Отмеченный сдвиг более знаменателен тем, что если среди бизнесменов- промышленников практически всегда имелись деятели, поддерживающие лейбористов, в том числе «материально», то Сити как финансовый центр практически единодушно выражал по отношению к ним, если не открытую неприязнь, то по крайней мере глубокое недоверие.
Помимо известных демократических изменений в программных и политических установках лейбористов (отказ от национализации, отмежевание от ряда не устраивающих бизнес требований профсоюзов, взятие на вооружение принципов «мягкого тэтчеризма» в экономике), исключительно важную роль в поддержке большим бизнесом лейбористов сыграло и такое обстоятельство, как более определенная их позиция по отношению к Европейскому союзу. Не будучи ни догматиками - «еврофилами», каковыми являются либеральные демократы, ни тем более догматиками-«евроскептиками», лейбористы стали той политической силой, чей прагматический европеизм, судя по всему, в наибольшей мере импонирует бизнесу и чья позиция может легче всего корректироваться и в его собственных интересах и в интересах британской экономики в целом.
Несмотря на общую тенденцию к снижению политического участия населения в партийной деятельности и рост его активности по линии заинтересованных групп и социальных движений, руководство лейбористской партии удалось в течение последних 5-6 лет увеличить численность индивидуальных членов с 280-и тысяч до 400 тысяч (по данным журнала «Development in British polities»). Одной из главных причин этого успеха была ставка партийного руководства на вовлечение членов партии в активную политическую деятельность.
Все это вместе взятое существенно изменило соотношение сил между местными партийными организациями, в начале 90-х и представлявшими на 3\4 средний класс и рабочих нефизического труда, и профсоюзами, основная масса членов которых принадлежит к так называемому старому рабочему классу. Но значит ли это, что лейбористская партия превратилась из «рабочей» партии (каковой, кстати сказать, в чистом виде она никогда не была) в партию средних слоев? Думается, что такой вывод упрощает ситуацию и поэтому неправомерен. И по составу своих членов, и по характеру электоральной поддержки партия сейчас более или менее представляет все основные социальные категории британского общества, и уж если пытаться предельно кратко определить ее социально-классовую сущность, то более всего здесь подошло бы определение «партии всей нации» или, как предпочитает ее руководство, - «партии одной нации».
Как известно, последняя формулировка принадлежит консерваторам, и то, что лейбористы сейчас пытаются перехватить ее - отнюдь не случайно. Тем самым они подчеркивают, что партия не просто представляет все слои общества, но и выражает общенациональный интерес, делает ставку на единство нации, достижение максимального социального согласия.
Вполне естественно, что далеко идущая ревизия лейбористских установок, фактический отказ от принципов социального равенства и «перераспределения власти и собственности в пользу трудящихся и их семей» потребовали от партийного руководства выработки новых, нетрадиционных подходов и идей, тем более, что на поле «мягкого тэтчеризма» уже немало потрудились Д. Мейджор и его единомышленники.
Такой генеральной идеей, судя по всему, призвана стать идея «общества интересов» и «экономики интересов». Суть этой идеи сводится к тому, что на смену доминированию в экономике и обществе собственников акционеров должно прийти активное включение в решение экономических и иных общественно значимых вопросов всех основных участников процесса производства, распределения и услуг - наемного персонала компаний, фирм и предприятий - участников кооперативных связей, потребителей, местных общин. Указанное участие должно осуществляться как на микроуровне (предприятие, фирма, учреждение сферы услуг), так и на более высоких уровнях, включая общенациональный.
Идеи «общества интересов», «экономики интересов» и «компании интересов» являются для лейбористов по сути дела единственным крупным концептуальным блоком, который позволит им хотя бы символически дистанцироваться от консерваторов и обрести собственную оригинальную «философию» и собственное оригинальное кредо.
Конституционная реформа.
Если говорить, однако, о более практических вещах, то наиболее четкое размежевание между лейбористами и консерваторами происходит в иной плоскости, а именно в плоскости конституционной реформы. Примечательно, что действуют здесь не в одиночку, а в тесном сотрудничестве с либеральными демократами.
Одним из основных направлений реформы является предоставление большей автономии Шотландии и Уэльсу, а также, возможно, и основным регионам самой Англии. Как известно, вопрос о Шотландском парламенте и ассамблеи Уэльса уже решен в ходе прошедших в сентябре 1998 года референдумов. Есть и существенные разногласия между лейбористами и либерал-демократами. Если целью последних является «федеративная Британия», то лейбористы не склонны идти так далеко и намерены сохранить сильную централизованную власть.
Немалую роль играет и их обоюдное стремление более органично «вписать» Великобританию в политическую структуру ЕС. Как известно одним из приоритетных направлений деятельности последнего является активная региональная политика, нацеленная не только на помощь слабо развитым регионам, но и на все более органичное вовлечение региональных властей в систему ЕС. А это, помимо прочего означает, что чем сильнее в той или иной стране будут регионы, тем основательнее будут ее позиции влияние в союзе.
Конечно «федерализация» Британии может иметь и иные последствия, и утверждения консерваторов, что это только первый шаг к развалу страны, вряд ли так уж беспочвенны, особенно учитывая активизацию шотландских сепаратистов. Однако перераспределение власти между центром и регионами в государствах ЕС носит объективный характер и попытки воспрепятствовать этому неизбежно ведут не только к усилению политического дисбаланса внутри страны, но и к ее дистанцированию от «остальной» Европы.
Важным направлением конституционной реформы является система мер, направленных на лишение «верхней» палаты британского парламента наследственного статуса и постепенное превращение ее в орган, представляющий всех избирателей.
Судя по тому, как реагировало правительство на события, связанные с гибелью экс супруги принца Уэльского не останутся прежними и прерогативы монархии. Однако есть все основания полагать, что реформа этого института будет нацелена не столько на ограничение и без того в основном чисто символических его полномочий, сколько на «модернизацию», способную повысить пошатнувшийся престиж и авторитет монархии. Несмотря на рост республиканских настроений в стране, влиятельные политические круги прекрасно понимают, как сильно проиграет политическая система, лишившись такого стабилизирующего института как монархия.
Лондон - «место под солнцем».
Лондон - крупнейший центр политической жизни страны, влияние, которого распространяется далеко за ее пределы. Английский парламент называют «праматерью парламентов». Хотя, конечно, к этому утверждению можно сделать определенные коррективы - подлинная власть давно уже переместилась из парламента в правительственные кабинеты Уайтхолла. Тем не менее, именно здесь, под сводами Вестминстерского дворца, бушуют политические страсти, и оппозиция Ее Величества (скажем, лейбористы) критикует правительство Ее Величества (консерваторов) за неумелую политику, а, затем, когда политические качели приходят в движение и оппозиция становится правящей партией, теперь уже консерваторы критикуют лейбористов за то же самое.
Лондон и сегодня - крупный центр мировой торговли, рынок золота, законодатель страхового дела. Как и в XVII веке, когда дельцы собирались в кофейне Эдварда Ллойда и предлагали страховать корабли, сегодня старинной колокол в знаменитой Рум мощного объединения финансистов «Ллойд» извещает одним ударом дурную, а двумя - хорошую новость. Однако здесь снуют теперь не только «морские страховщики». «Ллойд» страхует всех, все и от всего - и голос певца, и реактивные самолеты, и урожаи, и ущерб от землетрясения, и перестраховывает другие страховые сделки.
Лондон остается одним из крупнейших центров мировой культуры. У правящих кругов страны на протяжении веков были особые условия, скажем, для «собирательной» деятельности, чем они и воспользовались, насыщая как общенациональные, так и частные коллекции картинами, скульптурами, другими предметами искусства буквально из всех уголков мира. Но дело не только в этом. Надо сказать, что распоряжаются всем этим хозяйством англичане умело и рационально. Крупнейшие картинные галереи содержаться в хорошем состоянии.
Театры, картинные галереи, музеи, разбросанные по всему городу отдельные коллекции, выставки, наконец, просто старинные дома, тщательно сохраняемые уголки площадей и улиц в их вековой нетронутости, чугунные решетки дверей и балконов, искусно составленные, часто с большим художественным вкусом витрины огромных магазинов и бесконечных маленьких лавочек - все это неотъемлемая часть сегодняшнего Лондона.
Центральную часть Лондона в районе Шафтсбери-Авеню и Ковент-Гарден называют миром театров и кино - «театрлэнд». Здесь действительно на сравнительно небольшой территории густая концентрация залов всевозможных размеров, начиная со всемирно известного оперного театра «Ковент-Гарден» и до тесных помещений предприимчивых полусамодеятельных театральных трупп самых различных направлений.
На Южной набережной Темзы в центральной части города возвышается хорошо вписавшийся в лондонский силуэт «комплекс», представляющий собой сложное сочетание трех концертных залов - Ройал Фестивал - Холл, Куин Элизабет-Холл и меньшего по размерам Парселл-Рум; трех театров - Оливье, Литтлтон и Коттесло; двух кинотеатров, показывающих фильмы, которые обычно могут не идти на коммерческих экранах; выставочного зала Хэйворд Галлери. Здесь можно увидеть, услышать, оценить многое из того, что есть не только в Великобритании, но и во всем мире.