Византия в VI в. Начало войны с готами
Походом в Африку открывалась завоевательная политика Юстиниана. Удача в исполнении смелого предприятия, потребовавшего в сущности мало средств и людей и обогатившего казну большой добычей, могла лишь заохотить его к новым завоевательным планам. На очереди стояла итальянская война, которая хотя была уже решена ранее, но началась по окончании похода в Африку. В новелле, изданной после покорения Африки, Юстиниан выражает пожелание, чтобы Бог дал ему силы освободить и другую страну от господства ариан. Здесь мы должны возвратиться к Амаласунфе, правившей в Италии за малолетством Аталариха.
Хотя изложенные события не могли не затронуть интересов Остготского королевства, но правительница Италии оказала Велисарию все содействие к успеху его похода, с одной стороны, из вражды к Гелимеру, с другой — ввиду затруднительного положения, в котором находилась она сама. Ни в чем не отступая от политики Феодориха и продолжая пользоваться советами Кассиодора, молодая и прекрасно образованная регентша не могла примирить противоположных интересов готов и римлян; в особенности готская народность, казалось, забывшая пережитую эпоху первоначального поселения в Италии, начала заявлять широкие притязания на главенствующую роль в стране. Ближайшим образом притязания готских вождей касались воспитания молодого короля и устранения женского влияния опекунши. «Зачем, — говорили они, — приставлять к мальчику учителей и мучить его занятием науками? Несправедливо, да и не нужно учиться королю, ибо науки никого не научили мужеству; напротив, по большей части делали людей робкими и ничтожными. И король Феодорих никогда не советовал учиться детям готов».
Боясь общего недовольства, Амаласунфа уступила по отношению к воспитанию сына, но к ней предъявлены были дальнейшие требования. Тогда она решилась сослать в отдаленные области вождей оппозиции, но они продолжали и из ссылки сноситься со своими приверженцами и угрожать правительнице. Что положение ее было опасное, видно, между прочим, из того, что она спрашивала Юстиниана через тайное посольство: может ли дочь Феодориха рассчитывать на покровительство его и оказан ли ей будет прием в Константинополе? Юстиниан обещал ей исполнить все ее желания и предоставил в ее распоряжение дворец в Драче (Dyrrhachium), куда она могла бы прибыть во всякое время. До этого, однако, не дошло, т. к. Амаласунфа убийством освободилась от наиболее опасных вождей оппозиции. Развязка, однако, не заставила себя долго ждать. В 534 г. умер Аталарих, и вместе с этим прекращались права Амаласунфы на регентство. Несколько раньше прибыл из Константинополя посол, который имел поручение окончательно определить условия, на которых Амаласунфа соглашалась передать Юстиниану Италию. Это был отчаянный шаг регентши, на который она могла решиться лишь из крайней опасности.
Оставался еще в живых представитель королевского рода Амалов в лице Феодата, сына сестры Феодориха Амалафриды, королевы вандалов, приходившегося таким образом двоюродным братом правительницы. Чтобы сохранить власть, она приняла в соправители этого принца и продолжала царствовать его именем. Но Феодат, вероятно по внушениям враждебной ей партии, через несколько месяцев (весной 535 г.) заключил ее под стражу. Получив об этом известие, Юстиниан решился открыто заявить свои намерения относительно Италии. Формальный повод к войне заключался в том, что император уже несколько раз обещал защиту и покровительство дочери Феодориха, а теперь как раз она нуждалась в такой защите.
Происходит живой обмен посольствами; Юстиниан внимательно следит за событиями и настроениями общественного мнения в Италии. Ему делали подробные донесения его послы о всем происходившем в Равенне и в Риме и, между прочим, о неудовольствиях между Феодатом и правительницей, с одной стороны, и о непопулярности соправителя — с другой. Эти известия, по словам Прокопия, были весьма приятны для царя, и он спешит отправить в Италию специального посла в лице ритора Петра. Во время пребывания его в Италии произошла новая катастрофа — смерть правительницы. Ходили тогда слухи, что посол Юстиниана, имевший секретные поручения, своими внушениями и советами ускорил печальную развязку. Еще Петр не возвратился из Италии, как объявлен был поход. Юстиниан на этот раз лучше обдумал все предприятие, чем тогда, когда подготовлялся поход в Африку.
Главнокомандующий в Иллирике стратиг Мунд должен был начать военные действия в Далмации, где был и слабые готские гарнизоны, не представившие упорного сопротивления. Точно так же легко сдалась Сицилия, где византийским отрядом предводительствовал Велисарий, нашедший почти везде приверженцев императора. Небольшое сопротивление встречено лишь в Палермо, но и оно сломлено в том же 535 г. Сицилия обращена в византийскую провинцию и преобразована в административном и судебном отношениях. Легкий переход Сицилии под власть императора был тяжким ударом для готского правительства, потому что с потерей этого острова Рим стал чувствовать стеснение в доставке продовольствия, а император получил надежный опорный пункт для своих дальнейших против Италии предприятий. Через год Сицилия обращена в провинцию империи, и во главе ее поставлен praetor с подчиненными duces.
Успех Велисария в Сицилии, который в скорости завоевал весь остров и готов уже был высадиться в Италию, заставил Феодата согласиться на самые тяжкие жертвы. Он обещал послу Юстиниана ритору Петру отказаться от притязаний на Сицилию, платить подать, доставлять империи вспомогательный отряд в 3000 готов — словом, он готов был поставить себя в положение самого обыкновенного предводителя федератов, отказавшись от королевской власти; тайно от готов он согласился даже жить частным человеком, уступив Юстиниану всю Италию, если ему дана будет пожизненная пенсия в 1200 ф. золота. Римское население и сенат далеко не были расположены к Феодату; желая сохранить в городе влияние, Феодат поставил в нем гарнизон и посылал в Рим укорительные письма. Как вел себя Рим в это время, можно видеть, между прочим, из следующего. Римский епископ Агапит, вероятно побуждаемый Феодатом, потому что источники называют его послом короля, также отправился в Византию. Не видно, однако, чтобы он вел переговоры в пользу сохранения остготского владычества. Его дело было повторением миссии епископа Иоанна в 524 г., т. е. уверить византийского императора в благорасположении к нему римского населения и выговорить некоторые привилегии в пользу духовенства. Можно ли иначе думать о посольстве этого епископа, когда Юстиниан, весьма ласковый к нему, по словам библиотекаря Анастасия, нисколько не изменил своих намерений относительно Италии и соглашался лишь на самое унизительное предложение Феодата — отказаться от власти и жить частным человеком? Во всем деле завоевания Италии Византия нашла самое сильное сочувствие в духовенстве. Римский епископ именно в это время приобретает еще более значительное влияние благодаря своему содействию планам Юстиниана.
Петр возвратился в Италию с поручением оформить соглашение с королем и указать ему удел, где он мог бы проводить жизнь, но нашел его весьма несговорчивым и совершенно переменившим свой взгляд на дело. Это объяснялось тем, что империя потерпела тогда две неожиданные неприятности: в Далмации со смертью императорского полководца Мунда почти растаяли войска; в Африке обнаружилось восстание, которое побудило Велисария оставить Сицилию и поспешить в африканские владения. Это внушило Феодату несбыточные надежды, и он позволил себе не только свысока обращаться с посольством, но и заключить его под стражу. Таким неосторожным поступком он совершенно испортил свое положение.
Еще в зиму 536 г. восстановлена была власть империи в Далмации; тогда же Велисарий с небольшим войском в 7500 воинов и со значительной личной дружиной, может быть, такого же состава, высадился в Сицилии. Военные средства, бывшие в распоряжении Велисария, весьма не соответствовали предстоявшей пред ним задаче. Но в лице Велисария император Юстиниан имел лучшего полководца своего времени, которого притом снабдил самыми обширными полномочиями. С теми силами, какие у него были, Велисарий должен был завоевать для империи страну с громадным населением, которая могла выставить сотню тысяч войска. Но была громадная разница в военной технике, в дисциплине и в искусстве между имперскими войсками и народными ополчениями, выставляемыми варварами. Что касается сопротивления, оказанного Велисарию готскими войсками, оно было крайне слабо подготовлено и согласовано в частях и не имело обдуманного и правильно исполненного плана. При появлении византийского главнокомандующего в Южной Италии летом 536 г. оказалось там мало готских гарнизонов, так что население встречало с распростертыми объятиями начавший здесь свои действия византийский корпус. Первым перешел на сторону Велисария Евримуф, родственник Феодата, стоявший во главе войска готов.
Центром господства готов в Кампании был Неаполь; здесь были прекрасная морская гавань и обширный торговый центр с громадным и богатым населением. В Неаполе заперся готский гарнизон, который 20 дней выдерживал тесную осаду с суши и с моря. Уже Велисарий, отчаявшись в успехе затянувшейся осады, думал отступить от города, но тут ему помог случай. Ему было донесено, что есть возможность проникнуть в город чрез заброшенный водопровод, который никем не охраняется. Действительно, сотне храбрецов удалось ночью пробраться в город и овладеть двумя башнями, с которых они дали знать своим. Осаждающие бросились на стены, ворвались в город и предали его грабежу и опустошению, не щадя ни возраста, ни пола. Оставив в Неаполе небольшой гарнизон и приняв под власть кампанский город Кумы, Велисарий двинулся на Рим. Между тем Феодат в бездействии оставался в Риме, теряя более и более свой авторитет и доверие итальянского населения. Правда, он завязал переговоры с франками, чтобы побудить их за уступку некоторых областей помочь ему против Велисария. Но когда готский вождь южной армии Евримуф перешел на сторону врагов, и когда Неаполь, предоставленный собственной участи, не получил никакой помощи от короля, тогда готы стали приходить к сознанию национальной опасности и прибегли к революционным мерам. Часть войска, расположенная близ Террачины, подняла на щит своего вождя Витигеса, который «умел владеть мечом и не пачкал рук стилем», провозгласив его королем.