Л.А. Андреева по этому поводу обоснованно отмечает, что "если реальный вред не причинен, то сам факт совершения оборонительных действий, выходящих за пределы допустимости, не представляет той общественной опасности, которая обязательна для признания деяния преступлением"[36]. Если обороняющийся, намереваясь убить посягающего, не достиг поставленной цели и реально причинил тяжкий вред его здоровью, то при установлении всей совокупности необходимых обстоятельств, по моему мнению, может быть поставлен вопрос о квалификации содеянного по ч.1 ст.114 УК РФ, предусматривающей ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны.
Обороняющийся в известной мере подлежит уголовной ответственности в силу того, что только от него зависит – превысить или не превысить меры дозволенной обороны.
Можно сделать вывод, что вина в превышении пределов необходимой обороны – это психическое отношение обороняющегося к процессу осуществления избранного им такого способа обороны, посредством которого последнему причиняется явно чрезмерный вред, наступления которого он желает или сознательно допускает.
В диспозиции ч.1 ст.108 УК РФ мотив и цель не указаны в качестве обязательных признаков субъективной стороны. Тем не менее материалы судебной практики позволяют сделать вывод, что и в рамках данного состава преступления мотив и цель являются одними из определяющих признаков для квалификации преступления, для ограничения от смежных составов.
Хотя мотив и цель не указаны в диспозиции ч.1 ст.108 УК РФ, но специальная цель указана в ст.37 УК РФ. Она состоит в защите правоохраняемых интересов. Отсутствие этой цели при совершении действий, вызванных общественно опасным поведением потерпевшего, исключает возможность квалифицировать данное деяние по ч.1 ст.108 УК РФ. Цель, таким образом, фактически является обязательным признаком состава убийства при превышении пределов необходимой обороны.
Цель – это идеальная модель того результата, к которому стремится преступник, свидетельствует о желании наступления тех последствий общественно опасного деяния, достижение которых причинно обусловливает осуществление этой цели. Мотивом же преступления является осознанное внутреннее побуждение к достижению определенной цели посредством совершения преступления.
Целью действий, составляющих превышение пределов необходимой обороны, является защита правоохраняемых интересов от посягательства и пресечение его при наличии сознания того, что способ ее достижения общественно опасен.
Мотив непосредственно связан с целью, данные понятия являются соотносительными.
Мотив, как побуждение к действию, не возникает сам по себе. Он всегда детерминирован какими-то обстоятельствами. В преступлении, предусмотренном ч.1 ст.108 УК РФ, мотив связан с посягательством и вытекает из него. Таким образом, мотивом действий, совершенных при совершении при превышении пределов необходимой обороны, является трансформированная в побуждение потребность в устранении возникшей в результате посягательства угрозы правоохраняемых интересам, общественным отношениям, благам при наличии сознания о вредоносном способе ее удовлетворения. [37]
При превышении пределов необходимой обороны возможно сочетание различных мотивов, в числе которых могут быть и низменные побуждения (месть, ревность, озлобленность, ненависть и т.д.). Если же обороняющийся руководствовался мотивами, явно не соответствующими общественно полезной цели, его действия, связанные с причинением вреда нападающему, должны рассматриваться как совершенные в состоянии физиологического аффекта либо на общих основаниях.
По этому поводу можно сослаться на уголовное дело в отношении К., осужденного судом первой инстанции по ст.103 УК РСФСР. Кассационная инстанция оставила приговор без изменения, но Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия К. со ст.103 УК РСФСР на ч.1 ст.107 УК РСФСР. [38]
10 июля 1995 г. Поздно вечером между отчимом У. и пасынком У., находившимися в состоянии алкогольного опьянения, в доме, где они совместно проживали, произошла ссора, перешедшая в драку. В ходе драки У., молодой и физически превосходящий К., выволок последнего во двор, вытащил из кармана перочинный ножи, угрожая убийством, раскрыл его, стал двигаться в направлении к К. Но К., увернулся от удара У., смог сбить его с ног, отнял нож и нанес У. несколько ударов по жизненно важным областям тела. У., несмотря на полученные телесные повреждения, продолжал инстинктивно оказывать сопротивление, но никакой опасности для К. не представлял. К. с целью доведения своего умысла до конца со словами "не выживет" нанес потерпевшему еще два удара в шею, которые и привели к смерти У.
Исходя из обстоятельств дела, К. в начале действий У. находился в состоянии необходимой обороны, но в тот момент, когда У. были нанесены телесные повреждения и последний уже не представлял общественной опасности, тем более он был еще и в сольной степени опьянения, состояние необходимой обороны прекратилось. Нанося два удара в шею У., К. совершил эти действия из мести за прошлые неправомерные действия У. в отношении К. и своей матери. Так, У., около 10 лет проживая совместно с матерью и отчимом К., нигде не работал, пьянствовал, обирал зарплату, постоянно истязал и избивал их. За два дня до происшествия У., находясь в состоянии алкогольного опьянения, совершил со своей матерью насильственный половой акт. Все эти неправомерные действия У. аккумулировались в сознании К., и последний разрядил свой гнев в процессе очередного пьяного издевательства со стороны У. Поэтому Президиум Верховного Суда РФ при разрешении этого вопроса совершенно справедливо отметил, что "К. совершил преступление под влиянием сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями У., который сам начал противозаконные действия против К., в пьяном виде затеял драку, вынул нож. Он был отрицательной личностью, часто издевался над К., общественной работой не занимался, пьянствовал, у него был плохой нрав в состоянии опьянения".
При превышении пределов необходимой обороны лицо руководствуется побуждениями защитить свои интересы, интересы третьих лиц, государства, общества от общественно опасного посягательства. Поэтому, если обороняющийся, отразив посягательство, совершит убийство из мести за причиненное зло, его действия необходимо квалифицировать не по ч.1 ст.108 УК РФ, а как за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств.
Наиболее типичными мотивами обороняющегося при превышении пределов необходимой обороны, находящегося в неблагоприятной обстановке, являются побуждения, связанные с устранением или избежанием нависшей опасности со стороны лица или группы лиц, имеющим над ним явное превосходство. Иными представляются мотивы превышения пределов достаточного вреда, когда обороняющийся, имея явное преимущество над посягающим, сознавая свое превосходство и понимая, что для успешного предотвращения или пресечения посягательства достаточно применить менее значительный вред, тем не менее умышленно убивает посягающего. Именно в основе таких действий лежат смешанные мотивы, где преобладающими побуждениями являются озлобленность, ненависть, гнев, месть и т.д. наряду, конечно, с основным мотивом – стремление устранить опасность, нависшую над правоохраняемыми интересами.
Подобная мотивация согласно данным судебной практики применения нормы о превышении пределов необходимой обороны, в большей степени характерна для ситуаций, когда принимаются оборонительные меры при защите интересов личности и реже – при защите интересов общества и государства. Так же следует заметить, что в действительности обороняющийся не всегда способен действовать по схеме "удар – ответный удар". Подвергшись нападению преступника, защищающийся в праве применить и несколько чрезмерные средства, меры для защиты своих интересов, интересов третьих лиц, подчас вкладывая в ответные действия и свое справедливое возмущение и реализуя стремление проучить нападавшего, "преподав урок правильного поведения". Однако месть в таком случае, разумеется, лишена низменного характера и сама по себе не сможет обосновать квалификацию действий обороняющегося по ч.1 ст.105 УК РФ. Правильно квалифицировать подобное деяние можно только установив конкретное содержание основного мотива убийства. И в случае, если преобладающим генеральным мотивом явилось стремление отразить посягательство во имя защиты определенных интересов, убийство посягающего должно квалифицироваться по ч.1 ст.108 УК РФ.
Еще одним обстоятельством, относящимся к субъективной стороне, является наличие или отсутствие сильного душевного волнения, характеризующее эмоциональное состояние субъекта. Бесспорен факт, что ситуации необходимой обороны, превышения пределов необходимой обороны почти всегда сопровождаются состоянием сильного душевного волнения, которое возникает как ответная реакция на неожиданное и скоротечное общественно опасное посягательство. Хотя защищающийся и остается вменяемым, волнение, страх, растерянность в значительной степени затрудняют самоконтроль, осмысливание обстановки, правильность выбора начального момента, средств, способов интенсивности защиты.
Это обстоятельство учтено в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.84 г. где говорится, что "судам следует иметь в виду, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты". [39]
Наличие душевного волнения, будучи, также как и мотив с целью, привилегирующим обстоятельством, влечет менее строгую ответственность. Кроме того, (сильное) душевное волнение, а конкретно - его степень и характер вкупе с другими обстоятельствами, позволяют отграничить убийство при превышении пределов необходимой обороны от убийства, совершенного в состоянии аффекта.