Основу общей массы рассматриваемых преступлений составляет элемент терроризирования.
Согласно толковым словарям термин "терроризирование" означает: 1) преследовать, угрожая расправой, насилиями; 2) запугивать, держа в состоянии страха.
Отличительные признаки терроризирования, как самостоятельного свойства преступного деяния, заключаются в следующем: 1) насильственные и иные действия виновного не являются самоцелью, а служат средством достижения других целей; 2) обстановка страха возникает не сама по себе - как следствие совершенного деяния или общественного резонанса, а целенаправленно создается виновным в расчете на ее содействие в достижении конечной цели в качестве средства понуждения к принятию или отказу от принятия какого-либо решения в интересах виновного или других лиц; 3) достижение конечного результата осуществляется не за счет действий самого виновного лица, а за счет действий тех лиц (физических или юридических), в отношении которых направлено устрашающее воздействие; 4) насильственные и другие преступные действия могут быть направлены против одних лиц (как физических, так и юридических), а достижение конечных целей виновного осуществляться за счет действий третьих лиц (как физических, так и юридических), но возможно, что и направленность действий и достижение конечного результата будут связываться у виновного с одним и тем же лицом.
Терроризм, террористический акт и другие преступления с признаками терроризирования следует отличать от политических и заказных убийств и прочих насильственных преступлений. Террористический акт, не самоцель, практически всегда он работает через определенный общественно-политический резонанс, который тем больше, чем шире распространяется информация о нем. То есть если убийство террористической направленности служит средством создания обстановки напряженности и одновременно способом понуждения к чему-либо или отказу от чего-либо тех или иных лиц, то политическое или заказное убийство без элементов терроризирования является способом решения каких-либо вопросов самим фактом его совершения. Здесь нет необходимости в понуждении кого-то к чему-то, все разрешается автоматически в результате наступившего последствия. Кроме того, вокруг политического или заказного убийства обычно имеется некий ореол таинственности и скрытого смысла, который раскрывается лишь спустя некоторое время.
Диспозиция ст. 277 УК РФ сформулирована таким образом, что о возможности обретения предусмотренным здесь преступлением террористического характера можно лишь догадываться, т. е. согласно конструкции состава такой вариант не исключается, но он здесь и далеко не единственный. В частности, цель прекращения государственной или общественной деятельности сама по себе никакого терроризирования не выражает, тем более, если она выступает в качестве самоцели и реализуется в политическом или заказном убийстве, когда желаемый результат достигается самим фактом физического устранения какого-то лица. Террористический характер это деяние приобретает лишь тогда, когда прекращение государственной или общественной деятельности лица будет выступать не в качестве цели, а в качестве средства достижения цели оказания влияния за счет этого фактора и фактора устрашения населения на деятельность соответствующих структур.
Примерно то же самое можно сказать и в отношении мести как цели данного преступления. Сама по себе месть не содержит в себе ничего террористического, если совершенное на ее почве деяние выступает в качестве конечной цели виновного лица. "Посягательство на жизнь другого человека, - заметил И. И. Карпец, - даже с помощью специально изготовленных взрывных устройств (мин, бомб), совершенное на почве мести или личных взаимоотношений, не образует состава террористического акта и квалифицируется по соответствующим статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности ... Повреждение имущества в тех же целях квалифицируется по соответствующим статьям преступлений против .... собственности...". Совершаемое на почве мести деяние лишь тогда будет носить террористический характер, когда акт мести будет выступать в качестве средства привлечения внимания и оказания воздействия на деятельность тех или иных организаций или их представителей.
Представляется нелогичным и противоречивым такое положение в уголовном законе, когда посягательства на жизнь государственных или общественных деятелей в известных целях признаются террористическими актами, а совершенные в тех же целях посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ), или сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ) - нет. Но ведь действия, предусмотренные ст. 295, 317 УК РФ также могут быть сопряжены с устрашением населения или его части, представителей властных структур, совершены с претензией на широкую огласку и в целях оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него, т. е. соответствовать всем признакам террористического акта, а в случае выполнения насильственных действий общеопасным способом - также признакам терроризма.
Изложенное свидетельствует о необходимости совершенствования составов, имеющих место в УК РФ. Законодатель, как представляется, может избрать здесь один из двух оптимальных вариантов: либо сформулировать признаки террористического акта, так сказать, в чистом, классическом виде, либо указанные в данных составах деяния не называть террористическим актом, дабы не охватывать настоящим понятием преступления, не имеющие к тому прямого отношения.
Если же попытаться сконструировать состав террористического акта в классическом варианте, то, следует исходить из того, что здесь насильственные действия не исчерпываются посягательствами на жизнь; более того, они не исчерпываются посягательствами против государственных или общественных деятелей или представителей иностранного государства и могут быть направлены против любого лица, ибо террористический характер указанным действиям придает не то, против кого они направлены, а те обстоятельства, при которых они происходят (создание обстановки страха), и те цели, ради которых они совершаются (оказание влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него).
Определение террористического акта может быть следующим: "Умышленное, опасное для жизни или здоровья насилие против лица или уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенное путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом, или угроза такими действиями, выдвинутая как условие прекращения насилия, если есть основания считать, что данная угроза может быть выполнена, с целью принуждения государства, его учреждений или международной организации совершить какое-то действие или воздержаться от него".
Данная формулировка террористического акта максимально близка к его классическому варианту и с учетом изложенного, самостоятельный состав террористического акта в уголовном законе должен содержать следующие признаки:
1) совершение насильственных действий (посягательство на жизнь, здоровье, похищение, незаконное лишение свободы и т. д.) в отношении конкретного лица;
2) направленность этих действий на устрашение населения или какой-то его части, властных структур, международных или общественных организаций с намерением получения широкого общественного резонанса и создания обстановки страха на социальном уровне; наличие цели оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него.
Разработка признаков терроризма, террористического акта, преступлений террористической направленности (террористического характера) имеет не только теоретическое, но и практическое значение, поскольку отсутствие четких научных критериев приводит к серьезным недоработкам в законодательстве и, как следствие, противоречивой и неэффективной практике борьбы с преступностью.
Так, в Федеральном законе РФ "О борьбе с терроризмом" определение терроризма представляет собой некий симбиоз из перечисления альтернативных признаков и причисления сюда же еще конкретных деяний, предусмотренных статьями УК РФ. Так, ст. 3 Закона, в которой даются основные понятия, терроризм определен как "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации, войны или осложнения международных отношений".
Анализ той части определения, которая состоит из общих признаков, показывает, что здесь под терроризм подпадает любое без исключения насильственное преступление. В самом деле, если эту часть определения несколько разрядить и из множества альтернативных признаков, приходящихся на каждый тезис определения, оставить по одному наиболее общему признаку, то получится следующее определение терроризма: "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность... наступления... общественно опасных последствий, осуществляемые в целях удовлетворения... неправомерных имущественных и (или) иных интересов". Возможно ли найти такое насильственное преступление, которое не отвечало бы этим требованиям определения терроризма? Непонятно, для чего в данном определении нужно было перечислять какие-то конкретные деяния, если они и так полностью охватываются той частью определения, которая, состоит из общих признаков.