Это замечательно, но мы должны помнить, что НАТО по-прежнему имеет жизненно важное значение. НАТО по-прежнему живо и здорово, и именно поэтому еще девять стран ждут своей очереди, чтобы вступить в этот великий Альянс.
Почему они хотят вступить в Альянс? Чтобы наладить партнерские отношения с другими своими европейскими друзьями? Да. Но настоящая причина, почему они хотят вступить в НАТО, заключается в том, что тогда они смогут поддерживать связь с оплотом свободы, который находится здесь, в Северной Америке, и который олицетворяют в себе США и Канада. Вот почему они хотят быть частью НАТО, и вот почему мы должны и дальше давать возможность расти нашему Альянсу. И я полагаю, что мы сможем обеспечить, чтобы НАТО в будущем оставалось тем, чем оно являлось в прошлом - оплотом безопасности, мира и свободы на Евразийском континенте, с которым России придется считаться. Будущее России связано с Западом, потому что русским нужны технологии, информация, экономические технологии Запада. Именно это привело Горбачева на Запад. И это произойдет снова.
Мы будем начинать наше сотрудничество с Азией с имеющихся у нас там великих альянсов - нашего альянса с Японией, нашего альянса с Южной Кореей. Мы сможем взаимодействовать с такими странами, как Китай, пытающимися найти свой путь. Мы не питаем никаких иллюзий; это - коммунистическое государство. Оно пренебрегает правами своих граждан. Но в то же время это не то государство, которое существовало 20 лет назад. Поэтому мы должны иметь некоторые надежды и испытывать некоторое воодушевление в отношении такого государства. То же самое относится и к Вьетнаму, и в особенности к Северной Корее.
Там, на этом полуострове, расположены две страны. Одна из них процветает, и во главе нее стоит свободно избранный человек в возрасте 75 лет, который провел 16 лет в тюрьме и посвятил большую часть своей сознательной жизни борьбе за то, чтобы его страна осталась на вершине свободы. И он достиг успеха: его страна процветает, она является нашим великим партнером, ее народ наслаждается благами, о которых несколько лет назад он не мог даже мечтать. А к северу от нее находится деспотический, сломленный режим, у которого есть только один источник власти - один единственный человек при отсутствии репрезентативной деятельности со стороны кого-либо другого в стране. Экономика этой страны находится в бедственном положении. Эта страна не способна продолжать двигаться вперед. Поэтому в отчаянии она приоткрывает дверь - совсем чуть-чуть, чтобы увидеть, что снаружи могло бы ей помочь, и теперь она начинает понимать, что если она не хочет умереть, она должна найти способ, как получить доступ к поставкам продовольствия с Запада, как получить доступ к информации. Эта страна не хочет умереть как режим; ее правитель хочет удержаться у власти. И мы понимаем это; мы не питаем никаких иллюзий в отношении этого режима.
Поэтому я считаю нынешнее время очень тревожным и опасным. Ближний Восток в настоящее время представляет собой кипящий котел. У нас есть проблемы с Ираком. Но я исполнен оптимизма и надежды в силу природы нашей системы, в силу могущества наших идей, и еще потому, что я воочию увидел, как сила этих идей позволила нам одержать победу в "холодной войне". Эта идеология работает, и я полагаю, что все остальные страны мира будут медленно, но верно осознавать, что если они хотят добиться успеха в XXI веке, им следовало бы подумать о том, как приобщиться к этой идеологии, как использовать ее. Нам же следует не бояться, а оставаться сильными; не быть высокомерными, но быть скромными; быть готовыми сотрудничать с теми, кто желает сотрудничать с нами, и быть готовыми противодействовать тем, кто не будет являться частью этого нового мира.
2.2. Администрация Клинтона, Конгресс США, внешняя политика
Возможности конгресса США воздействовать на внешнюю политику страны настолько широки, что его согласие с проводимой президентом политикой как бы устанавливает пределы, ограничивающие свободу действий исполнительной власти, и любая попытка нарушить эти пределы ставит под вопрос выполнимость тех или иных акций. Тем не менее, и конституционные факторы, и особенности положения конгресса в структуре государственной власти обусловливают тот факт, что во внешнеполитической области роль высшего законодательного органа является весьма важной, но не главной. Инициатива в этой сфере и практическое проведение в жизнь внешней политики США всегда остаются за исполнительной властью во главе с президентом, а конгресс может лишь затормозить или помешать действиям администрации, добиться определенных корректив или уступок, настаивать на введении санкций и т.п. В разгар "холодной войны" участие конгресса в выработке внешней и военной политики вообще было сведено до минимума, но с начала 70-х годов законодательная власть все более решительно усиливает свои позиции в этой области. Этот процесс не закончился и, видимо, получит дальнейшее развитие в обозримом будущем.
В периоды, когда одна и та же партия контролирует и Белый дом и Капитолий, позиции президента как главы исполнительной ветви власти усиливаются, в том числе и по вопросам внешней политики, поскольку как признанный лидер находящейся у власти партии он располагает дополнительными возможностями влияния на законодателей. Совсем иначе и намного сложнее складываются эти отношения во времена т.н. "разделенного правления", т.е. тогда, когда одну или обе палаты конгресса контролируют политические соперники президента. Именно такая ситуация существует в Вашингтоне теперь, начиная с января 1995 г.
В силу особенностей государственного устройства Соединенных Штатов при "разделенном правлении" обе ветви власти вынуждены идти на взаимные уступки и компромиссы, чтобы государственное управление могло продолжать функционировать. Как пришлось убедиться на собственной шкуре республиканцам сразу после завоевания большинства в конгрессе, попытки в такой ситуации использовать крайние, в сущности, силовые приемы такие, например, как затягивание одобрения бюджета, что препятствовало нормальной работе правительства, больно бьют по самим же инициаторам таких методов и чреваты для них утратой поддержки общественного мнения.
Таким образом, в этих условиях в политической игре побеждает тот, кто сможет переиграть своих соперников в сложнейшем маневрировании. Нельзя не признать, что пока за счет определенного политического сдвига своих позиций вправо президенту Клинтону удается сохранять за собой преимущество в этой борьбе по большинству важных внутриполитических проблем (соглашение о сбалансировании бюджета, вопросы использования планируемого бюджетного излишка и др.). Наглядное свидетельство тому стабильно высокие рейтинги одобрения действий президента американцами.
Контролирующие конгресс республиканцы стремятся компенсировать уступки, на которые они вынуждены идти во внутренней политике, обилием различных заявлений и акций во внешнеполитической области. Это предоставляет удобную возможность выпустить пар крайне консервативному крылу партии, которому по другим направлениям приходится следовать за руководством палат. И к тому же это весьма легко осуществить, поскольку внешнеполитические комитеты и в сенате и в палате представителей возглавляют именно консерваторы - сенатор Джесси Хелмс (Сев. Каролина) и конгрессмен Бенджамин Джилмен (Нью-Йорк).
Хотя в преддверии промежуточных выборов в конгресс 3 ноября с.г. можно ожидать от республиканских законодателей новых трескучих выходок по внешнеполитической тематике, в более отдаленной перспективе вряд ли такая тактика даст искомые результаты. По мнению большинства экспертов, после окончания "холодной войны" американское общественное мнение становится все более безразличным к вопросам внешней политики, и, если они всегда играли на выборах лишь второстепенную роль, теперь их влияние еще более сократилось. Тем не менее, такие действия республиканцев создают постоянное консервативное давление со стороны конгресса на президента и администрацию, с которыми она не может не считаться и которому приходится противостоять, прибегая к различным маневрам. Довольно типичный пример этого введение санкций против некоторых российских организаций якобы за нарушение режима нераспространения ракетных технологий, не дожидаясь преодоления конгрессом президентского вето на соответствующий закон.
Оценивая перспективы на обозримое будущее (по крайней мере, на два остающихся года администрации Клинтона), следует признать, что существующая тенденция консервативного давления на администрацию со стороны Капитолия по вопросам внешней и военной политики не ослабнет, а, возможно, даже усилится с приближением президентских выборов. Ноябрьские выборы с.г. вряд ли окажут на эту тенденцию существенное влияние. Если республиканцы смогут удержать за собой большинство в обеих палатах, расстановка сил в Капитолии в сущности не изменится. Но даже если демократам удастся их потеснить, новое большинство вряд ли будет настолько значительным, чтобы переломить эту тенденцию. К тому же ее сохранению и усилению станут способствовать факторы приближающейся президентской избирательной кампании. Таким образом, в предстоящие годы российская политика в отношении США должна принимать во внимание фактор консервативного давления конгресса на администрацию как один из постоянно действующих и реагировать соответственно. Не следует преувеличивать, но не нужно и преуменьшать роль конгресса во внешней и военной политике США. В целом результаты взаимодействия клинтоновской администрации с Капитолием в этой сфере можно оценить как смешанные при заметном преимуществе Белого дома. Достаточно напомнить, что Клинтону удалось добиться от конгресса положительных решений по двум самым принципиальным внешнеполитическим вопросам последних лет - это одобрение СНВ 2 (1996 г.) и одобрение расширения НАТО (1998 г.).