Манифест 3 июня отвечал на этот вопрос: «Все эти изменения в порядке выборов не могут быть проведены обычным законодательным путем через ту Государственную Думу, состав коей признан Нами неудовлетворительным, вследствие несовершенства способа избрания ее членов. Только Власти, даровавшей первый избирательный закон, исторической Власти Русского Царя, дано право отменить оный и заменить его новым...
От Господа Бога вручена Нам Власть Царская над народом Нашим, перед Престолом Его Мы дадим ответ за судьбы Державы Российской. В сознании этого черпаем Мы твердую решимость довести до конца начатое Нами великое дело преобразования России и даруем ей новый избирательный закон».
Манифест провозглашал, что историческая власть русского Царя остается основой государства. Все законы исходят от нее. Манифестом 17 октября и Основными Законами 23 апреля 1906 г. установлен новый законодательный путь, ограничивающий царскую власть в области издания новых законов. Но в случае, если спасение государства не может быть достигнуто на обычном законодательном пути,— за Царскою властью остаются обязанность и право изыскать иной путь. Эту верховную суверенность Государь и подразумевал под словами «самодержавие, такое как и встарь».
Царь как был, так и остался верховным, державным вождем страны. «Он вывел ее из войны и смуты, и Манифестом 3 июня довел до конца «великое дело преобразования»: В России утвердился новый строй — Думская Монархия».
Оценки 3 июньского «переворота» современниками диаметрально противоположны. Левые, социалисты говорили о контрреволюции, восстановлении самовластья. Правые монархисты тоже заявляли, что «Актом 3 июня самодержавный государь явил свое самодержавие» (граф Бобринский, лидер правых). А.Гучков, лидер октябристов, заявлял: «Тот государственный переворот, который был совершен нашим монархом, является установлением конституционного строя». — Это в общем близкое к истине заявление немедленно было оспорено лидером умеренно-правых Балашовым:— «Мы конституции не признаем и не подразумеваем ее под словами обновленный государственный строй».
В советской исторической литературе широко употреблялся термин «Третьеиюньская монархия». Он представляется менее удачным, чем введенное С.Ольденбургом понятие «думская монархия», «самодержавие с Думой».
«Российская Империя,— восклицал барон Мейендорф А.Д., член Госдумы,— была самой демократической монархией в мире. Царская власть представляется наиболее европейским из русских учреждений, может быть, единственно европейским». Можно оспорить, конечно, мысль об особой цивилизаторской миссии самодержавия. Но ведь были же императорские университеты, театры, академии, музеи, библиотеки. И звание императорского ко многому обязывало, было эталоном, синонимом совершенства. Но дело не только в этом.
Была ли государственно-политическая система России после учреждения Думы эталоном, воплощением совершенства? Уже в постановке вопроса содержится ответ. И в заявлениях Императора и премьера — «правителя Его Императорского Величества», речь игла только о начале пути, о создании правового государства. Столыпин десятки раз говорил это в речах с думской трибуны. Если «самодержавие как встарь», то Дума «как встарь — Земский Собор» должна стать законосовещательным органом. Николай II этого своего желания и не скрывал. Ни о каком правительстве общественного доверия и речи быть не могло. Император не считал возможным увеличить влияние «общестпенности» на ход государственных дел, вручить ее представителям державный руль. Его личное общение с думскими деятелями, претендентами на министерские посты, убеждало его в том, что в русском обществе пока отсутствуют силы и лица, которым историческая власть имела бы полное право передоверить судьбу России. Это его убеждение трудно в исторической перспективе оспорить, но и в ближайшем окружении Императора было аналогичное положение, второго Столыпина и там не оказалось.
Выборы в 3-ю Думу были в сентябре-октябре 1907 г. В Думу прошли в основном лица, выступавшие под флагом сотрудничества, а не борьбы с властью. Из 442 депутатов явное большинство в 300 человек составляли правые и октябристы (лидер А.И.Гучков). Кадетов только 54 (лидер П.Н.Милюков), трудовиков 13 и 20 социал-демократов. В целом сложилось примерно три равных группы: правых около 150, столько же центр и чуть меньше — около 140 левых.
И сами выборы, и закон, по которому они проводились, явили миру лики старой России, старые, николаевских времен, методы управления. Привычка властвовать. Умение «разнести», «распечь», «не рассуждать!» «Молчать!» — к этому сводилось умение руководить. Старый метод живуч! — восклицала оппозиционная пресса в далеком 1908 году.
Лидерами правых в III Думе был граф А. Бобринский, херсонский и курский помещик граф В. Доррер, бессарабский помещик В. Пуришкевич, курский помещик Н. Марков (Марков 2-й). Октябристов возглавляли московский капиталист А. Гучков и екатеринославский помещик М. Родзянко.
Кадеты и примыкавшие к ним фракции прогрессистов и национальной буржуазии окраин России имели 108 членов.Их лидером был приват-доцент Московского университета историк П. Милюков.
Представительство рабочих и крестьян в III Государственной думе было ничтожно. Трудовики были представлены 14 членами. Социал-демократическая фракция состояла из 20 членов; большинство в ней принадлежало меньшевикам.
На почве общих интересов и отстаивания самодержавия, помещичьего землевладения, господства дворян в управлении, жестоких репрессий против рабочих и крестьян на первых же заседаниях III Думы сложился блок черносотенцев и октябристов, составлявший 2/3 состава Думы (300 членов). Однако между черносотенными помещиками и октябристами существовали и некоторые противоречия. «Интересы капитализма, — отмечал В. И. Ленин, — хотя бы и грубо хищнического, паразитического, не мирятся с безраздельным господством крепостнического землевладения». Октябристы настаивали на расширении прав земского и городского «самоуправления» и признавали «конституцию» 17 октября, а черносотенцы были против местного «самоуправления» и манифеста 17 октября. Это вынуждало октябристов в ряде вопросов искать союзников в лице сильно поправевших кадетов. Так сложился второй — октябристско-кадетский блок, составлявший немного менее 3/5состава Думы (262 члена). Наличие черносотенно-октябристского и октябристско-кадетского блоков определяло характер деятельности III Думы. «III Дума, — писал В. И. Ленин, — есть политически оформленный, общенациональный союз политических организаций помещиков и крупной буржуазии». Попеременно опираясь на третьедумские блоки, правительство Столыпина укрепляло позиции самодержавия, осуществляло в интересах господствующих классов помещиков и буржуазии внутреннюю и внешнюю политику.
Состав, характер и результаты деятельности III Думы ознаменовали определенный период в истории самодержавия в России, которое делало новый шаг по пути к буржуазной монархии.
Реакционный состав III Думы обеспечил ее «работоспособность» и сотрудничество с царским правительством. Государственная Дума третьего созыва действовала пять лет (с 1 ноября 1907 г. по 9 июня 1912 г.), собираясь на ежегодные сессии примерно одинаковой деятельности (7—8 месяцев). За 611 заседаний III Дума рассмотрела 2570 законопроектов, из которых утвердила 2200. Подавляющее большинство этих законопроектов было выдвинуто по инициативе министерств и главных управлений; законодательная инициатива самой Думы была ничтожной; ее членами было выдвинуто лишь 205 законопроектов.
Пост председателя III Думы последовательно занимали октябристы: смоленский помещик Н. А. Хомяков (до 10 марта 1910 г.), А. И. Гучков (до марта 1911 г.) и М. В. Родзянко (до конца деятельности III Думы).
В процессе деятельности Думы возникло более 30 комиссии.
Третья Дума утвердила многочисленные законопроекты правительства, направленные на усиление администрации, полиции, жандармерии, увеличение ассигнований на строительство тюрем; ею были приняты все аграрные мероприятия Столыпина, направленные на «землеустройство», переселенческую политику, расширение деятельности Крестьянского банка. Государственная дума одобряла и внешнюю политику царизма по укреплению Антанты и подготовку к войне.
Ежегодно Дума утверждала бюджеты государства. За пятилетие (1907—1912 гг.) военный бюджет России вырос на 51%. Не желая выслушивать критику некоторых теневых сторон военной организации и военной бюрократии в Государственной думе и ее комиссии по государственной обороне, правительство, вопреки «Основным законам», издало «правила» 24 августа 1909 г., изымавшие из ведения Государственной думы военное законодательство.
Немногим представителям рабочих и крестьян былоочень тяжело выступать в этой Думе.
Социал-демократическая фракция Думы использовала думскую трибуну для разоблачения политики царизма и господствующих классов, для распространения политических требований социал-демократии: свержение самодержавия, учреждение демократической республики, конфискация помещичьих земель. В предлагаемых большевиками формулах «перехода к очередным делам» давалось правильное изложение программы партии.
Одной из форм работы Думы были думские запросы; 15% всех внесенных в 111 Думу запросов исходило от социал-демократической фракции. Подавляющее большинство думских запросов о произволе, царящем в отдельных звеньях государственного аппарата России, внесенных социал-демократической фракцией, реакционное большинство Думы объявило «несрочным» и похоронило в различных комиссиях. Па срочные запросы отвечали министры, главноуправляющие и другие царские чиновники.