После соединения с Россией, царским правительством предпринимались действия по изучению норм обычного права казахов с целью приведения их в соответствие с законами, действовавшими в Российской империи. В частности, в марте 1882 года генерал-губернатором Западной Сибири была разослана уездным начальникам Семипалатинской области программа для изучения юридических обычаев инородцев Западной Сибири (т.е. казахов). Три отчета уездных начальников по Семипалатинскому, Павлодарскому и Каркаралинскому уездам легли в основу специального выпуска, редактором которого являлся П.Е. Маковецкий, посвященного юридическим обычаям казахов.
В пункте 4 настоящего выпуска, посвященного имущественным преступлениям, говорится, что не существует разделения имущественных преступлений на виды, как принято наукой, т.е. кража и мошенничество приравнены друг к другу и подпадают под общую категорию хищений чужого имущества. Однако есть указание, что мошенничество, несомненно, существовало во взаимоотношениях между казахами. Так, в указанном выпуске о мошенничестве сказано следующее: «Мошенничество и обман практикуются киргизами очень часто, в особенности в городах. В степи преимущественно развиты ложные доносы для получения «чунчи» (подарка) и обманное получение лошади или другого скота для пользования. Наказание за мошенничество и обман киргизы не знают. Преступления эти служат поводом для вчинания исков, причем виновный приговаривается к уплате убытков и уплате 10% со стоимости иска в пользу биев».[7]. Указание на 10% в пользу биев характеризует судебную систему того времени. Отправление правосудия было возложено на биев, доказательствами по делу являлись показания сторон и свидетелей, с которых бралась клятва.
Несколько ранее, в июле 1846 года, по решению военного губернатора Оренбурга генерала Обручева в казахскую степь был откомандирован чиновник по особым поручениям Д. Андре, с которым выехал также переводчик Григорьев. Сбор данных об обычном праве казахов происходил следующим образом. Д.Андре были опрошены знатоки казахского обычного права, бии, старейшины, аксакалы. После того, как полученные данные переводились ему переводчиком, Д. Андре формулировал их в виде правовой нормы на русском языке, после чего Григорьев переводил указанную норму опрашиваемым, и если те подтверждали правильность формулировки, то затем скрепляли ее своими печатями. Материалы Д.Андре подтверждены 128 подписями и печатями биев, старейшин и заверены султанами-правителями средней и западной частей младшего жуза. Отчет о проделанной работе Д. Андре представил в виде рапорта, разделенного на главы, посвященные различным сферам жизни казахов, регулируемым нормами обычного права, как было сказано выше, эти обычаи формулировались в виде правовых норм, которые были озаглавлены и пронумерованы.
Так в параграфе № 27 указанного рапорта содержалось следующее «О воровстве вообще. Кражу и угон скота можно назвать весьма обыкновенным преступлением между киргизами. Воровство-мошенничество и воровство-кража имеют одинаковую степень преступления».
В параграфе № 32 сказано: « За ложную подписку в каком-либо документе или приложение чужой печати виновный подлежит наказанию по усмотрению биев или обслуживающего лица, принимая во внимание ту цель, с которой подлог был учинен».[8].
Впоследствии исследования Д. Андре были положены в основу Положения об управлении Оренбургскими киргизами. В статье 57 указанного Положения предусматривается ответственность за кражу, воровство, воровство-мошенничество на сумму свыше 20 рублей.
Вопросы отнесения преступления казахов к мошенничеству рассматриваются также в работах Мякутина А.И. «Юридический быт киргизов», Зиманова С.С., «Проблемы Казахского обычного права», и в материалах по казахскому обычному праву.
Помимо этого сведения о том, что мошенничество существовало на территории нынешнего Казахстана, мы находим в казахских народных сказаниях о похождениях ловкого мошенника Алдара Косе.
До соединения с Россией разбирательством по уголовным делам занимался суд биев, в состав которого входило от 4 до 8 биев. В качестве доказательств учитывались показания 2-3 свидетелей, а также в случаях мошеннических действий, например, при продаже нездоровой скотины, в качестве экспертов могли быть задействованы знахари, занимавшиеся лечением животных.
По мнению ученых-правоведов, основными видами мошенничества на территории Казахстана до соединения с Россией были обманные действия по поводу владения домашними животными, основным имуществом казахов. Сведений о каких-либо видах обмана в письменной форме не установлено.
В дальнейшем введение письменности и развитие грамотности содействовало приведению норм Казахского обычного права в известную систему, которая сильно отличалась от системы права древнего адата, т.к. с одной стороны многие преступления были изъяты из подсудности суда биев и переданы на рассмотрение судам Российской империи, а с другой стороны стали признаваться преступлением многие деяния, не считавшиеся таковыми по древнему адату.
Дальнейшее развитие способов мошеннического завладения имуществом происходило на фоне интегрирования Казахстана в экономическую жизнь России, в связи, с чем можно говорить о том, что мошенничество в Казахстане развивалось так же, как и в России. Однако исторический аспект мошенничества следует рассматривать более широко, в рамках развития данного вида преступной деятельности не только Казахстана и России, но и Европы и Америки.
Мошенники в начале 20 века, как и другие преступники, объединялись в преступные сообщества, «малины», по определенной специализации; например, мошенники, использующие фальшивые украшения, «фармазонщики», карточные шулера» и др.
По объекту посягательства они дифференцировались на 2 группы: первая занималась преступлениями против собственности банков, купечества, государственной собственности, путем подделки векселей, подлогов финансовых документов. Вторая, более многочисленная группа, совершала преступления против личного имущества граждан, тоже поддельные векселя карточное шулерство. Несмотря на множество специализаций и постоянную их модификацию, можно выделить на основе анализа работ таких авторов, как А.И. Гуров, Ю. Тарновский., следующие основные «профессии» мошенников; обман с помощью денежной «куклы» или вещевой («басманщики»), с использованием фальшивых драгоценностей («фармазонщики»), размена крупных купюр («вздержчики»), менялы, («ломщики»).
Среди всех способов уголовно наказуемого обмана особенно выделялось карточное мошенничество. Карточные шулера по своему образу жизни, кастовости и материальному положению выделялись из общей массы профессиональных преступников и из среды мошенников. Специфика шулерского обмана определяла групповой характер этого преступления. Состав группы не превышал 3-5 человек. Типичными мошенническими способами при игре были: метка карт, надрезание краев, крапление, наколка с помощью иглы.
До революции 1917 года в России действовала принятая 25 февраля 1843 года Инструкция Следственной комиссии, утвержденная для разбора пойманных особыми средствами воров и мошенников
В послереволюционное время похищение имущества в основном происходило в виде растрат и мошенничества. Мошенничество характеризовали в основном те же количественные и качественные изменения. До 1927 года огромных размеров достигло торговое мошенничество. Оно заключалось в организации всевозможных торговых компаний по продаже несуществующих товаров («воздуха») и т. п.
Впервые о мошенничестве в советском уголовном законодательстве было упомянуто в декрете от 5 мая 1921 года «Об ограничении права по судебным приговорам», однако в этом нормативном документе не было дано развернутого понятия мошенничества. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года в статье 187 определил мошенничество как получение с корыстной целью имущества или права на имущество посредством злоупотребления доверием или обмана. Указанная статья 187 предусматривала ответственность за мошенничество, направленное на имущество частных лиц, а статья 188 - за мошенничество, причинившее ущерб государственному или общественному учреждению. В отличие от уголовного кодекса 1922 года, уголовный кодекс РСФСР 1926 года в статье 169 в понятии мошенничества в отношении личного имущества граждан прибегал к конструкции усеченного состава преступления. Преступление считалось оконченным с момента совершения обманных действий, т. е, не требовалось получения имущества или имущественных выгод за счет потерпевшего. Также помимо указания на получение виновным имущества или права на имущество в диспозицию ст.169 было включено в качестве объекта посягательства получение иных имущественных, личных выгод. Указанное понятие мошенничества действовало до 1960 года, когда был принят первый Уголовный кодекс Казахской ССР, где в статье 136 мошенничество определялось как завладение личным имуществом граждан или приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием (аналогично и в статье 76-3 УК Казахской ССР). Указание на получение иных имущественных выгод было исключено из диспозиции статьи о мошенничестве.
Нельзя не отметить, что тема расследования мошенничества, понятие его формы с конца 20-х годов, вплоть до 1959 года, даже не освещалась в учебниках, и исчезли сведения о характеристике видов и способов таких преступных действий.
Так, в 1935 - 1936 годах вышел в свет учебник криминалистики в двух книгах для слушателей правовых вузов. В книге второй, посвященной методике расследования, есть главы о расследовании убийств, террористических актов, грабежей, разбоев, половых преступлений, поджогов, хищений собственности, должностных растрат, выпуска недоброкачественной продукций. Методика же расследования мошенничества в этой книге отсутствует. Констатируется факт, что на фоне государственной задачи борьбы с наиболее опасными преступлениями, методика расследования мошенничества не представлялась значимой.