Наиболее тесно с русским революционным движением связан был польский патриотический кружок в Петербурге. Из его среды вышли впоследствии видные участники восстания. В Петербурге была довольно многочисленная польская колония, состоявшая из студентов, чиновников, офицеров. Студенты были объединены в землячество. В 1858 г. оформилась нелегальная польская патриотическая организация, ядро которой составлял офицерский кружок в составе некоторых слушателей военных академий (артиллерийской, инженерной и Генерального штаба). В организацию входили также студенты и чиновники. Были и русские. Наиболее видными деятелями этой организации, насчитывавшей до 70 человек, были офицеры Генерального штаба Зыгмунт Сераковский и Ярослав Домбровский (в будущем генерал Парижской Коммуны), видный чиновник министерства финансов и историк Иосафат Огрызко, офицеры Зыгмунт Падлевский и Людвик Звеждовский, студент Лесного' инстигута Валерий Врублевский (в будущем также генерал Парижской Коммуны), студент университета Константин Калиновский.
Душой организации был Сераковский, которому в то время исполнилось 32 года. Сераковский, сын мелкопоместного волынского шляхтича, еще в 1848 г., будучи студентом Петербургского университета, участвовал в революционном движении, за что был арестован и сослан в солдаты в Оренбургский край. По возвращении через восемь лет в Петербург Сераковский окончил здесь Академию генерального штаба и в чине капитана служил в Военном министерстве. В Петербурге Сераковский тотчас же возобновил свою революционную деятельность, познакомился с русскими [революционерами, в том числе с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Добролюбовым, с которыми установил дружеские отношения. Он сотрудничал в журнале «Современник», утверждая в своих статьях идеи национального равноправия и свободы. Способный, энергичный и пылкий и в то же время мягкий и искренний, Сераковский вызывал большую симпатию среди революционеров. Пользуясь своим служебным положением, Сераковский начал настойчивую борьбу за отмену телесных наказаний в армии. Летом 1860 г. он ездил в заграничную командировку, во время которой встречался с Герценом в Лондоне и с Гарибальди в Италии.
Польская патриотическая организация в Петербурге имела не только общую цель — свержение царизма, но и частную — восстановление независимости Польши. Эту цель она пропагандировала среди польской колонии, используя для этого легальные литературные вечера с приглашением более широкого круга лиц. В конце 1858 г. Огрызко организовал издание польской газеты «Слово», среди сотрудников которой был видный польский адвокат и ученый Владимир Спасович (газета, однако, вскоре была запрещена). Кроме того, Огрызко издал 8 томов собрания законов (Volumina legum) старой Польши, что должно
было символизировать неизбежность и близость восстановления польского государства.
Польские революционеры в Петербурге в большинстве своем вышли из мелкой шляхты западных губерний (украинских, белорусских и литовских). Социальное происхождение оказывало влияние на их взгляды. Польские революционеры не вполне усвоили революционные идеи Чернышевского. Даже такие деятели, как Сераковский и Домбровский, полагали, что основной социальный вопрос — крестьянский — может быть решен только с участием шляхты. В то же время следует отметить, что происхождение многих польских революционеров из украинских, белорусских и литовских земель способствовало выработке у некоторых из них более правильного отношения к национальным интересам литовцев, белоруссов и украинцев. Они учитывали национальную самобытность указанных земель и считали необходимым считаться с этим фактом. Немалое влияние оказывала при этом демократическая позиция русских революционеров в данном вопросе. Сераковский, Калиновский и некоторые другие революционеры признавали право литовского, белорусского и украинского народов на самостоятельность.
Кроме Киева и Петербурга, польские землячества и патриотические организации возникли также в Москве, Дерите (в университетах) и в других городах. Между всеми этими организациями существовали связи, в которых наиболее важную роль играли Владислав Геншель, Зыгмунт Падлевский, Стефан Бобровский и др.
Как отмечалось выше, деятельность Польского демократического общества в 50-х годах чрезвычайно ослабла. Руководящая группа его была удалена из Франции и переехала в Лондон, после чего в Обществе наступил раскол. Левые элементы поддерживали лондонскую группу, которая, однако, и после революции 1848—1849 гг. не сумела вполне освободиться от влияния шляхетских взглядов;после смерти своего наиболее выдающегося руководителя Станислава Ворцеля (1857) она ослабила свою деятельность и утратила влияние. Правые элементы группировались вокруг оставшегося в Париже Мерославского, который продолжал активную деятельность.
Людвик Мерослапский принадлежал к старшему поколению деятелей польского национального движения (родился в 1814 г.). Еще в 1846—1849 гг. он прославился как мужественный патриот, демократ и искусный военачальник. Приговоренный прусским судом к смерти в 1847 г., он был освобожден [революцией в марте 1848 г. и принял активное участие в революционных сражениях в Познанской области, а затем в Сицилии и Баденс. [29]С тех пор демократическая и повстанческая молодежь считала его своим вождем и первым кандидатом в руководители будущего восстания. Однако Мерославский не оправдал возлагавшихся на пего надежд. Он был слишком высокомерным человеком, далеким от народа шляхетским революционером и упорным доктринером в военном деле. Он сам считал себя вождем польского народа и не терпел возражений и критики но своему адресу. Его демократизм был демагогический, и угрозы по адресу шляхты лишь прикрывали его главные расчеты па шляхту. Мыслящий категориями военных операций лишь регулярных армий, он не понимал значения партизанской, народной войны и полностью отвергал последнюю. Ко всему этому он, воспитанный в культе Наполеона 1 (его отец служил в наполеоновской армии), остался бонапартистом до конца своих дней и в 50-х годах свои главные надежды возлагал на Наполеона III. Таким образом, Мерославский надеялся освободить Польшу не силами народа, а при помощи шляхты и западных держав.
После разрешения выездов за границу в Париж прибыло из Царства Польского немало поляков, стремившихся к учению или к политической деятельности. Они с воодушевлением слушали речи Мерославского, в которых он нападал на сторонников мирного экономического прогресса и призывал к восстанию, утверждая, что восстание решит крестьянский вопрос. Он угрожал консервативной шляхте народным возмущением и в то же время обещал ей сохранить ее имения в случае участия в восстании. Он говорил, что восстание должны организовать заговорщики из «третьего сословия» без участия крестьянства; народ и шляхта должны будут подчиняться руководителям восстания. Последнее должно начаться лишь в случае военной интервенции западных держав. Совершенно очевидно, что Мерославский указывал польскому народу неправильный путь.
Деятельность Мфославского и его сторонников особенно усилилась с возникновением национально-освободительной войны итальянского народа весной 1859 г. Оживились связи с Царством Польским, Галицией и другими польскими землями. Мерославский стремился занять руководящую роль в движении в Царстве Польском. Ближайшими соратниками его были генерал Юзеф Высоцкий, Северин Эльжановский Ян Кужина; в числе его приверженцев были Адам Аснык, Влодимеж Милёвич и др. Мерославский установил связи с вождями итальянского демократического движения Гарибальди и Маццини, которые, опасаясь воскрешения реакционного Священного Союза против итальянцев, призывали его к организации народного восстания в Польше. Мерославский через Яна Кужину посылал директивы о подготовке восстания в Царство Польское. В то же время племянник французского императора принц Жером-Наполеон передавал ему, что Франция, хотя она и заинтересована в польском движении, не будет воевать с Россией за Польшу. Мерославский оказался на распутьи.
Демократическим кружкам в Царстве Польском противостояло возникшее в 1858 г. Сельскохозяйственное общество, состоявшее в подавляющем большинстве своем из помещиков и шляхты. Во главе общества стоял граф Анджей Замойский. В течение первых трех лет своей деятельности Сельскохозяйственное общество занималось почти исключительно вопросами агрономии, выставок, конкурсов и т. д. Когда же оно касалось крестьянского вопроса, то ограничивалось лишь пожеланием очиншевания крестьян при условии добровольного согласия обеих сторон. Эти пожелания были обречены на неудачу, так как менее состоятельные помещики вообще не хотели переводить крестьян на чинш, а другие стремились при очиншевании отобрать от крестьян сервитуты. Крестьяне же решительно защищали свои сервитуты. Острота классовых противоречий в деревне и боязнь крестьянских волнений побуждали помещиков сохранять хорошие отношения с русским царизмом. Помещики видели, что в решении крестьянского вопроса им не обойтись без поддержки правительства. Они мечтали о смягчении политического режима в Царстве Польском и получении некоторой автономии, но лишь мирным, легальным путем. В условиях же оживления демократического движения они опасались обращаться к правительству даже с легальными требованиями. Граф Анджей Замойский вообще полагал, что для Польши выгоднее быть в одном государстве с Россией, чем быть независимой, ибо в случае восстановления независимой Польши Россия вновь стремилась бы покорить ее, что привело бы Польшу к необходимости затрачивать огромные силы на оборону. «Наше политическое существование под властью русских монархов,— говорил он,— при одновременном закреплении законом нашей полной национальной обособленности и нашего возрождения было бы для нас наиболее желательно, ибо оно устраняло вышеуказанную опасность» .