Московский Государственный Университет
им. М.В. Ломоносова
факультет иностранных языков
кафедра истории России
«Сказание о мутьянском воеводе Дракуле. Отношение автора к герою»
курсовая работа
студента 1 курса д/о
группы А-101
Цагова Амира
научный руководитель
к.и.н., доц. Павловский О.В.
2003
I). Введение.
Характеристика работы. Составные части работы. Постановка цели и определение средств и методов её достижения.
1). Вопрос об авторстве
2). Ассоциация образа Дракулы с личностью Ивана Грозного
II). Глава I.Граф Дракула. Реальный и литературный образы
1). Биография.
2). Происхождение прозвища. Аналогия с Дьяволом.
3). Дракула-вероотступник
III). Глава II. Сказание о Дракуле; Анализ текста.
1). Композиция Сказания
2). Анализ текста
IV). Заключение
V). Список использованной литературы
Введение.
Сказание о Дракуле воеводе появилась в русской письменности в последней четверти ХV века. Старейший список древнейшей редакции, переписан в 1490 г. иеромонахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином.
Сказание о Дракуле» состоит из ряда эпизодов-анекдотов о «мунтьянском» (румынском) князе Владе, известном под прозвищами Цепеша (то есть «Сажателя на кол», «Прокалывателя») и Дракулы («Дракона»). Анекдоты стали известны русскому автору во время его пребывания в соседних с Румынией землях. О своем пребывании в Венгрии с какими-то спутниками автор сам упоминает в повести (мы «видели», «при нас умер»), судя по сообщенным им сведениям, он был там в 80-х гг. XV в. (после смерти Дракулы). Эти указания позволяют прийти к выводу, что автором повести был русский посол в Венгрии и Молдавии — скорее всего дьяк Ивана III Федор Курицын, возглавлявший в 1482-1484 гг. русское посольство к венгерскому королю Матвею Корвину и молдавскому господарю Стефану Великому.
Что касается иностранных источников, то здесь наиболее значительны немецкие, венгерские, поздневизантийские и русские.
Среди немецких следует выделить десятки печатных памфлетов XV века, повествующих о "садистических" деяниях господаря-изверга, а также аналогичной тематики стихи венского миннезингера М.Бехайма. Точка зрения венгров представлена итальянским гуманистом А.Бонфинио, автором латинской хроники, подвизавшимся при дворе Матьяша Хуньяди. Она мало чем отличалась от немецких текстов - о православном государе, сжигавшем католические монастыри, писали католики. С большей симпатией относятся к Дракуле византийские историки XV века Дука, Критовул, Халкондил, но и они, главным образом, пересказывают истории о свирепых шутках Цепеша. На Руси же было популярно "Сказание о Дракуле воеводе", где основным преступлением Влада III объявлялась измена православию.
Цель данной работы состоит в том, чтобы попытаться, на сколько это окажется возможным, определить отношение автора сказания к герою. Для этого необходимо учесть ряд факторов: саму личность автора, его политические и религиозные симпатии и антипатии, историческую эпоху, в период которой создавался этот литературный памятник.
Данная работа состоит из двух глав, введения и заключения. Во введение поставлена задача работы и методы её решения, дана характеристика работы, также во введении обсуждается вопрос об авторстве.
Что касается первой главы, то в ней дана биография Дракулы, обсуждается вопрос о происхождении его прозвища, и вопрос о вероотступничестве.
Вторая глава посвящена анализу текста и подведению итогов работы.
1) Вопрос об авторстве.
Историческим прототипом Дракулы был Влад Цепеш, валашский воевода в годы 1456-1462 и 1476. Вопрос о том, является сказание о Дракуле произведением оригинальным или оно заимствовано, спорен. Ещё в начале 40-х годов Востоков, основываясь на заключительной части повести, где сказано о сыновьях Дракулы: «Один сын при короле живет, а другой был у Варданского епископа и при нас умер, а третьего сына, старшего, видели тут же в Буде», заключает, что автор был в Венгрии при короле Матвее. А так как в 1482г. Иван III посылал к этому королю дьяка Фёдора Курицына для утверждения мирного договора, то Востоков считал вероятным написание повести или самим Курицыным, или кем-либо из его свиты – на основании рассказов очевидцев или людей, в памяти которых ещё свежо было воспоминание о Цепеше-Дракуле[1]. Но очевидно, что сыновей Дракулы в Будине мог видеть кто угодно и не непременно русский автор, и то, что поездка Фёдора Курицына в Венгрию совпала со временем пребывания этих сыновей в Будине, слишком мало ещё говорит в пользу авторства Курицына или члена его посольства. В дальнейшем ряд исследователей приписывали повести то русское, то иностранное происхождение (сохранились позднейшие старонемецкие тексты, в которых фигурирует Дракула). В частности, А.И. Соболевский полагал, что эта повесть восходит к одному из летучих листков XVв., но что редактором или переводчиком её мог быть Фёдор Курицын[2]. А.Д. Седельников[3] отвергает авторство Фёдора Курицына, вернувшегося в Москву лишь в 1486г., на том основании, что старейший список повести, датированный 1490 г., как указано в тексте, восходит к списку, датируемому 13 февраля 1486г. Хронологическое затруднение здесь оказывается тем более очевидным, что самый оригинал списка 1486г., естественно, должен иметь ещё более раннюю датировку. Не исключено, однако, по мнению А.Д. Седельникова, возможность других, неофициальных сношений Москвы с Венгрией и посольств в Венгрию. Быть может, автор повести и был в Венгрии одновременно с посольством Курицына, но вернулся в Москву раньше и другим путём. В самой форме повести исследователь видит один из старейших образцов «сказок-отписок», исходивших из посольской среды и позже.
2). Ассоциация образа Дракулы с личностью Ивана Грозного.
Сказание о Дракуле, начиная с конца XVв. Вплоть до XVIIIв., распространилась в значительном количестве списков, что свидетельствует о немалой её популярности. Враждебно настроенные к Ивану Грозному слои русского общества, главным образом, вероятно, бояре ассоциировали образ Дракулы с личностью Грозного, круто расправлявшегося со своими политическими противниками, которых поддерживали и иностранцы. Показательно с этой стороны то, что к Грозному они позже приурочили первый эпизод, рассказанный в повести о Дракуле. Так, англичанин Коллинз, врач царя Алексея Михайловича, в своей книге о России сообщает, что Иван Грозный, принимая французского посла, велел пригвоздить к его голове шляпу за то, что он не снял её перед царём.
Перед тем как перейти к первой главе, следует сказать, что для достижения цели, поставленной в данной работе, необходимо установить личность самого Дракулы, опредилить определяющие моменты той исторической эпохи, отделить реальный образ Дракулы от модифицированного литературного. Этому и будет посвящена первая глава данной работы.
Глава I
Граф Дракула. Реальный и литературный образы.
1) Биография.
Румынский господарь Влад III, более известный как Дракула (1431-1476), происходил из рода Басараба Великого, правителя Валахии (1310-1352), в тяжелой борьбе отстоявшего независимость своего государства от Венгрии.
Дед Дракулы - воевода Мирча Старый (1386-1418) - благодаря своей государственной мудрости и военным удачам заслужил славу румынского Шарлеманя, хотя в итоге признал себя вассалом Османской Турции. Но тут уж у него просто не было выхода. В XV веке православная Валахия оказалась яблоком раздора для двух супердержав - Венгрии и Оттоманской Порты. За Венгрией стояло тогда все католичество, предпринявшее очередное наступление на православие, Порта же, борясь за лидерство в исламском мире, претендовала и на лидерство глобальное. Сохранить независимость, воюя на два фронта, не представлялось возможным, однако уступка Венгрии повлекла бы католизацию страны, а Порта в религиозной политике отличалась большей терпимостью. Мирча Старый выбрал меньшее зло, на его, конечно, взгляд. Борьба двух супердержав реализовывалась в смене хозяев валашского трона. Как правило, принц из династии Басараба, претендовавший на трон, уже занятый ставленником одной из держав, получал поддержку (финансовую, военную и т.п.) от ее соперницы. После чего претендент, опираясь на группу недовольных бояр, затевал смуту и, если удача ему сопутствовала, становился господарем.
2) Происхождение прозвища. Аналогия с Дьяволом.
Отец Дракулы, еще не заняв престол, вступил при дворе Сигизмунда Люксембурга в элитарный Орден Дракона, основанный в 1387 году венгерским королем ("по совместительству" - главой Священной Римской империи) для борьбы с неверными, главным образом - турками. Орден этот, его элитарный характер и герб описаны Э.Виндеке, современником и биографом Сигизмунда Люксембурга. Став господарем, Влад II по относился к рыцарским обязанностям настолько серьезно, что повелел изобразить дракона - элемент орденской символики - даже на монетах, изображение на которых считалось сакральным. Соответственно, неуемный рыцарь и заработал мрачноватое прозвище. И все-таки, излагая "эмблематическую" версию, даже её сторонники Р.Флореску и Р.Макнелли оговариваются: возможно, современники понимали прозвище господарей буквально. Смысл орденской символики государь не разъяснял всем и каждому, зато изображение дракона вызывало у многих вполне определенные ассоциации. Опять же, Орден Дракона в качестве орудия борьбы с неверными выглядит довольно странно, а если учесть, что создавался он в эпоху небывалого распространения всякого рода ересей и чернокнижничества, то возникает закономерный вопрос: не поклонялись ли рыцари дракону-дьяволу?
Прямых свидетельств того, что Влад II считался колдуном, нет, однако, если немыслимое для христианского государя прозвище все же закрепилось (вне зависимости от причин его появления), значит, в народном сознании сложилось соответствующее представление. То же самое можно сказать и о Владе III. Чем бы ни было обусловлено прозвище господаря, оно сохранилось в фольклоре, т.е. информация, в нем заложенная, оставалась актуальной. Имя "Дракула" можно понимать и как "сын человека по прозвищу Дракул" (Халкокондил именует "Дракулой" и Цепеша, и Раду Красивого - другого сына Влада II), и как "приверженец Дьявола, следующий путями тьмы". Такого рода указания вовсе не обязательно относятся к области морали, чаще всего имеется в виду связь с не чистой силой.