3.1 Этногенез. Объединение монгольских племен
в XI - XII вв.
По мнению большинства историков (Л.Н. Гумилев, Л.Р. Кызласов, Е.И. Кычанов и др.), монголы пришли в верховья Онона и Керулена из северо-западных районов Манчжурии, с территории к востоку от хребта Большого Хингана. В китайских хрониках они упоминаются под именем «мэнъу» и «мэнва». Переселяться к Онону и Керулену они начали, вероятно, с 840 г. – с падения Уйгурского каганата, по пути ассимилируя местное тюркское население.[39]
Два основных монгольских этноса это найманы и кераиты. Часть кераитов служила в войсках киданей. За это их правитель получил от киданей титул «тутук» - князь. Монгольские племена поддержали киданей во время гибельной для последних войны с чжурчженями, ставшими для монголов исконными врагами. С 1135 по 1147 г. монголы вели войны с чжурчженями и союзным им Китаем. В 1147 году между Цзинь и монголами заключается мир. Циньские войска уступают монголам 17 укреплений к северу от р. Сининхэ, которая становится пограничной. Чжурчженями же, в свою очередь, монгольский хан Аоло (он же Хабул хан) был признан правителем государства Мэнфу.[40]
После смерти Хабул-хана, прадеда Чингисхана, возглавил
кочевников для борьбы с чжурчжэнями Амбагай-каган, но судьба обошлась с ним предельно жестоко. Его захватили в плен татары и выдали чжурчжэням. Амбагай погиб, будучи прибит гвоздями к "деревянному ослу". Датируется это событие началом 50-х годов XII в.[41] У Амбагая было два сына: Хурчахус-Буюрук-хан, видимо, возглавивший собственно кераитов, и второй, носивший титул "гурхана", - союз кераитов с монголами, потому что с этого времени у монголов появился собственный государь - Хутула-хаган.
Хурчахус умер около 1171 г., а его наследник, Тогрул (Тоорил), ознаменовал вступление на ханский престол тем, что казнил своих дядьёв. Биография Тогрула сложилась крайне тяжело. В семилетнем возрасте его захватили в плен меркиты, и ханский сын толок просо в меркитских ступках, потому что пленников было принято использовать как домашнюю прислугу. Однако его отец сумел напасть на меркитов и спасти сына. Шесть лет спустя Тогрул вместе с матерью попал в плен к татарам и пас там верблюдов, но на этот раз, не дождавшись помощи из дому, бежал сам и вернулся домой. Уже эти два факта указывают, что в кераитской ставке было неблагополучно. Дважды пленить ханского сына враги могли только при попустительстве ханских родственников и вельмож. Это отчасти объясняет ту злобу, которую Тогрул стал испытывать к своим дядьям, злопамятность, повлекшую их казнь. Свергнутый с престола за эту казнь в 1171 г., он обрел свои права лишь при помощи монгольского вождя Есугэй-баатура, но тут же лишился этого единственного друга, который в том же году был отравлен татарами.[42]
Даже из этих кратких сообщений видно, что в кераитской ставке племенное единство было давно утрачено, а власть держалась на копьях дружинников, направляемых волей своих вождей. В среде кераитов возникла оппозиция Тогрулу, и хан найманов Инанч использовал ситуацию в своих политических целях: заключил союз с сильными северными монгольскими племенами: ойратами, жившими на склонах Западных Саян, и меркитами, обитавшими на южных берегах Байкала.
Тогрул оказался в изоляции и был вынужден искать поддержку у монголов, но этот народ переживал тяжелую эпоху распада и не представлял уже единого целого. Большая часть монголов, руководимая родом тайджиутов, находилась в дружбе с найманами и не спешила на помощь кераитскому хану. Но другая часть, сплотившаяся вокруг сына Есугэй-баатура, Тэмуджина, принявшего в 1182 г. титул Чингисхана, поддержала Тогрула. Тогрул и Тэмуджин, ввиду отсутствия другого выхода, пошли даже на то, чтобы заключить временный союз с своими извечными врагами чжуржчженями. Все эти меры принесли плоды.
В 1183 г. Тэмуджин и Тогрул ударили по татарам, убили их вождя, разделили пленных и вдобавок получили в виде благодарности за помощь китайские звания, принятые в чжурчжэньской империи Кинь. С этого времени Тогрул стал ваном, а так как слово "ван" - царь - было кочевникам непонятно, то они прибавили к нему известное слово "хан". Так получился титул Ван-хан. Темучжин же, использовал в своих интересах право военного вождя- уничтожил свою внутреннюю оппозицию и стал полновластным правителем. Но на следующий год его войска были разбиты еще одним монгольским властителем- Джамухой. На 18 лет Чингисхан ушел из письменных источников.[43]
В 1201 году 16 племенных вождей монголов собрались на курултай и выбрали гурханом Джамуху, поставив своей целью войну против Чингисхана и Ванхана. Но в битве при Койтене Чингисхан и Ванхан разгромили это войско. Джамуха отступил и покинул своих союзников. Развивая успех, Чингисхан разгромил тайджиутов на берегу реки Онон, а на следующий год (1202) нанес решительное поражение татарам. В это время Ванхан ходил походом на меркитов и загнал их на запад от Байкала, получив при этом изрядную добычу. Затем союзники объединились снова и атаковали найманского Буюрук-хана. Тот бежал, не приняв боя, но был настигнут в низовьях реки Урунгу и убит.
Казалось бы, союз должен был укрепиться, но вместо этого кераитские вельможи и царевич Нилха-Сэнгум составили заговор против Чингиса. Они хотели заманить его к себе и убить. Кераиты подготовили набег на монголов, желая использовать фактор неожиданности, но перебежчики из числа простых пастухов, надеясь на награду за своевременную информацию, предупредили Чингисхана, и монгольские женщины с детьми успели откочевать, а войско подготовиться к битве.
В бою у Халагун-ола, благодаря храбрости монгольских воинов, сорвавших атаку кераитов, Темучжену удалось избегнуть полного поражения. Под покровом ночи Чингисхан отвел остатки своего войска - всего 2600 всадников. Искусно маневрируя, монголы избегали повторной битвы, усыпили бдительность кераитов переговорами и неожиданным нападением у горы Джэджээр (между истоками Толы и Керулена) осенью 1203 г. разбили их в ночном бою. Остатки кераитов под предводительством сына Ванхана Сэнгума бежали и добрались до Хотана, где вождь племени калач схватил и убил Сэнгума.[44]
После этого Чингисхан развязал войну с найманами. Все уцелевшие от его побед и следовавшей за ними резни: татары, меркиты, монголы - сторонники Джамухи и прочие собрались к найманскому хану, чтобы продолжать борьбу. В 1204 г. войска столкнулись у гор Хангая. Джамуха в решительный момент увел свой отряд, и найманы потерпели поражение. Таян-хан погиб, его мать попала в плен, а сын, Кучлук, бежал к меркитам, успевшим отступить по долине Иртыша за Алтай. Степь была снова объединена, как во времена тюркских и уйгурских ханов.[45]
В 1206 г. на берегу Онона собрались все монгольские войска. Это собрание -курултай - было высшим органом власти, и только оно имело право доверить функции управления определенному лицу, именуемому в дальнейшем ханом. Разумеется, ханом был вторично избран Тэмуджен, и курултай подтвердил его титул - Чингисхан. Требовалось также определить имя народа, ядром которого были верные сторонники Чингисхана вместе с их семьями и домочадцами. Тогда они назывались "монголы", и это название было официально закреплено за вновь сформированным народом-войском.
Здесь самым примечательным обстоятельством было то, что монгольское войско выросло с 13 тыс. добровольцев до 110 тыс. регулярной армии. Ясно, что пополнение шло за счет включения в войска побежденных кераитов и найманов. Эта политика в дальнейшем и обусловила победы монголов и, позже, их быстрый распад на ханства.
3.2 Реформы Чингисхана. Военная организация монголов.
Чингисхан первым своим государственным решением провел военную реформу общества. Командиры получили награды соответственно заслугам, а не по праву рождения. Воины были разверстаны по десяткам, сотням и тысячам и были обязаны служить с четырнадцати до семидесяти лет. Для наблюдения за порядком кроме стотысячной армии была создана десятитысячная гвардия, несшая службу по охране ханской юрты. Гвардия (кешикташ) была создана из знатных воинов, лично преданных Чингисхану. В составе гвардии выделялась также тысяча самых преданных и сильных воинов- «багатуров».
В основу законодательства был положен воинский устав. Наказаний было установлено два: смертная казнь и «ссылка в Сибирь»- на пустынный север Монголии. Отличительной чертой этого установления было введение наказания за неоказание помощи в беде боевому товарищу. Этот закон назывался Яса, и хранителем Ясы (верховным прокурором) был назначен второй сын Чингисхана, Чагатай. В столь воинственном и разноплеменном людском скопище было необходимо поддерживать строгий порядок, для чего всегда требуется реальная сила. Чингисхан это предусмотрел и из числа наиболее проверенных воинов создал две стражи, дневную и ночную. Они несли круглосуточное дежурство в орде, находились неотлучно при хане и подчинялись только ему. Это был монгольский аппарат принуждения, поставленный выше армейского командного состава: рядовой гвардеец считался по рангу выше тысячника. Тысячниками же были назначены 95 нойонов, избранных войском.[46]
Монгольское войско представляло из себя сплоченный конный строй. В отличии от других кочевников в тактике монголов присутствовал принцип тарана- компактные массы в глубоких строях, долженствовавших увеличить до возможных пределов силу удара (шока) с целью, например, прорыва центра противника, одного из его крыльев и т.п. Но монголы, вдобавок, в высокой степени обладали маневренной способностью, а их легкая конница исполняла в бою весьма активную и вовсе не второстепенную роль.
Первые конные подразделения не только производили сокрушительный удар в тот или другой участок неприятельского фронта, но могли отталкивать его во фланг, а также быть брошенными ему в тыл. Благодаря этой способности к маневру точку для главного удара не было надобности намечать заблаговременно: она могла определиться и во время хода боя в зависимости от слагающейся обстановки. Легкая же конница не только разведывала и прикрывала, но исполняла главным образом задачу активной подготовки готовящегося решительного удара. Это и есть знаменитая "монгольская лава". С необычайной подвижностью маневрируя перед фронтом противника, всадники заскакивали ему во фланги, а при удобном случае и в тыл. Эти ловкие, вооруженные метательным оружием, наездники, сидящие на своих выдрессированных, как собаки, конях, то размыкаясь, то собираясь в более или менее густые кучки, посылали в ряды неприятеля тучи метких стрел и дротиков, грозили ему то в одном, то в другом месте атакой и, сами, обыкновенно не принимая сомкнутой атаки противника, обращались в притворное бегство, заманивая его и наводя на засады.[47]