Так, Т. и Ш., изъяв покрышки из одного хранилища, оставили их у другого хранилища. Оба хранилища находятся на территории, обнесенной забором и охраняемой сторожами. Сторожа видели преступников, пытавшихся закрыть дверь хранилища и убежавших при их появлении, а затем обнаружили и оставленные ими покрышки.
Следовательно, виновные не получили вопреки своей воле возможности распорядиться по своему усмотрению или пользоваться имуществом, изъятым из хранилища, в связи с чем их действия надлежит квалифицировать как покушение на хищение[13].
Таким образом, обязательным признаком любого (за исключением разбоя) хищения является наступление определенного последствия - причинения прямого материального ущерба собственнику либо иному законному владельцу, выраженного в уменьшении физического объема имущества потерпевшего. Иные последствия хищения (упущенная выгода, моральная травма и пр.) не являются конструктивным признаком хищений.
Момент окончания хищения определяется различно в зависимости от формы хищения:
а) кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом) (п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»)[14], но при этом не требуется, чтобы виновный фактически воспользовался этим имуществом. Это разъяснение в полной мере можно отнести и к мошенническому похищению имущества. «Если мошенничество совершено в форме приобретения права на чужое имущество, преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным (в частности, с момента регистрации права собственности на недвижимость или иных прав на имущество, подлежащих такой регистрации в соответствии с законом; со времени заключения договора; с момента совершения передаточной надписи (индоссамента) на векселе; со дня вступления в силу судебного решения, которым за лицом признается право на имущество, или со дня принятия иного правоустанавливающего решения уполномоченными органами власти или лицом, введенными в заблуждение относительно наличия у виновного или иных лиц законных оснований для владения, пользования или распоряжения имуществом)» (п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»)[15].
Мошенничество, присвоение и растрату, совершенные в отношении безналичных денег путем их перевода на счет, контролируемый виновным, следует считать оконченным преступлением с момента зачисления этих денег на этот счет (п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»)[16].
Следует иметь в виду, что вопрос о наличии реальной возможности распорядиться похищенным имуществом на практике решается неоднозначно. В большинстве случаев наличие указанной возможности соотносится с отсутствием обстоятельств, мешающих виновному использовать похищенное (например, носить похищенные часы), или распоряжаться им (например, подарить похищенные золотые изделия).
Такие обстоятельства отсутствуют, как правило, тогда, когда третьи лица (собственник, иной владелец имущества, сотрудники правоохранительных органов, иные лица, например сторож, прохожие) не обладают возможностью помешать виновному. Поэтому на практике не признаются оконченными хищения, при которых обстановка после изъятия имущества не позволяет распорядиться похищенным по своему усмотрению (виновный задерживается при выходе из магазина, бросает имущество, скрываясь от преследования, не успевает достаточно далеко отойти от потерпевшего, задерживается сразу за воротами дома потерпевшего и т.п. — примеры приведены по материалам конкретных уголовных дел). В судебной практике встречается и позиция, согласно которой виновное лицо имеет реальную возможность распорядиться похищенным имуществом с момента изъятия имущества у собственника[17];
б) «разбой считается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия»;
в) момент окончания присвоения и растраты по общему правилу определяется так же, как при краже и грабеже.
Однако следует учитывать, что при присвоении и растрате реальная возможность пользоваться или распоряжаться чужим имуществом по своему усмотрению может возникнуть и до совершения хищения. В этой ситуации хищение следует считать оконченным с момента совершения деяния, направленного на лишение собственника возможности вернуть имущество в свое владение (это может выразиться в подделке, сокрытии или уничтожении документов, включении в документы ложных сведений и т.п., в сокрытии факта нахождения вещи во владении виновного и т.п.).
Следует учитывать, что деяние при хищении, как правило, не одномоментно, а продолжается в течение более или менее длительного времени, пока преступник не приобретет реальную возможность пользоваться или распоряжаться имуществом как собственным. В течение всего этого времени сохраняется и возможность соучастия в преступлении, в том числе и в разбойном нападении (хотя после начала нападения сговор уже не может рассматриваться в качестве предварительного, предварительный сговор возможен только на стадии приготовления до начала выполнения объективной стороны хищения).
Субъективная сторона хищения характеризуется виной в виде только прямого умысла, а также корыстной целью.
Прямой умысел при хищении охватывает все объективные признаки, определяющие квалификацию содеянного, и при этом направлен на причинение имущественного ущерба потерпевшему (считается, что ущерб в виде утраты имущества неизбежно сопутствует реализации корыстной цели хищения, поэтому его следует понимать в качестве желаемого).
Проблема с прямым умыслом, направленным на хищение чужого имущества, возникает, к примеру, с квалификацией деяний организаторов финансовых пирамид. К сожалению, далеко не всегда подобная социально опасная деятельность может быть квалифицирована как мошенничество по причине отсутствия необходимых признаков обмана и прямого умысла, направленного на хищение имущества, что наглядно показали уголовные дела, возбужденные в течение последних лет по фактам афер на рынке долевого строительства жилья.
Попытки квалифицировать подобные действия как незаконную банковскую деятельность также далеко не всегда успешны. Нужно отметить обширный пробел в уголовном законе, препятствующий эффективной борьбе с подобными посягательствами, подрывающими общественное доверие к инвестиционным институтам и препятствующими экономическому развитию страны.
Корыстная цель понимается как цель приобрести неправомерную имущественную выгоду для себя или другого лица. Применительно к хищениям корыстную цель можно определить и более узко, как цель приобрести возможность для себя или других лиц пользоваться или распоряжаться чужим имуществом как собственным.
Корыстный характер хищения означает, что виновный имеет цель получить для себя или третьих лиц материальную выгоду за счет чужого имущества. При этом такое имущество должно быть навсегда обращено в пользу виновного либо других лиц. Временное заимствование чужого имущества на некоторое время (при условии их возвращения) без согласия собственника или иного владельца не расценивается как хищение.
В практике Кемеровского областного суда имели место случаи отмены приговоров с направлением дела на новое судебное рассмотрение, когда судом в полной мере не установлен корыстный характер совершенного деяния, не исследованы обстоятельства, которые могут свидетельствовать о совершении деяния лицом вынужденно, к примеру, в силу необходимости сохранения нормального хозяйственного функционирования предприятия.
Так, определением судебной коллегии по уголовным делам Кемеровского областного суда отменен приговор Центрального районного суда г. Новокузнецка от 07.10.04 г. в отношении Канайлова с направлением дела на новое рассмотрение.
Судом не были проверены доводы осужденного, адвоката о том, что из тех денег, которые он получал от потерпевших-инвесторов, часть была израсходована на возвращение взносов бывшим инвесторам, в частности, Новикову, Алехиной, Золотареву, Щеголькову, часть израсходована на нужды фирмы, на оплату государственной пошлины по гражданским делам, проведение экспертиз[18].
Есть мнение, что корыстной цели хищения неизбежно сопутствует корыстная мотивация[19]. Однако следует отметить, что цель - это лишь абстрактная модель будущего результата, к достижению которого стремится преступник. При формировании целей в механизме преступного поведения основополагающую роль, конечно же, играют потребности человека и основанные на них мотивы поведения. Однако законодатель, указав именно на цель, исключает тем самым мотивы как элемент состава преступления, лишает их существенного значения для квалификации содеянного. Цель, в отличие от мотива, всегда формальна, воля присутствует в ней, как и в прямом умысле, лишь как чистая волевая направленность на результат, от мотива необходимо абстрагироваться.