуальных зажиточных хозяйств. Деревенские кулаки, вместе с другими крестьянскими массами и рабочим классом активно боровшиеся в первый революционный период с помещиками и буржуазией, отошли от революционной борьбы сразу же после получения помещичьей земли. Любопытной особенностью аграрной революции на Украине являлось то обстоятельство, что она, по существу, усилила лишь середняка и кулака. Батраки и арендаторы , не имея необходимого инвентаря и скота, из-за боязни контрреволюции, неуверенности в силе Советской власти и её неустойчивости, не сумели закрепить землю за собой. В процессе революционного переустройства украинский кулак и середняк экономически значительно усилились, а пролетариат и беднейшее крестьянство, истратив свои силы в революционных битвах , значительно ослабли. Помимо этого на развитие повстанческого движения на Украине оказало влияние и угнетение Украины русским царизмом, эксплуатация зажиточным еврейским населением , в основном купечеством , украинцев-селян, что воспитывало у крестьянских масс национальную ненависть к “москалям” и “жидам”, постоянно поддерживавшуюся шовинистически настроенной украинской интеллигенцией. Это стало наиболее заметно в самый переломный момент революции, т.е. на рубеже 1917-1918 гг.
Центр махновщины – Екатеринославскую губернию вместе с соседними Таврической, Херсонской губерниями и Бессарабией называли житницей юга России, т.к до 1-ой мировой войны они вместе ежегодно давали на экспорт 300-400 миллионов пудов хлеба. Помимо этой особенности данного района, война не вызвала здесь значительного оттока здоровых мужчин, как в других российских губерниях. По данным всероссийской аграрной переписи 1917 г., лишь 34,2% здоровых мужчин было призвано в армию в Екатеринославской губернии , что вывело её по этому показателю на третье место а России после Якутской (1,5%) и Уральской (24,3%) губерний значительным влиянием на Украине пользовались различные народы – демократические и мелкобуржуазные партии, о чём свидетельствует результаты выборов в Учредительное собрание, когда последние получили решающее большинство голосов 67,9%, а большевики 17,9%. Частная смена власти на Украине на протяжении двух лет гражданской войны окончательно деморализовала бедняка, подорвала его доверие к прочности какой бы то ни было власти и одновременно усилила позиции кулачества, которое по-прежнему оставались сильным, независимым от чуть ли не еженедельно меняющейся политической обстановки. В дальнейшем это привело к тому , что в 1919 и даже частично в 1920 г. ¾ состава повстанцев и различных банд составляла беднота, находившаяся на содержании у кулаков, выделявших им хлебные довольствие. В круговерти смены властей и нестабильной политической обстановке в руки крестьян попало много оружия, которое долго после окончания гражданской войны пришлось изымать у населения Украины органам Советской власти. Укреплению и развитию повстанческого движения и бандитизма способствовали и некоторые другие обстоятельства. К ним можно отнести, например, слабость, некомпетентность и неопытность представителей Советской власти в вопросах земельной и продовольственной политики. Например, руководитель СНХ УССР Э.И. Квиринг и нарком земледелия В.Н. Мещеряков уклонялись от выполнения решений Советского правительства Украины о конфискации и уравнительном распределении помещичьих земель. Лишь 5 млн. десятин из 14,5 млн. Конфискованных у помещиков земель было передано середнякам и беднякам, а остальная часть перешла к колхозам и совхозам. При этом крестьяне не получили никакого инвентаря. Батраков и бедняков, которые могли бы пойти в совхозы, было мало, да и сами они по своей природе стремились стать самостоятельными хозяевами и поэтому резко отрицательно относились к мероприятиям, отнимавшим у них значительную часть земли. Установленный Наркомпродом Украины на всей её территории одинаковый показатель для определения кулацких хозяйств (более 8 десятин земли),направленный вроде бы против деревенских богатеев, задевал по существу середняков, т.к. на юге Украины на одно середняцкое хозяйство приходилось 7-10 десятин земли, в то время как на севере – лишь 4 десятины. В веденная с 1 апреля 1919 г. Продразверстка велась без учёта классовой структуры села, неимущие слои не были заинтересованы в оказании содействия продотряд. Осуществляемая зачастую бесконтрольно продразверстка приводила к злоупотреблениям, например, к превышению допустимой норм изъятия хлеба. Серьезной ошибкой было и принять III съездом КП(б) У резолюции о недопустимости каких бы то ни было политических соглашений и форм сотрудничества с демократическим и социалистическими партиями и группами, что обрекло большевиков Украины на одиночество в борьбе с контрреволюцией.
Указания выше совокупность факторов, хотя и далеко не полная, определила появление и широкий размах повстанчества и бандитизма. В идеологии украинского крестьянства можно выделить две ярко выраженные черты: анархо-индивидуалистическое мировоззрение и самостийности, т.е. стремление к самостоятельности и самоопределению. В силу политических и географических особенностей тогдашней Украины, повстанчество и бандитизм можно условно разделить на 4 направления:
Кулацко-самостоятельное (петлюровщина) – развивалось на Правобережье Украины.
Кулацко-анархистское (махновщина) – это в основном Левобережье Украины
Составило часть недовольных или обиженных той или иной властью людей, течений
Группа атаманов или “батьков” без определённой политической программы, для которых главное и часто единственной целью была нажива.
Общим требованием мятежников различной политической окраски было изменение аграрной и продовольственной политики Советской власти. Среди перечисленных выше течений украинского повстанческого движения махновщина занимает особое место и имеет только ей присущие ярко выраженные черты. Этот своеобразный тип анархизма, который, по мнению П.А. Аршинова - одновременно учителя Н.И. Махно и его историографы, основывался на следующем:
· Убежденность в исторической роли крестьянства
· Неприязнь к интеллигенции (исключение теоретики анархизма)
· Отрицание государственной власти в любой её форме
· Теория “третьей революции”
· Украинские традиции вольности
· Уверенность в необходимости активной революционной борьб.
Другими словами махновская “идейная” программа была круто замешена не только на анархистских лозунгах, но и на чисто эсеровских концепциях, а также на народных традициях.
Среди самих борцов за идею безвластия не было единого мнения относительно анархистского характера махновского движения. Да и можно ли считать его полностью анархистским. Между Н.И. Махно и идеологами анархии существовали серьезные расхождения, несмотря на то, что он, возможно, больше, чем другие, стремился к построению безвластного общества. У истоков махновщины не стояло, кроме самого Н.И. Махно и небольшой, организованной в 1917 г. Им же, группы гуляй-польских “братишек” из числа местных жителей (Каретников, Григорий Махно-брат “батько”, Лютый, Марченко и др.) никаких иных анархистских групп.
Ранние годы
{7} Несколько лет назад по метрической книге Крестовоздвиженской церкви села Гуляй поле Александровского уезда Екатеринославской губернии была установлена точная дата рождения Нестора Махно – 26 октября 1888 г. Когда у Ивана Родионовича и Евдокии Матвеевны Махно родился пятый сын, по селу пронесся слух, что во время обряда крещения у священника загорелась ряса; это означало, что родился “разбойник, какого мир не видывал”.
Вот что писал о себе сам Нестор Махно: “Отец мой – бывший крепостной помещика Мабельского... Большую часть своей жизни он прослужил у того же помещика то конюхом, то воловиком... Он умер, когда мне было только 11 месяцев. Пятеро нас, братьев-сирот, мал мала меньше, остались на руках несчастной матери, ни имевшей ни кола ни двора. Смутно припоминаю свое раннее детство, лишенное обычных для ребенка игр и веселья, омраченное сильной нуждой и лишениями, в каких пребывала наша семья, пока не поднялись на ноги мальчуганы и не стали сами на себя зарабатывать.
На восьмом году мать отдала меня во 2-ю гуляй польскую начальную школу. Школьные премудрости давались мне нелегко. Учился я хорошо. Учитель меня хвалил, а мать была довольна моими успехами”.