Важное значение имело выступление Генри против "плана Гэллоуэя", предложенного видным пробританским политиком из Пенсильвании. План предусматривал создание общеамериканских властных структур: Великого совета, назначаемого колониальными ассамблеями, и генерал-президента, назначаемого королем. При этом Великий совет был лишь совещательным органом при генерал-президенте, а тот, в свою очередь, контролировался британским парламентом. Впрочем, генерал-президент и Великий совет также могли накладывать вето на решения британского парламента, относящиеся к Америке [40]. Этот план противоречил сложившейся к тому времени у радикальных патриотов концепции империи, в которой колонии в принципе равны метрополии и британский парламент, в сущности, низведен до положения местного законодательного органа, равного колониальным ассамблеям.
Умеренные делегаты склонялись к поддержке "плана Гэллоуэя"; но Генри резко выступил против: "Мы освободим своих избирателей от власти коррумпированной Палаты общин, но бросим их в объятия американского законодательного органа, который может быть подкуплен нацией, признающей перед лицом всего мира, что подкуп является частью ее системы управления". "План Гэллоуэя" был отвергнут [41].
Генри входил в состав нескольких комитетов Конгресса, но не блистал ни в одном из них. Характерна судьба составленного им наброска обращения к королю. В нем Генри осуждал "нестерпимые акты". Он подчеркивал, что колонии не добиваются никаких новых привилегий: "Верните нам... наши древние и неоспоримые права, и мы будем удовлетворены" [42]. Подчеркнутый традиционализм и впоследствии останется важным элементом мировосприятия Генри. Он в довольно смиренном тоне просил короля отменить ненавистные акты, но предупреждал, что колонии никогда не подчинятся претензиям парламента и что их не следует толкать на крайние меры [43]. В сравнении с речами Генри составленное им обращение казалось довольно вялым и было холодно встречено Конгрессом. Окончательная версия была составлена на основе набросков Р.Г. Ли и Дж. Дикинсона [44].
Представляется, что Генри был убежден в бесполезности такого рода обращений и именно поэтому не вложил в свой вариант особенного энтузиазма. Дж. Адаме впоследствии рассказывал об одной беседе с Генри, состоявшейся примерно в это время. Адаме выразил убеждение, что все решения Конгресса нужны лишь для укрепления союза колоний, а на Англию все равно не произведут впечатления. "Генри сказал, что они могут произвести некоторое впечатление на народ Англии, но согласился со мной, что в отношении правительства мы зря стараемся" [45].
Уже в это время, когда большинство еще рассчитывало на мирное разрешение конфликта с метрополией. Генри выступил за активную подготовку к войне [46].
Именно этому была посвящена лучшая речь в его жизни, произнесенная 23 марта 1775 г. на Втором виргинском конвенте. Генри предложил резолюцию о необходимости организации виргинской милиции (ополчения) и о немедленном приведении колонии в состояние обороны [47].
Обосновывая свое предложение. Генри заявил, что политика парламента исключает всякую надежду на примирение метрополии и колоний:
"Мы посылали петиции, мы выражали протест, мы умоляли, мы простирались перед троном и молили короля вмешаться и удержать деспотическую руку министерства и парламента. Над нашими петициями смеялись; наши протесты вызывали новые насилия и оскорбления; на наши мольбы не обращали внимания; и нас с презрением оттолкнули от подножия трона! После всего напрасно питать сладостную надежду на примирение".
Для колоний не оставалось выбора, кроме вооруженного сопротивления:
"Нам некуда отступать, кроме покорности и рабства! Наши цепи уже выкованы! Их звон уже слышен на равнинах Бостона! Война неизбежна - и пусть она начнется!" [48].
Закончил Генри словами, ставшими бессмертными:
"Дайте мне свободу или дайте мне смерть!".
После нескольких минут немого восторга радикально настроенные делегаты вскочили с места, приветствуя оратора. План вооружения и мобилизации виргинской милиции был принят [49].
Сам Генри активно включился в подготовку к войне. Он тренирует собственный отряд волонтеров. Солдаты были одеты в зеленые охотничьи куртки с надписью "Свобода или смерть" на груди. Оружием им служили главным образом томагавки. На знамени отряда была изображена гремучая змея и девиз: "Не наступай на меня". Самой заметной операцией Генри стала экспедиция, организованная после того, как губернатор Данмор перевез порох из королевских складов на английский военный корабль - для большей сохранности. Патриоты сочли действия Данмора незаконными, и отряд Генри захватил в качестве компенсации часть колониальной казны. После этого губернатор счел нужным издать прокламацию, в которой призывал виргинцев не содействовать Генри в его "умыслах". Зато патриотические организации Виргинии вынесли ему благодарность [50].
В октябре 1775 г., несколько позже, чем для Новой Англии, для Виргинии началась Война за независимость. Английские войска шли на столицу колонии Уильямсберг, но были остановлены патриотами (Генри в это время возглавлял оборону Уильямсберга). Губернатор Данмор в прокламации от 7 ноября 1775 г. ввел в Виргинии военное положение и даровал свободу всем рабам, принадлежавшим мятежникам, если только эти рабы помогут усмирить взбунтовавшуюся колонию [51]. Генри в ответ ввел вооруженные патрули для предотвращения рабских восстаний [52]. Теперь отступать было действительно некуда.
В 1776 г., на следующей сессии конвента. Генри внес проект резолюций, провозглашавших Виргинию свободной от всякой лояльности по отношению к британской короне. Он требовал, чтобы делегаты Виргинии на Конгрессе "добивались немедленной и полной Декларации независимости" [53]. 14 мая Конвент принял резолюцию Генри практически полностью. Виргиния стала независимой республикой. Население Уильямсберга было охвачено восторгом. Размещенная в городе артиллерийская часть устроила салют. Британский флаг был торжественно спущен с Капитолия новорожденного штата, а взамен на флагштоке взвилось американское знамя [54]. Еще через два месяца, 4 июля была провозглашена независимость США.
Конвент же приступил к разработке конституции Виргинии. Генри также внес несколько предложений (ни одно из них не было принято). Он выступил в пользу расширения избирательного права, но при этом требовал (под влиянием французского просветителя Ш.Л. Монтескье и Дж. Адамса) создания сильной исполнительной власти. В конституции эта ветвь, напротив, предельно ослаблялась [55].
Как только конституция была одобрена. Конвент приступил к выборам губернатора. И неудивительно, что им стал Патрик Генри, самый популярный человек в штате. Как губернатор он действовал если и не всегда эффективно, то, во всяком случае, энергично. Он ухитрился не утратить популярности на этом традиционно непопулярном посту, дважды добиться переизбрания и вновь занять губернаторский пост после войны [56].
Любопытно, что он старался демонстрировать скорее преемственность с традицией, нежели революционный разрыв с прошлым. Новый губернатор расстался с привычной для него небрежностью в одежде. Он появлялся перед согражданами в аккуратно расчесанном и тщательно напудренном парике, в черном костюме и широком алом плаще. Ходить пешком отныне было ниже его достоинства, и он приобрел дорогой экипаж [57]. Конвент, кстати говоря, придерживался подобной же тактики. Не случайно новому губернатору было назначено такое же жалованье - 1000 фунтов, - какое получали королевские губернаторы "Старого доминиона". Еще 1000 фунтов была выделена на перестройку губернаторского дворца [58].
Росло и его благосостояние. Всю жизнь, если только позволяли обстоятельства. Генри скупал участки земли на Западе. К началу 1778 г. он был владельцем двух участков в графстве Боттур и 10 тыс. акров на территории современного штата Кентукки, а в мае 1778, прикупил плантацию в графстве Генри (ее площадь равнялась 10 тыс. акров) [59]. Пще одну плантацию он арендовал в окрестностях Ричмонда - чтобы с удобствами отдыхать там от душной и пыльной столицы. В 1787 г. Генри входил в сотню богатейших людей Виргинии [60].
В 1775 г. умерла его супруга Сара, оставив мужу шестерых детей. В 1777 г. он женился вторично - на сей раз скорее по расчету. Его новая избранница, Доротея Дендридж, была намного моложе супруга. Ее семья, хоть и стесненная в средствах, происходила от первых поселенцев Виргинии и была в родстве с Александром Спотсвудом, лейтенант-губернатором Виргинии в 1710-1722 гг. Так что этот брак был для Генри еще одной ступенькой наверх, в замкнутый круг виргинской аристократии.
Победа в Войне за независимость не принесла Соединенным Штатам ожидаемого "золотого века". Финансы и экономика в целом были расстроены. Падение уровня жизни вызывало социальный протест, самым ярким эпизодом которого было восстание Д. Шейса в Массачусетсе. В это же время полностью дестабилизируется политическая система Конфедерации. Континентальный конгресс теряет свой авторитет; с исчезновением военной угрозы штаты предпочитают просто игнорировать его. В этих условиях набирают силу и влияние сторонники укрепления федеральной власти.
Конституционный конвент, собравшийся в 1787 г. в Филадельфии, предложил стране новую конституцию, превратившую рыхлую конфедерацию в федеративное государство, - ту самую конституцию, которая действует в США и по сей день, - и передал ее на утверждение конвентам штатов. По всей стране развернулись яростные дебаты ее сторонников и противников, федералистов и антифедералистов.
Генри связал себя с последними. Его позиция имела первостепенное значение. Недаром, узнав о том, что Генри встал в ряды противников конституции, Мэдисон, ее основной автор и защитник, пал духом: "М-р Генри - грозный противник, из-за которого исход дела (т.е. ратификация конституции. - М.Ф.) сомнителен" [61]. После Дж. Вашингтона Генри был самым известным виргинцем в стране и по-прежнему лучшим оратором Америки. Мэдисон со своим слабым голосом никак не мог соперничать с ним. В протоколах ратификационного конвента Виргинии нередко встречается запись: "М-р Мэдисон говорил еще что-то, но так тихо, что никто ничего не мог разобрать".