В теории уголовного права и судебной практике считается общепризнанным, что стадия приготовления как этап неоконченного преступления применительно к убийству при превышении пределов необходимой обороны исключена. В соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ, уголовная ответственность наступает лишь за приготовление к тяжким и особо тяжким преступлениям. Преступления, совершенные при эксцессе обороны, исходя из санкции статей к таковым не относятся, а, следовательно, ни в теоретическом, ни в практическом аспекте уголовная ответственность за приготовление к преступлениям, совершенным при эксцессе обороны, невозможна.
Относительно возможности покушения на убийство при превышении пределов необходимой обороны среди ученых и практических работников высказываются противоречивые мнения. Н.Д. Дурманов и И.С. Тишкевич считают, что покушение на преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 108 УК РФ, невозможно[48]. Другие же авторы допускают такую возможность. Э.В. Кабурнеев, в частности, определяет покушение на превышение пределов необходимой обороны как «действие, непосредственно направленное на причинение такого результата, достижение которого следует рассматривать как совершение преступления с превышением пределов необходимой обороны»[49]. С. Жовнир и С.В. Бородин исходят из общего положения о возможности покушения на любое преступление, совершение которого возможно с прямым умыслом, к числу которых относится и рассматриваемое деяние[50]. Между тем судебной практике известны неединичные случаи квалификации покушения на убийство при эксцессе обороны. В частности, Верховным Судом РФ был опротестован приговор в отношении Поварова, призванного виновным в убийстве и покушении на убийство при превышении пределов необходимой обороны[51].
Установление уголовной ответственности за покушение на превышение пределов необходимой обороны, по нашему мнению, невозможно, так как лишь при наступлении общественно опасных последствий, предусмотренных законом, содеянное при эксцессе обороны может быть признано преступлением. Л.А. Андреева по этому поводу обоснованно отмечает, что «если реальный вред не причинен, то сам факт совершения оборонительных действий, выходящих за пределы допустимости, не представляет той общественной опасности, которая обязательна для признания деяния преступлением»[52]. Если обороняющийся, намереваясь убить посягающего, не достиг поставленной цели и реально причинил тяжкий вред его здоровью, то при установлении всей совокупности необходимых обстоятельств, по нашему мнению, может быть поставлен вопрос о квалификации содеянного по ч. 1 ст. 114 УК РФ, предусматривающей ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны.
Мотив и цель, присутствуя в любом преступлении, совершенном умышленно, указываются в качестве обязательных признаков далеко не в каждом составе. Как обязательные признаки состава они упоминаются лишь в тех преступлениях, в которых придают деянию особое социально-правовое значение, изменяют характер преступления и существенно повышают, или понижают степень его общественной опасности. В диспозиции ч. 1 ст. 108 УК РФ в качестве обязательных признаков состава не названы ни мотив, ни цель данного преступления. Тем не менее, изучение материалов судебной практики позволяет сделать вывод, что в рамках исследуемого состава преступления мотив и цель являются одними из определяющих субъективных критериев квалификации, позволяющих отграничить его от смежных составов. Диспозиция ч. 1 ст. 108 УК РФ не содержит указаний на специальные мотив и цель. Однако цель защиты правоохраняемых интересов отражена в ч. 1 ст. 37 УК РФ. Следовательно, при отсутствии этой цели действия обороняющегося не могут быть квалифицированы по ч. 1 ст. 108 УК РФ. «Цель защиты правоохраняемых интересов, как обоснованно отмечает Б.С. Волков, представляет собой конструктивный признак необходимой обороны, определяющий ее основной смысл и содержание»[53].
Представляет обоснованный интерес позиция Ю.В. Баулина, выделяющего применительно к эксцессу обороны ближайшую цель, выступающую средством достижения отдаленной и конечной цели преступления, которая может быть преступной по своему характеру. С этих позиций ближайшей целью является причинение вреда посягающему, с тем, чтобы успешно предотвратить общественно опасные последствия (промежуточная цель) и тем самым защитить правоохраняемые интересы от причинения им вреда (конечная цель)[54].
При оценке поведения лица, действующего в состоянии необходимой обороны, наряду с мотивами и целью необходимо также учитывать его эмоциональное состояние. Эмоции порождаются потребностями и стимулируют активность человека, оказывая контролирующее влияние на его поведение. В зависимости от степени интенсивности они могут значительно снизить социальный контроль и дестабилизировать волевую сферу человека. В психологии и философии выделяют такие формы эмоциональных состояний, как настроение, чувство, страсть и физиологический аффект, которому, в частности, придается особое уголовно-правовое значение. Аффект является наиболее интенсивным всплеском эмоциональных переживаний. Анализ аффективного поведения и его признаков представляет чрезвычайную важность для оценки интеллектуальной и волевой сфер психического состояния обороняющегося, действующего в ситуации необходимой обороны. В состоянии аффекта у лица может наблюдаться так называемое сужение сознания. Оно характеризуется тем, что человек осознает суженный круг явлений, только лишь ближайшие цели действий, непосредственно связанные с испытываемыми в тот момент переживаниями, что ведет к снижению уровня волевого контроля поведения[55]. В состоянии аффекта чувство приобретает самостоятельность и направляет волю, в результате чего контролирующее воздействие разума значительно снижается[56]. Психологической наукой доказано, что человек, находясь в состоянии аффекта, не может в полной мере осознавать значение совершаемых действий, его рассудительная способность существенно ограничивается и он не способен исходя из свободного волеизъявления руководить своим поведением. В психологии выделяют следующие виды физиологического аффекта: страх, ужас, гнев, ненависть и отчаяние[57]. Для состояния необходимой обороны наиболее характерен аффект страха, лежащий в основе естественного защитного рефлекса и являющийся непроизвольной реакцией самосохранения, возникающей в ответ на угрозу причинения вреда. При аффекте страха субъектом движет обостренная потребность устранения опасности и все силы и возможности направляются на ее удовлетворение. Негативное влияние аффекта в состоянии необходимой обороны проявляется в том, что он в значительной степени затрудняет правильное восприятие сложившейся ситуации, способствует созданию ложного, устрашающего представления о намерениях и характере действий нападающего.
Ввиду важности учета при квалификации и привлечении к уголовной ответственности за превышение пределов необходимой обороны психологического состояния обороняющегося и оценки его способности к восприятию обстоятельств происходящего, по нашему мнению, при реформировании действующего уголовного (материального) и уголовно-процессуального законодательства целесообразно учесть следующие рекомендации. В связи с гуманизацией действующего уголовного законодательства и необходимостью учета мотивов лица, действующего в состоянии необходимой обороны, а также в целях дифференциации его ответственности предлагается дополнить главу 11 УК РФ, предусматривающую условия освобождения от уголовной ответственности, следующей уголовно-правовой нормой: «Лицо, совершившее убийство или причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны, может быть освобождено от уголовной ответственности, если у него установлено состояние аффекта, вызванное общественно опасным посягательством».
Выводы по II главе
На основе проведенного исследования можно сделать вывод, что убийство при эксцессе обороны с объективной стороны представляет собой действия обороняющегося по предотвращению посягательства, не опасного для жизни, при условии соблюдения признаков его наличности и действительности, в том числе в состоянии запоздалой и мнимой обороны, совершенные с превышением допустимых пределов, закономерно повлекшие за собой наступление смерти нападающего. Превышение пределов необходимой обороны при этом может быть выражено в несоответствии защищаемого блага характеру и степени тяжести причиненного нападающему вреда, неравнозначности в примененных средствах защиты и нападения, несоответствии интенсивности посягательства и защиты, несоразмерности сил и возможностей нападающего и обороняющегося, с учетом конкретных особенностей обстановки предотвращения посягательства.