Одним из основных условий эффективного действия уголовно-правовых норм является их взаимосогласованность. Поэтому, рассматривая ст. 140 УК РФ в качестве одной из государственных гарантий соблюдения прав человека в области охраны здоровья, в частности — в сфере трансплантологии, необходимо четко определиться с субъектом преступления — должностным лицом, по определению диспозиции анализируемой уголовно-правовой нормы.
Среди большого количества мнений и точек зрения на то, кого считать должностным лицом в системе здравоохранения, нет доминирующей позиции. Ряд ученых считает, что к ним следует относить лишь руководителей медицинских учреждении[38]. Другие причисляют к должностным лицам помимо главных врачей (их заместители) государственных лечебно-профилактических учреждений также заведующих отделениями, дежурных врачей, главных и старших медицинских сестер, работников Министерства здравоохранения РФ, департаментов и управлений здравоохранения[39]. Представляется, что для разрешения данного вопроса следует обратиться к постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»[40], разъясняющему понятие должностного лица, содержащееся в примечании 1 к ст. 285 УК РФ. Несмотря на отнесение законодателем данного понятия лишь к статьям гл. 30 УК РФ, оно может и должно оказывать ориентирующее воздействие на трактовку данного термина и в иных главах Особенной части УК РФ. Согласно п. 3 указанного постановления Пленума Верховного Суда РФ практически значимым показателем принадлежности медицинского работника к категории должностных лиц может являться наличие у него в подчинении других работников, служебной деятельностью которых он руководит и в отношении которых имеет право применить меры поощрения или дисциплинарные взыскания, т.е. когда наряду с профессиональными обязанностями лицо выполняет должностные функции организационно-распорядительного характера. Из установленного ст. 31 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан перечня лиц, в чьи обязанности может входить ознакомление донора и реципиента с результатами медицинского обследования и иной информацией, необходимой для получения согласия данных лиц на трансплантацию (заведующий отделением, лечащий врач или другие специалисты соответствующей области знаний, принимающие непосредственное участие в обследовании и лечении донора и реципиента), указанным требованиям удовлетворяет только заведующий отделением государственного лечебно-профилактического учреждения, осуществляющего деятельность по изъятию и пересадке органов и тканей человека.
Одним из фундаментальных принципов современной цивилизации, пронизывающих систему правового регулирования любой области общественных отношений, провозглашен принцип уважения к другому в полноте его особенностей и его личной свободы (ст. 22 Конституции РФ[41]).
В соответствии со ст. 1 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» согласие потенциального донора на изъятие фрагмента организма должно быть дано свободно. В стадии принятия решения об отчуждении фрагмента организма донор должен иметь возможность взвесить все его последствия, включая возможное отсутствие эффекта от проведения пересадки реципиенту, совершить выбор между сталкивающимися ценностями в пользу одной из них, в ущерб другой и только через разрешение этого противоречия реализовать цель»[42]. Свободное волеизъявление потенциального донора предполагает отсутствие физического и психического принуждения к выражению собственной воли, влекущих, согласно законодательству РФ о трансплантации, уголовную ответственность. Средством уголовно-правового обеспечения законодательно установленного порядка свободного принятия волевого решения — возможности беспрепятственного внутреннего самоопределения в отношении донорства выступает ст. 120 УК РФ «Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации».
Дублируя ч. 3 ст. 47 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан при конструировании диспозиции ч. 1 ст. 120 УК РФ законодатель, как представляется, допускает лингвистическую ошибку, поскольку использует неудачное выражение «принуждение к изъятию» органов и тканей человека для трансплантации. Буквальное толкование данной уголовно-правовой нормы приводит к выводу о том, что потерпевшим будет лицо, изымающее либо призванное изымать анатомические сегменты по роду своей профессиональной медицинской деятельности (член бригады по забору органов) или образования (студент, сотрудник научно-исследовательского института или вуза по профилю), а также иное лицо, не имеющее специальных навыков производства эксплантации, но принуждающееся к противозаконному удалению органов или тканей конкретного человека. В соответствии с данным толкованием состав преступления, предусмотренный ст. 120 УК РФ, может рассматриваться как усеченный состав, устанавливающий уголовную ответственность за насильственное подстрекательство к причинению вреда здоровью человека в целях использования полученных фрагментов организма потерпевшего для трансплантации: «принудить потерпевшего к проведению операции по трансплантации»[43]. Однако исходя из положений законодательства РФ о трансплантации, уголовно-правовая норма должна обеспечивать правомерность получения согласия донора на удаление анатомических сегментов, устанавливая ответственность за принуждение какого-либо лица к сделке, заключающейся в отчуждении фрагмента организма в целях пересадки.
В целях устранения означенного противоречия формы изложения уголовно-правовой нормы и воли законодателя представляется необходимым изменить формулировку диспозиции ч. 1 ст. 120 УК РФ, а также формулировку названия статьи, изложив их следующим образом: «Принуждение лица к даче согласия на изъятие органов или тканей. Принуждение лица к даче согласия на изъятие его органов или тканей, совершенное с применением насилия или угрозой его применения». В этом случае буква и смысл уголовного закона будут идентичны.
В науке уголовного права существует позиция, согласно которой в ст. 120 УК РФ следовало бы сформулировать норму, запрещающую понуждение к изъятию не только органов и тканей, но и любых принадлежащих человеческому организму частей[44]. Реализация данного предложения представляется излишней. Термины ткань (регенеративная часть организма, представляющая собой общность сходных по структуре, функциям и происхождению клеток и межклеточного вещества)[45] и орган (нерегенеративная часть организма, выполняющая определенную функцию)[46], использованные законодателем при конструировании рассматриваемого состава преступления, являются более частными по отношению к предлагаемому термину часть тела и раскрывают его с достаточной полнотой[47]. О справедливости такого определения логического объема понятия часть тела свидетельствует и терминологический анализ работы А.С. Никифорова, указывающего зависимость характера и степени вреда, причиненного организму, от важности повреждений и степени нарушения правильного функционирования части организма, определяемой как орган либо ткань[48].
Переходя в рассмотрению признаков объективной стороны состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 120 УК РФ, необходимо обратить внимание на смысловое значение термина «принуждение», использованного законодателем при его конструировании. В русском языке данный термин означает склонение к нежелательному для человека поступку: «принудить — заставить что-нибудь сделать», «принужденный — не свободный»[49]. Исходя из юридического понятия принуждения им охватываются общественные отношения, возникающие в результате физического и психического воздействия одного человека на другого, посягающие на право личной неприкосновенности последнего с целью заставить его поступить нужным для виновного образом[50]. В анализируемом составе преступления термин «принуждение» означает оказание путем применения физического насилия либо угрозы его применения определенного воздействия на лицо с целью заставить его стать донором (в этой связи трудно согласиться с позицией теоретиков, расширительно толкующих диспозицию рассматриваемой уголовно-правовой нормы — включающих в число возможных потерпевших близких потенциального донора, в отношении которых применяется соответствующее насилие[51]). Интенсивно применяемое насилие выступает способом принуждения донора к согласию на эксплантацию и не предполагает непосредственного удаления виновным необходимого для пересадки реципиенту фрагмента организма потерпевшего. Преступление должно считаться оконченным в начальный момент принуждения независимо от получения согласия потерпевшего на донорство (и тем более — независимо от непосредственного изъятия органа или ткани потерпевшего), то есть рассматриваться как формальный состав.