Начиная с 1787 года для участия в очередной русско-турецкой войне, часть бывших запорожских казаков, с разрешения фаворита Екатерины II князя Потемкина, стала объединяться в войско. Инициаторами и руководителями этого движения стали авторитетные фигуры ликвидированного казачества Сидор Белый, Захар Чепега и Антон Головатый. Эта часть казачества получила название “верных”. А за боевые заслуги в русско-турецкой войне, где за боевые заслуги против турок на Черном море, Потемкин с разрешения Екатерины II назвал это войско “Черноморским”. Войско росло, и для расселения его руководство и все войско просили предоставить им земли в Приазовье, на Кубани. И 30 июля 1792 года был получен Высочайший указ, в котором говорилось, что войску казачьему Черноморскому, собранному покойным генерал-фельдмаршалом князем Потемкиным из верных казаков бывшей Запорожской Сечи дана жалованная грамота на земли между Кубанью и Азовским морем.
А Указом Императора Александра II от 19 ноября 1860 года Черноморское казачье войско было переименовано и стало называться Кубанским Казачьим Войском.6[3]
Кроме Запорожской Сечи существовало еще и Донское войско. Казаки на Дону, в противоположность Запорожцам, жили семейным бытом, в станицах, где они занимались помимо войны охотой, рыболовством. Земледелия в ту пору еще не существовало. А когда оно начало появляться, то решением войскового круга было постановление запретить обработку земли под страхом наказания. Казака, выделившиеся из рядов войска своими способностями и храбростью сохраняли впоследствии свое привилегированное положение. А рядовое казачество распалось на два разряда: казаков “домовитых” – имевших прочное хозяйство, и на казаков “голутвинных” или “голытьбы” – недавних выходцев, людей неимущих.
Управление войском также как и в Запорожской сосредотачивалось в руках войскового атамана, избираемого на общем собрании. Помощником атамана был есаул, а для письменных – войсковой подъячий. 7
В правление Петра служба казаков ознаменовалась своим усилением, так как они должны были принять активное участие в поход на Азов. Это обстоятельство вызвало неудовольствие у казаков. Петр потребовал выдачу беглых, бежавших к казакам после 1695 г. Когда казаки уклонились от этой выдачи на Дон был отправлен в 1707 г. князь Долгорукий, который быстро собрал до 3000 беглых. Его неумеренно строгие действия вызвали волнения, переросший в бунт. Кондрат Булавин напал на отряд Долгорукого, перебил его и убил самого предводителя. Тем самым он побудил войско к восстанию, усмирение которого стоило правительству немалого труда. Булавинский бунт послужил для Петра толчком к дальнейшим ограничениям старой казацкой вольности. Вольный выбор войсковых атаманов был постепенно уничтожен. Назначенный Петром Ромазанов должен был оставаться в этой должности бессменно. По смерти его в 1718 г. был назначен атаманом Василий Фролов. После его смерти в 1723 г. войско выбрало Ивана Матвеева, но правительством назначен был “до указу” Андрей Лопатин. Также политика эта продолжалась и после Петра. 6
В XIX веке казаки представляют одно из состояний Российской Империи, обладающими особыми правами и преимуществами.
6 В сословном отношении казаки разделяются на дворян и простых казаков: последние до некоторой степени соответствуют сословию сельских обывателей. Казачьи войска занимают огромные пространства в Европейской и Азиатской России – юго-восточные окраины (Область Войска Донского, бывшие горские земли северного Кавказа, по долинам рек Кубани и Терека, также узкая полоса земли по всему течению реки Урала. Земли по соседству с киргизскими областями и пограничные с китайскими владениями области Сибири. На этом пространстве в XIX веке насчитывалось 11 казачьих войск, которые по своей численности идут в следующем порядке: донское, кубанское, оренбургское, забайкальское, терское, сибирское, уральское, астраханское, семиреченское, амурское и уссурийское.
Так как само казачество образовалось не только как организация для охраны границ, но и как организация для завоевания новых территорий. То в XIX веке эта организация, как уже правительственное войско, участвовавшее почти во всех походах, которые предпринимало государство, но и в обороне самого государства. Создавались новые казачьи войска для охраны границ. Так было образовано Сибирское, а затем Забайкальское. Благодаря хорошей боевой подготовке и военным традициям казачьи части сыграли видную роль в Отечественной войне 1812 года.
Оригинальная и в высшей степени своеобразная личность донского атамана Матвея Ивановича Платова занимает в числе сподвижников Александра I совершенно особенное положение. Он – один из наиболее любимых народных героев, созданных отечественною войною. Великая эпоха 1812 года, озарившая Дон, выдвинула этого грозного вождя “Казацкой орды”, и имя его облетело из конца в конец всю Европу. Главная деятельность Платова протекала среди кровавых войн наполеоновской эпохи, но колыбелью его известности был все-таки Кавказ – свидетель геройской обороны его, в глухих и пустынных степях Ставропольского края, во время турецкой войны.
В 1806 году, будучи войсковым атаманом, он в первый раз повел свои донские войска на битвы с французами, и с этих пор до взятия Парижа, можно сказать, не вынимал ноги из боевого стремени, совершив ряд громких подвигов. Одни донцы под предводительством Платова отбили у французов в 1812 году 546 орудий, 30 знамен и взяли в плен 10 генералов и 70 тысяч нижних чинов.
26 июня первый раз Платов столкнулся с большими силами французов и произошло это у деревни Кореличи. Польские уланы графа Турно налетели на казаков, отходивших к деревне Кореличи. Платов решил их проучить и приказал Атаманскому полку заманить их в вентерь. Быстро рассыпались атаманцы по колосящимся рожью полю. Редкая и бойкая лава задорно стала наступать на поляков, застучали ружья казачьи, там и там отдельные звенья с пронзительным гиком бросились на улан. Уланы развернули эскадроны. Между тем, за тонкой завесой атаманской лавы, Платов собрал полки Сысоева 3-го и Иловайского 5-го и спрятал из за деревней Кореличи. И только тронулись уланы в атаку, как лава казачья повернула назад и пошла уходить. Уланы пошли рысью, рысью пошли и казаки. Они дразнили своими маневрами. Рассерженные уланы решили их истребить. Они бросились ходом на атаманцев, но атаманцы быстро и неуловимо свернулись по флангам, широкий вентерь казачий раздался и в него влетели эскадроны графа Турно. И тут их приняла под выстрелы донская артиллерия и с гиком понеслись полки Сысоева и Иловайского. Замкнулся вентерь. С флангов летели атаманские сотни, всюду были казаки. Польские уланы начали уходить, но казаки их преследовали и наносили им страшные раны пиками. Много поляков попало в плен. Более 250 человек израненных улан было доставлено донцами своему атаману.
“У нас, - писал атаман в своем донесении, - урон был не велик, потому что перестрелкой занимались мало, но дружно атаковали в дротики”. В этом бою, кроме Атаманского и полков Сысоева и Иловайского 5-го, приняли участие полки: краснова 1-го, Иловайского 10-го, иловайского 11-го, Перекопский татарский и Ставропольский калмыцкий.
И так было почти каждый день. Казаки знали, как делать набеги! Их учили этому черкесы и татары, и набег казачий был быстр и внезапен. 15 июля рассеявшиеся по всему тылу французов казаки стали собираться в Дубровну, где перешли Днепр и соединились с 1-й армией. За этот набег казаки истребили более 2000 неприятеля, взяли в плен 13 офицеров и 630 человек. Такой же набег повторил Платов и между 1-м и 4 августа. Никто во французской армии и нигде не мог быть спокоен, что на него не налетят казаки. Они были везде. Каждая деревня, каждая роща, каждый куст скрывал казака. Они бесстрашно кидались на французов и ничто их не могло смутить.
Сражение при Тарутине решило исход войны в пользу России. Это было первое сражение со времени перехода французов через Неман, где русские одержали полную победу. И эту победу русской армии дали донские и кубанские казаки. Кубанцы под командованием гр. В.В.Орлова-Денисова “презрев свою опасность и ужас смерти окружили кирасир и обратили их в бегство – после чего ”имя казака гремело ужасом” по всей Европе. Кутузов после битвы отмечал: “Казаки делают чудеса: истребляют не только пехотные колонны, но нападают быстро и на артиллерию”.
За время нахождения Наполеона в Москве его армия ослабела. Тарутинское сражение показало русским, что французы уже не в силах бороться с ними, и сами французы это поняли и начали отступать.
Как при вступлении Наполеона в Русскую землю донцы наседали на французов и всюду теснили их, так и теперь, при отходе врага, донские казаки неустанно преследовали его. Они навели панику и уныние на французских начальников. Вот что писали о них в это время лучшие знатоки кавалерийского дела:
“…Казаки делают войну весьма опасною, - писал о донцах француз де-Брак, - и в особенности для тех офицеров, которые назначены производить разведки. Многие из них, в особенности офицеры генерального штаба, довольствовались обыкновенно тем, что успевали узнать от местных жителей, и из опасения наткнуться на казаков, нигде не проверяли на месте этих показаний, а потому император не мог узнать того, что происходило в неприятельских войсках…”
Другой француз, генерал Моран, поражается лихостью и увертливостью донских казаков.
“…Казаки, кидаясь в атаку, - пишет он, - обыкновенно несутся марш-маршем и хорошо останавливаются на этом аллюре. Их лошади много способствуют смелости и со своими всадниками составляют, как будто, одно целое. Эти люди будучи осторожны, не требуют особых попечений о себе, отличаются необыкновенною стремительностью в своих действиях и редкой смелостью в своих движениях”.