Таким образом, можно считать почти доказанным, что Иларион создал, по меньшей мере, часть Древнего Свода, и видимо, мог быть редактором (автором) этого произведения. Действительно, кому, как не единомышленнику и ведущему идеологу древнерусского общества того времени, мог поручить великий князь киевский составление первой восточнославянской исторической летописи? Исключительно важная роль Илариона в основании летописания объясняет прекращение историко-научной деятельности на Руси на многие годы: к этому могло привести устранение сподвижника Ярослава с митрополичьей кафедры, =) и из идейно-политической жизни.
В истории летописания давно уже утвердилась мысль, что вторым составленным в Киеве сводом является Печерский 1073 года, названный так по месту создания. А.А. Шахматов, а вслед за ним М.Д. Приселков доказали, что деятельное участие в Печерском летописании начала 70 годов Х1 века принимал сподвижник основателей Печерского монастыря Антония и Феодосия Никон, в написанной летописцем Нестором «Житие Феодосия» почтительно названный Великим. Нестор изображает его в неутомимом труде над созданием книг (летописи?): «Сидит, бывало, Великий Никон и пишет книги». Его имя ставится «Житием» в один ряд с именами, прославленных в церковных кругах, Антония и Феодосия. Можно догадываться, что когда назрела политическая необходимость окончательного замирения с Византией, киевскому правительству пришлось пойти на уступки в идеологически церковном вопросе. А князю Ярославу довелось пожертвовать своим сподвижником и, быть может, близким другом Иларионом. Когда встала проблема устройства дальнейшей судьбы смещенного с митрополичьей кафедры Илариона, был найден «простой» выход: он принял схиму и стал монахом Никоном. Скорее всего, это произошло 7 ноября 1053 года. Подобная гипотеза впервые выдвинутая в начале ХХ века, представляется наиболее вероятной.
Согласно «Житию Феодосия» Никон пришел в пещеру Антония раньше главного героя этого агиографического памятника. Долгое время Никон оставался единственным пресвитером в монашеском сообществе: когда Антоний решил принять Феодосия в свою «пещерку», т.е. в монастырек, он «велел Великому Никону постричь его: был тот Никон пресвитером и умудренным черноризцем». Подобно тому, как Иларион превышал ученостью и книжностью своих коллег, так и Никон выделялся этими же достоинствами среди братии Киево-Печерского монастыря. Нестор замечает, что «когда сам (Феодосий) поучал братию в церкви духовными словами, то просил Великого Никона прочесть что-либо из книг в наставление братии».
Некоторые соображения в поддержку доводов М.Д. Приселкова. Выше отражено, что Иларион, будучи пресвитером храма на Берестове, «выкопал пещерку малую». Затем, когда в Киев пришел Антоний, «стал ходить он по дебрям и горам в поисках места, которое бы ему бог указал. И пришел он на холм, где Иларион выкопал пещерку, и полюбил место это, и поселился он в ней». К тому времени Иларион, став митрополитом, престал бывать в своей «пещерке», и она пустовала. Очевидно, Антоний занял ее с согласия митрополита.
Далее Илариона сместили с митрополичьей кафедры, и он исчезает, казалось бы, навсегда, с древнерусского политического небосвода. Зато в «пещерке», недавно занятой Антонием, появляется новый жилец, ранее не известный ни летописям, ни «Житию Феодосия» – черноризец Никон, почему-то сразу прозванный Никоном Великим. Из Феодосиева жития следует, что в пещерке Никон чувствовал себя как бы хозяином. Поэтому наиболее естественным будет допустить, что Иларион под именем Никона вернулся в собственноручно выкопанную пещерку.
Важно отметить, что и настоятель княжеского храма Иларион, и сидящий в пещерке рядовой монах Никон названы одним словом «пресвитер» (старший священник). Ведь на Руси того времени священнослужителей обычно называли попами, и только с конца ХI века стал употребляться термин «священник». Подобное совпадение вряд ли может быть случайным.
Наконец, если отвести мысль, что Никон был смещенным киевским митрополитом Иларионом – крупнейшей фигурой в древнерусском идеологическом действе, - то будет трудно понять, почему скромная, сугубо конфессиональная деятельность рядового монаха Печерской обители вызвала столь сильный протест и даже гнев со стороны князя Изяслава Ярославича и митрополичьей кафедры. Наверное, этот человек, даже лишившись своего высокого поста, оставался для них опасной и влиятельной в церковных кругах фигурой, авторитетным деятелем, сохранившим влияние на общественно-политическую жизнь Киева и Руси. Взрыв княжеской и митрополичьей ярости против Илариона произошел в феврале 1061 года.
Тогда Никон с разрешения Антония – так описывает «Житие Феодосия» - постриг в монахи двух киевских вельмож. Этот, казалось бы, будничный для монастырской жизни поступок вызвал возмущение князя Изяслава. Но, странное дело, князь не причинил зла Никону.
Наверное, следует принять давно уже высказанное мнение, что гнев Изяслава Ярославича был инспирирован тогдашним митрополитом-греком. В связи с тем, что Иларион – Никон был, на взгляд митрополита, опасной личностью, к которой, наверное, тянулись, священнослужители и верующие, возникла угроза создания под его руководством монастыря в Киеве. Можно только догадываться, что, вероятно, симпатизировавший в душе Никону князь сумел смягчить неудовольствие митрополита. Никону все же разрешили основать монастырь, но в отдалении от Киева. Так началась его «южная одиссея». Никон устраивает монастырь в окраинном древнерусском городе Тмутаракани, быстро превратившийся в один из главных очагов книжности на Руси.
Есть основания полагать, что и в далекой Тмутаракани Никон не чурался политической деятельности, поскольку в 1067 году, после смерти тамошнего князя Ростислава, «жители его (города Тмутаракани) умолили великого Никона отправиться к князю (черниговскому) Святославу и просить его, чтобы он отпустил своего сына к ним и тот бы занял княжеский стол». Проезжая в Чернигов через Киев, Никон увиделся с Феодосием, и тот уговорил его вернуться в Печерский монастырь и не разлучаться больше. Отвезя нового князя Глеба Святославовича в Тмутаракань и посадив его на княжеский престол, Никон в сентябре 1068 года возвращается в Киев.
Киево-Печерский монастырь в конце 60 – начале 70-х годов Х1 века был главным очагом идеологическим жизни на Руси, оказывал немалое влияние на дела политические. В 1073 году его верхушка резко выступила против раздоров между сыновьями Ярослава, ослаблявших единство страны и обороноспособность государства. Когда Святослав выгнал из Киева Изяслава и занял его место, гнев нового князя обрушился на Никона – ведущего идеолога монастыря, протестовавшего против незаконного с позиций феодальной морали и права устранения с престола старшего брата младшим. Никону вновь приходиться удалиться в Тмутаракань, откуда, впрочем, он скоро возвращается: в 1074 году, после смерти Феодосия. Через четыре года он становится Печерским игуменом. Умер Никон в 1088 году, по-видимому, в весьма преклонном возрасте.
Выдающаяся роль Никона в создании летописания на Руси признается всеми научными авторитетами. А.А. Шахматов первым выделил серию позднейших вставок в текст Древнейшего киевского свода 1037-1039 годов и показал, что их автором был Никон. По поводу одной группы вставок ученый писал, что они свидетельствуют об участии «в переработке этого свода лица, знакомого с Тмутороканем, Козарами, Касогами и Корсунем, ведут нас к личности Никона, которого признаем поэтому ближайшим участником или руководителем работы, предпринятой в Печерском монастыре, когда последний решил оживить летописное дело, заглохшее на Руси после первых славных лет Ярославова княжения».
Материалы для восстановления летописания Никон начал собирать, вероятно, во второй половине 50 – начале 60-х годов Х1 века, сперва в Киеве, затем в Тмутаракани, а потом снова в Киеве. Возможно, в те годы он делал и первые, пока еще черновые погодные записи. Важно отметить, что наш летописец не только фиксировал современные ему события, но и восстанавливал прошлое, пользуясь письменными и устными (фольклорными) источниками. Многие ученые уверены, что именно Никон ввел в летопись «Корсуньскую легенду» о крещении князя Владимира и древнерусского народа, предания о первых русских князьях Олеге, Игоре, Ольге и Святославе, о храбрых походов русов на Царьград.
Расширив и продолжив Древнейший свод, Никон, по-видимому, придал своему творению ту форму летописи, которая затем стала традиционной. Имеется в виду изложение событий в погодных статьях. Некоторые исследователи считают, что впервые хронологическую сетку внес в летопись также Никон: ранее разбивки изложения по годам в летописных сводах не существовало. Кажется наиболее приемлемым мнение, согласно которому Никон написал и отредактировал Первый Печерский свод в течение 1069-1073 годов.
Существует несомненная связь между Печерской летописью Никона 1073 года и «Повестью временных лет» Нестора начала Х11 века – при посредстве Начального, также составленного в Киево-Печерском монастыре свода конца ХI века Никонова летопись легла в основу «Повести», да и сам ее творец был современником, пусть и младшим, Нестора. Следует признать правдоподобным утверждение, что «зерно» «Жития Феодосия», написанного Нестором, могло быть заимствовано из летописи Никона 1073 года, в которой речь должна была обязательно идти о жизни и деяниях знаменитого Печерского игумена.
Специалисты-текстологи пришли к выводу, что после 1073 года Никон не трудился больше на ниве летописания.