К этому нужно прибавить, что, по подсчетам В. О. Ключевского, Екатерина "отвоевала у Польши и Турции земли с населением до 7 млн. душ обоего пола, так что число жителей империи с 19 млн. в 1762 г. возросло к 1796 г. до 36 млн., армия со 162 тыс. человек усилена до 312 тыс., флот, в 1757 г. состоявший из 21 линейного корабля и 6 фрегатов, в 1790 г. считал в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов, сумма государственных доходов с 16 млн. руб. поднялась до 69 млн., то есть увеличилась более чем вчетверо, успехи промышленности выразились в умножении числа фабрик с 500 до 2 тыс., успехи внешней торговли балтийской - в увеличении ввоза и вывоза с 9 млн. до 44 млн. руб., черноморской, Екатериною и созданной, - с 390 тыс. в 1776 г. до 1900 тыс. руб. в 1796 г., рост внутреннего оборота обозначился выпуском монеты в 34 года царствования на 148 млн. руб., тогда как в 62 предшествовавших года ее выпущено было только на 97 млн.".
Стоит привести и собственные впечатления Екатерины о состоянии страны после неожиданного для ее окружения сухопутного путешествия из Петербурга в Москву и обратно водным путем (по реке Мсте, озеру Ильмень, рекам Волхов и Нева) в 1785 году: "Я нашла удивительную перемену во всем крае, который частию видела прежде. Там, где были убогие деревни, мне представились прекрасные города с кирпичными и каменными постройками; где не было и деревушек, там я встретила большие села и вообще благосостояние и торговое движение, далеко превысившие мои ожидания. Мне говорят, что это последствия сделанных мною распоряжений, которые уже 10 лет как исполняются буквально: а я, глядя на это, говорю: "Очень рада"". Приведенные свидетельства императрицы об "удивительных переменах" подтверждает и Л. Ф. Сегюр, сопровождавший императрицу в этом путешествии.
И еще об одном из результатов царствования Екатерины II. Жестко и последовательно проводимая ею экспансионистская политика в отстаивании национальных интересов Российской империи стала основой для окончательного формирования имперского сознания общества. С годами оно настолько прочно утвердилось в головах россиян, что даже А. С. Пушкин, только на одно поколение отстоявший от "золотого века" Екатерины, упрекал ее за то, что она не установила границу между Турцией и Россией по Дунаю, и, не задумываясь об этической стороне вопроса, риторически восклицал: "Зачем Екатерина не совершила сего важного плана в начале Фр[анцузской] рев[олюции], когда Европа не могла обратить деятельного внимания на воинские наши предприятия, а изнуренная Турция нам упорствовать? Это избавило бы нас от будущих хлопот".
Правление Екатерины II - это и начало бурного расцвета литературы, искусств и наук. Вот один лишь конкретный пример непосредственного влияния просвещенной императрицы на развитие интеллектуальной жизни страны. 15 января 1783 года был обнародован указ, разрешавший всем желающим открывать типографии, для чего необходимо было только поставить в известность полицию. И с января 1783 года по сентябрь 1796-го в обеих столицах открылось по 13 типографий и еще 11 были учреждены в провинции и даже в далеком Тобольске. Именно с появлением этого указа в России наступила "эра интеллектуальной жизни", когда интеллигенция стала превращаться "в независимую, творческую, влиятельную силу". Начало этому процессу тоже положила сама императрица: в 1767 году она перевела со своими помощниками осужденную во Франции по цензурным соображениям книгу Мармонтеля "Велизарий". И после того стала активно поощрять переводы иностранной художественной литературы, научных и философских трудов. Например, в 60-70-е годы на русский язык было переведено все созданное Ж.-Ж. Руссо (кроме работы "Об общественном договоре").
Екатерина II, начавшая в 1769 году выпускать журнал "Всякая всячина", призвала литераторов подхватить ее начинание. В ответ очень скоро появилось множество сатирических журналов, которые вопреки благому намерению императрицы стали исподволь формировать в обществе критический взгляд и на самодержавную форму правления, и даже на саму "Северную Семирамиду". Так неожиданно для себя Екатерина II увидела, что учения философов, которыми она так восхищалась и духу которых так старалась следовать в cвоей политике, не столь безобидны и представляют реальную опасность для абсолютной монархии. Внезапное, как казалось многим, "прозрение" Екатерины!
А между тем с самого начала между теорией просвещенного абсолютизма, созданной Вольтером, Руссо и французскими энциклопедистами, и попыткой Екатерины II реализовать ее на практике лежала огромная, обусловленная российской действительностью дистанция. С годами она увеличивалась и по политическим мотивам. Так что в конце концов императрица отказалась от воплощения в жизнь идей Просвещения в том виде, в каком они были осуществлены в странах Европы, - через создание гражданского общества и ломку сословных преград. Реалии российской действительности убедили Екатерину в том, что предоставление свободы всему обществу чревато неуправляемым хаосом...
Два решающих события повлияли на ее сознание: восстание Пугачева и Французская революция. По справедливому замечанию историков, "просвещенный" либерализм Екатерины II не выдержал этого двойного испытания. В радужные 60-е годы XVIII века и в самом начале следующего десятилетия императрица, пропагандируя идеи европейских просветителей, не уставала повторять: "благо народа и справедливость неразлучны друг с другом" и что "свобода - душа всего" и без нее "все мертво". Но с началом революционных событий во Франции, представлявших реальную угрозу для всей Европы, она решительно отвергает право этого народа (теперь презрительно называемого ею "толпой") на свободу волеизъявления: "Что же касается до толпы и до ее мнения, то им нечего придавать большого значения".
Отход от ранее пропагандируемых принципов просвещенного абсолютизма ускорило и появление книги А. Н. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву", услужливо доставленной ей для ознакомления 25 июня 1790 года. Гнев императрицы был неописуем, она - в ярости (крайне нехарактерное для нее состояние) и напрочь забыла о своем недавнем утверждении, что нельзя наказывать людей за убеждения, за несовпадающие с ее взглядами суждения. Она готова на сей раз применить самые суровые меры к автору - "бунтовщику хуже Пугачева". Екатерина, видимо, искренне не понимала, что творение Радищева есть следствие распространения в России идей Просвещения, начало которому было положено по ее собственной инициативе. Как заметил С. М. Соловьев, "мудрая мамаша Екатерина II, которая писала такие прекрасные правила для воспитания граждан, на старости лет заметила вредные следствия своих уроков и сильно гневалась на непокорных детей, заразившихся правилами так любимых ею прежде учителей".
Доброжелательно и объективно настроенные современники екатерининского века подчеркивают, что в основе желаний и действий императрицы была забота об "общем благе", путь к которому, в ее представлении, лежал через торжество разумных законов, просвещение общества, воспитание добрых нравов и законопослушание. Стремление к созданию такого общества не осталось лишь декларацией, а нашло отражение в законодательстве и практических делах Екатерины II (об этом же говорят и повседневные записи ее статс-секретарей и обширная переписка императрицы). Главное же средство и надежная гарантия успеха реформаторских начинаний виделись Екатерине II в неограниченной самодержавной власти монарха, который всегда, повсюду и во всем направляет общество на разумный путь, но направляет не силой, не угрозами, не чередой жестоких наказаний (как это делал Петр I), a убеждением, внедрением в сознание каждого необходимости объединить усилия всех сословий для достижения "общего блага", общественного спокойствия, прочной стабильности.
Именно она впервые в России четко определила такое "просвещенное" понимание этой основной функции самодержца. При этом она последовательно руководствовалась сформулированным ею важнейшим принципом: "Никогда ничего не делать без правил и без причины, не руководствоваться предрассудками, уважать веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела, изгонять из совета все, что отзывается фанатизмом, извлекать наибольшую по возможности выгоду из всякого положения для блага общественного". Достичь последнего невозможно без должного порядка, благодаря которому "государство стоит на прочных основаниях и не может пасть". Екатерина II в своих практических действиях особое значение придавала именно порядку, постоянно подчеркивая: "Мы любим порядок, добиваемся порядка, обретаем и утверждаем порядок".
Однако невероятно инертное российское общество через своих представителей власти на местах (по мысли императрицы, первых и главных ее помощников), на деле не блиставших умом и дальновидностью, а главное, не желавших никаких перемен, вносило свои коррективы в обширные планы и намерения Екатерины II. Чтобы преодолеть эту умственную заскорузлость, а нередко и прямое противодействие, императрице надо было обладать особой твердостью. И она это осознавала: "Может быть, я добра, обыкновенно кротка, но по своему званию я должна крепко хотеть, когда чего хочу". Как показывают исторические реалии, "кротость" Екатерины имела все же четко очерченные пределы - незыблемость самодержавной власти и соблюдение интересов ее опоры - дворянства. При любом посягательстве на них кротость императрицы сменялась беспощадной решимостью. Свидетельство тому трагические судьбы Емельяна Пугачева, А. И. Радищева, Н. И. Новикова (правда, в судьбе последнего сыграли свою роль и издание им запрещенной масонской литературы, и обнаружившиеся по ходу следствия тайные связи с цесаревичем Павлом).
Надо отметить три позитивных результата деятельности Уложенной комиссии. Одна из задач Уложенной комиссии, обозначенная в Манифесте 16 декабря, состояла в том, «дабы лучше нам узнать быть можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа» . Наказы депутатам, а также прения в Уложенной комиссии дали на этот счет достаточный материал — они выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая выпала на долю шляхетских проектов в 1730 г., ставших программой действий правительства Анны Иоанновны.
Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей французского Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю ее «Наказа» : с 1767 по 1796 г. он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти тысяч экземпляров. Указ требовал, чтобы «Наказ» читали в правительственных учреждениях наравне с «Зерцалом правосудия» петровского времени.
Третий итог деятельности Уложенной комиссии состоял в укреплении положения Екатерины на троне — она остро нуждалась в опровержении репутации узурпатора престола.
1. А.Б. Каменский. Жизнь и Судьба императрицы Екатерины II.
2. Н.И. Павленко. Екатерина Великая.
3. О. А. Омельченко. Екатерина II.
4. Записки императрицы Екатерины II.
5. Чельцов-Бебутов М.А Курс уголовно-процессуального права, очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных буржуазных государств. Санкт-Петербург; 1995.