В пропагандистской, общественно-политической и даже научной литературе широко обсуждалась тема распада Британской империи - не хотелось бы говорить, что с прямым злорадством, но во всяком случае констатировалось это с нескрываемым удовлетворением.
Все это продолжалось до второй половины 1980-х годов, до перестройки. Но и в советское время, даже в годы наиболее ожесточенного противостояния, тяга к британской культуре была в СССР очень велика и, в сущности, никогда не ослабевала.
В 1920-х, когда антибританская истерия по временам доходила до апогея и организовывались массовые демонстрации под лозунгами "Наш ответ Чемберлену" и "Лорду - в морду", читающая публика восхищалась английской литературой. Переводы "Саги о Форсайтах" в 20-х годах были среди наиболее читаемой литературы, это повторилось в конце 50-х, когда эту книгу издали снова.
Статистических опросов тогда не проводилось. Поэтому во многом опираюсь на свою память. В годы моего детства, в середине и второй половине 1930-х годов излюбленной у школьников книгой был "Остров сокровищ", а среди фильмов - тот же "Остров сокровищ", блестяще поставленный режиссером В.П. Вайнштоком, с участием таких артистов, как Н.К. Черкасов, О.Н. Абдулов, М.И. Царев, С.А. Мартинсон.
Зачитывались романами Вальтера Скотта - "Айвенго", "Роб Рой". Не говоря уже о В. Шекспире, Дж. Байроне или Ч. Диккенсе, почти каждое произведение которых переводилось на русский язык многократно. Произведения литературы XX в. привлекали такое огромное внимание, что также переводились многократно, разными переводчиками, с неослабной любовью. Стихотворение Р. Киплинга "Заповедь" (If..) переводилось бессчетное, количество раз, одних лишь самых известных переводов - не менее семи. Интерес к Киплингу был в СССР и тогда, когда в самой Великобритании он несколько угасал.
Даже в 1939-1940 гг., в годы советско-германского сближения и резко антибританской советской политики, одним из самых популярных авторов в СССР был Дж.Б. Пристли. Его пьеса "Опасный поворот" сразу же после того, как ее перевели в 1938 г., шла в театрах, и залы ломились от публики. Его повесть "Затемнение в Грэтли" перевели в том же году, когда она вышла на английском, в 1942 г., книга стала тогда буквально самым популярным в СССР произведением зарубежной литературы. Вскоре почти такого же успеха достиг роман Пристли "Дневной свет в субботу": в Англии он вышел в 1943 г., на русском - в 1944 г.
Самыми черными годами для ознакомления советских читателей с иностранной литературой были последние годы жизни Сталина - с 1946 г. по 1953 г. Но даже тогда событиями культурной жизни были выход стихов Бернса, сонетов Шекспира и других английских стихотворений в переводе С.Я. Маршака. Они остаются до сих пор шедеврами переводческой работы. Многократно переиздавались и издаются по сей день.
Это лишь несколько примеров из того широкого интереса к британской культуре, который проявлялся в СССР даже в худшие годы. И, несмотря на антибританский курс официальной политики, значительная часть этого интереса все же удовлетворялась государственными издательствами, театрами, кинофильмами. Мы, школьники, читали журнал "Британский союзник", а в 1944-1945 гг. распевали песню о Джеймсе Кеннеди, капитане английского эсминца (была выпущена и пластинка с этой песней):
| Ценный груз доверен Вам, Джеймс Кеннеди, В СССР свезти друзьям, Джеймс Кеннеди. |
С середины 1950-х годов, с наступлением "оттепели", в СССР открылись школы с преподаванием на английском языке. Постепенно уходили в прошлое строгие запреты на показ иностранных фильмов. В СССР стали приезжать артисты из зарубежных стран. Начал выходить журнал "Иностранная литература", и там печатались многие из английских новинок. Издание переводов английской литературы резко возросло. В театрах шли блестящие постановки английских пьес. А исполнение В.Б. Ливановым роли Шерлока Холмса в киносериале по мотивам произведений Конан Дойла даже в самой Британии оценивалось как непревзойденное.
Читающую публику не знакомили, разумеется, с такими "опасными" произведениями, как "1984" или "Скотская ферма" Дж. Оруэлла. Но и они переводились и печатались, хотя и очень ограниченными тиражами (несколько сот экземпляров) - для ознакомления верхушки КПСС. Для издания подобной литературы была специальная редакция в одном из московских издательств. Это был тот канал, по которому правящая верхушка СССР узнавала о "запрещенных" политических и культурных веяниях с Запада.
А для простых людей радиостанция Би-Би-Си (когда удавалось ее услышать сквозь треск глушилок) была окном во внешний мир. Стараясь скомпрометировать эту радиостанцию и тех, кто ее слушал, официальная пропаганда придумала уничижительное словечко "взбибисились".
* * *
А.С. Пушкин писал о "Истории Пугачева": "Не знаю, можно ли мне будет ее напечатать, по крайней мере я по совести исполнил долг историка: изыскивал истину с усердием и излагал ее без криводушия, не стараясь льстить ни силе, ни модному образу мыслей" [19].
Легко ли было в нашей стране в советское, да отчасти и в досоветское время, правдиво, объективно писать об англо-российских отношениях - по совести исполнять долг историка? Под давлением "силы" - официальной политики, и "модного образа мыслей" - массовых предрассудков. Да что говорить - и явной цензуры!
Не потому ли в русском классическом англоведении изучение отношений нашей страны с Великобританией не входило в число приоритетных тем. Наиболее известные отечественные англоведы сосредоточивали внимание на истории социально-экономических отношений Англии позднего средневековья и нового времени. Так работали М.М. Ковалевский, П.Г. Виноградов, Д.М. Петрушевский, А.Н. Савин, С.И. Архангельский, Е.А. Косминский, Я.А. Левицкий, В.Ф. Семенов, Г.А. Чхартишвили, В.В. Штокмар, В.М. Лавровский, М.А. Барг, Е.В. Гутнова, Л.П. Репина. В этой же сфере оставили яркие труды Н.И. Кареев и Е.В. Тарле - историки, для которых англоведение не было основным направлением работы.
О том, какой вклад российские ученые внесли в изучение этих проблем истории Великобритании, можно судить по изданиям их трудов в самой Англии. И по надписи на могиле историка П.Г. Виноградова, умершего в Оксфорде: "Благодарная Англия - чужестранцу".
Почему же плеяду блестящих российских исследователей так заинтересовала давняя история английской деревни, местного самоуправления, парламента, реформ и революций самой отдаленной от нас страны Европы? Конечно, у каждого из них были тому свои причины. Но, мне кажется, было и общее. Наверно, хотелось примерить на Россию тот путь, который прошло государство, одним из первых ставшее капиталистическим и провозгласившее идеи западной демократии.
Непосредственно о российско-британских отношениях работы ученых (еще не книги, а статьи) появляются в 1907-1917 гг., когда общая обстановка - сближение России с Великобританией - стала этому способствовать. А.Н. Савин накануне первой мировой войны опубликовал статьи "Английские епископы в гостях у русских" [20] и "Русские разрушители общины и английские огораживатели" [21]. А во время войны - статью "Англороссийское сближение в связи с образованием Тройственного согласия" [22]. В Обществе сближения с Англией он произнес речи "Россия и Англия" [23] и "Английское общественное мнение о войне и мире" [24].
Это англо-русское общество возглавлял Ковалевский, а после его кончины - Виноградов. Наверно, в те годы и у Косминского зародился интерес к истории культурных связей России и Англии [25].
После 1917 г. М.М. Богословский, автор многотомного труда о Петре Великом, продолжал исследовать на основе уникальных российских и английских документов трехмесячное пребывание петровского Великого посольства в Англии в 1698 г. Позднее русско-английские отношения петровского времени изучал Л.А. Никифоров [26]. (а в Англии - Л. Хьюз [27]). Огромный вклад в изучение англо-российских культурных связей и взаимопроникновения культур в XVIII-XIX вв. внес филолог М.П. Алексеев [28].
Но сколько-то объективно изучать историю взаимоотношений, сложившихся уже в новейшее время, было чрезвычайно трудно. В советской официальной и официозной пропаганде в чем только Англию ни винили! Во время гражданской войны в России она поддерживала белых и участвовала в интервенции. На печально известных политических процессах 30-х годов многих подсудимых изобличали за якобы доказанные их связи с британской разведкой. В политике Англии видели намеренную задержку открытия второго фронта. А начало "холодной войны" отсчитывалось от речи Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. Перечень этих обвинений почти бесконечен.
Так что, увы, можно понять, почему такие англоведы, как И.С. Звавич, Ф.А. Ротштейн, Л.Е. Кертман, А.М. Некрич в книгах и статьях почти не касались англо-советских отношений. Хотя, конечно, это их очень интересовало. (В.М. Лавровский и А.М. Некрич, помню, еще в бытность моей учебы в аспирантуре Института истории АН СССР в 1953-1956 гг., не раз с большой заинтересованностью обсуждали эту тему). Но от высказываний в печати старались воздерживаться. И не только из-за политико-цензурных рогаток. В советское время работа в отечественных архивах, во всяком случае по новейшей истории, была закрыта. А получить командировку для работы в британских архивах вообще невозможно. Н.А. Ерофеев, посвятивший англоведению всю свою долгую жизнь, руководитель сектора Великобритании в Институте всеобщей истории РАН, так и не смог этого добиться. Побывал в Англии только один раз, всего несколько дней, и то лишь туристом. Так же сложилась судьба англоведа А.М. Некрича: всего несколько дней, туристом.