По получении доноса доноситель немедленно расспрашивался об обстоятельствах преступления, но при этом запрещалось в подтверждение доноса приводить доносителя к присяге. Если донос не заключал в себе доказательств, то он, тем не менее, записывался в протокол «для ведома впредь».
Принципиальным отличием доноса от жалобы являлось то, что жалоба приносилась на ущерб, причиненный лично жалобщику, и была процессуально необходима для возбуждения обвинения; донос приносился на дела, лично доносчика не касающиеся. Согласно судебным уставам 20 ноября 1864, донос («объявлением частного лица») только тогда вызывал начатие следствия, когда доноситель был очевидцем преступного деяния; если же доноситель очевидцем не был, то объявление его составляло достаточный повод к начатию следствия лишь в том случае, когда в самом доносе представлены доказательства достоверности обвинения. По безымянным доносам следствие не производилось, но они могли в известных случаях служить поводом к полицейскому розыску или дознанию, могущему, в свою очередь, повести к следствию[3].
Недонесение о преступлении каралось законом, как и ложный донос.
Первоначально слово «донос» было нейтральным, ложный же донос определялся термином «извет». Но в XIX веке, с развитием представлений о личной чести, уже всякий донос воспринимался как противоречащий нравственному кодексу «порядочного человека», который не должен подключать власть к общественной и частной сфере. В словаре Даля донос определяется двояко: и как нейтральное юридическое понятие, и как синоним «извета». В «Словаре русских синонимов» Н. Абрамова (1890) слово уже представлено исключительно в негативном ряду: "Донос, извет, оговор, поклеп, ябеда.» Однозначно осуждались политические доносы, и после революции слову стали придавать уже чисто политическое значение: толковый словарь Ушакова определяет донос как «орудие борьбы буржуазно-черносотенной реакции против революционного движения - сообщение царскому или другому реакционному правительству о тайно готовящихся революционных выступлениях». В официальном языке, разумеется, термин не употреблялся относительно доносов органам Советской власти, что всячески поощрялось и пропагандировалось); однако в обиходном словоупотреблении термин употреблялся и в этом смысле.
Следует признать, что его значение с точки зрения этики и значение с точки зрения юридической пользы не всегда совпадают.
2. Уголовно-правовая характеристика, преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ «Заведомо ложный донос»
Опасность ложного доноса заключается, во-первых, в том, что он нарушает нормальную работу органов следствия, которые тратят силы и средства впустую на расследование преступления, вообще никем не совершенного, либо, если преступление фактически имело место, идут по ложному пути, отвлекаясь от поиска действительного преступника; во-вторых, если ложный донос делается в отношении определенного лица, то нарушаются его интересы, особенно когда доносы приводят к аресту, привлечению к уголовной ответственности и осуждению невиновного. Ложные доносы порождают в обществе атмосферу подозрительности и неуверенности, а в тоталитарных политических системах нередко используются как внешне законный способ борьбы с действительными или мнимыми противниками режима[4].
С объективной стороны ложный донос может выражаться, во-первых, в сообщении о преступлении, которое вообще не было совершено. При этом указание на лицо, будто бы совершившее преступление, необязательно. Например, ложный донос будет в действиях лица, которое сообщило о том, что кто-то якобы получил за него заработную плату и расписался в ведомости, хотя фактически деньги получил сам заявитель[5].
Вторая разновидность деяния - когда преступление действительно было совершено, но не тем лицом, о котором сообщается в информации лжедоносчика.
Содержанием ложного доноса могут быть сведения только о преступлении, т.е. деянии, ответственность за которое предусмотрена уголовным законом.
Бесспорно, что состав будет, если сведения сообщаются властям, имеющим право возбуждать уголовное дело: в прокуратуру, органы следствия и дознания. Большинство авторов полагают, что состав имеется также тогда, когда сообщения направляются в другие государственные учреждения, например в органы представительной или исполнительной власти. Эта позиция представляется правильной. Органы власти, получив сообщение о преступлении, обязаны передать его в ведомства, занимающиеся борьбой с преступностью, на что доносчик чаще всего и рассчитывает, а нередко подобный способ более эффективный, так как заявление получит широкую огласку и его проверка будет находиться под контролем. Однако ложного доноса не будет, если заявление адресуется предприятиям и учреждениям, не относящимся к органам власти.
Форма сообщения может быть любой - устной или письменной, в том числе по почте, телеграфу. Донос может выражаться также в действиях, из которых можно сделать вывод о якобы совершенном преступлении, например в распространении листовок, плакатов, писем, содержащих призывы к совершению преступных действий, от имени лица, которое фактически не является их автором.
Состав ложного доноса - формальный, преступление окончено с момента получения сообщения адресатом[6].
С субъективной стороны преступление характеризуется прямым умыслом, на что указывает признак заведомости. Виновный сознает, что сообщаемые им сведения не соответствуют действительности, и желает, чтобы эти сведения поступили в органы правопорядка.
Цели и мотивы могут быть различными[7]. Типичным является желание добиться привлечения невиновного к уголовной ответственности либо освободить от ответственности подлинного преступника. Однако цели могут быть и иными. Известны случаи, когда ложный донос совершался для того, чтобы изобразить себя жертвой преступления (виновный заявляет о хищении имущества, хотя фактически истратил или потерял его).
Субъектом может быть любое вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. Однако свидетели и потерпевшие, вызванные на допрос и давшие заведомо ложные показания о совершении кем-либо преступления, несут ответственность не за ложный донос, а за ложные показания по ст. 307. Возможность привлечения за донос обвиняемого зависит от того, относилось ли сообщение к существу предъявленного ему обвинения. Если ложные сведения являются средством самозащиты от обвинения (например, виновный полностью приписывает совершенное им преступление другому лицу либо преуменьшает свою роль в преступлении за счет соучастников), то ответственность исключается. Если же донос прямо не относится к предъявленному обвинению и не является способом защиты от него, то ответственность наступает по ст. 306 на общих основаниях. С. был привлечен к уголовной ответственности за автоаварию. Желая отомстить следователю за неблагоприятный исход следствия, С. написал заведомо ложное заявление о том, будто следователь его избил, в связи с чем был осужден за ложный донос. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор отменила и дело прекратила, сославшись на то, что С. подал ложный донос с целью скомпрометировать следователя и тем самым поставить под сомнение результаты расследования, т.е. донос был средством защиты от обвинения в автоаварии. Однако Президиум Верховного Суда РСФСР отменил это определение и признал, что С. был правильно осужден за ложный донос, так как его заявление не имело отношения к делу об автотранспортном преступлении и не было продиктовано соображениями защиты[8].
В ч. 2 и 3 ст. 306 указаны два квалифицирующих обстоятельства. В ч. 2 - обвинение в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, т.е. деяний, указанных в ч. 4 или 5 ст. 15, а в ч. 3 - искусственное создание доказательств обвинения, которое заключается в имитации улик обвинительного характера путем создания фиктивных вещественных доказательств, склонения кого-либо к даче ложных показаний и т.д.
Заведомо ложный донос необходимо отличать от клеветы (ст. 129). Первое отличие относится к объектам посягательств: клевета посягает только на честь и достоинство, а при доносе кроме интересов личности нарушается правильная работа органов правосудия. Различным является характер сведений: при доносе - только о совершении преступления, а при клевете - о любых правонарушениях или аморальных поступках. Различными являются адресаты, которым направляются сведения: при доносе - определенным указанным выше органам, при клевете - любым лицам. Наконец, различными могут быть цели: лжедоносчик желает добиться привлечения невиновного к ответственности, клеветник - опорочить человека в глазах окружающих.
Разновидностью ложного доноса может быть заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207). Отличие этого состава от ст. 306 - в объекте (по ст. 207 это общественная безопасность), в характере сообщаемых сведений и в содержании сообщения: в доносе содержатся ложные сведения о поведении других лиц, а в сообщении об акте терроризма, - как правило, о собственных действиях заявителя. Деяние, наказуемое по ч. 1 ст. 306, - преступление небольшой тяжести, а по ч. 2 - тяжкое преступление[9].
Реформирование уголовного законодательства последних лет оставило целый комплекс неразрешенных проблем, некоторые из которых затрагивают судьбы тысяч людей. Одним из таких неразрешенных вопросов остался вопрос о том, может ли обвиняемый (подозреваемый) быть субъектом заведомо ложного доноса. По сути, речь идет о том, кто может быть субъектом преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ.