Свою первоочередную задачу заговорщики видели в устранении политических противников. В речи "Против Агората" Лисий ясно говорит о том, кого они видели в этом качестве: "В это время люди, желавшие политического переворота, строили свои козни, полагая, что они теперь дождались самого удобного момента к тому, чтобы именно в это время установить в государстве правление, какое им желательно. По их мнению, единственным препятствием к этому служили только лица, стоявшие во главе демократической партии, да стратеги с таксиархами". Таким образом, мы видим, что к моменту начала переговоров олигархи уже окрепли настолько, чтобы приступить к решительным действиям, причем они с самого начала ориентировались на иностранное вмешательство во внутриполитическую жизнь Афин, встав на путь государственной измены.
После неудачной попытки сразу добиться принятия спартанского ультиматума, они сумели устроить так, чтобы именно Ферамен был назначен для ведения мирных переговоров. Он сам обратился к народному собранию с предложением направить его к Лисандру для выяснения планов лакедемонян в отношении будущей судьбы Афин. Ферамен обещал афинянам узнать у спартанского наварха, хотят ли лакедемоняне использовать проломы в длинных стенах, чтобы уничтожить Афины, или же стремятся получить надежные гарантии мира. Его кандидатура была утверждена. Видимо, руководители демократического движения считали ее удачной, так как Ферамен, с одной стороны, был близок с лидерами сторонников олигархии, с другой же, они полагали, что после "дела стратегов" он является их союзником.
В действительности Ферамен и эфоры ставили себе совершенно другие задачи. Во-первых, они рассчитывали, максимально затянув пребывание Ферамена у Лисандра, вынудить афинян пойти на удовлетворение любых требований, продиктованных спартанцами. Во-вторых, оставшиеся в Афинах олигархи должны были обезглавить демократическое движение, физически устранив своего наиболее опасного противника - Клеофонта. Наконец, в-третьих, Ферамен хотел использовать эту поездку для установления контактов с Лисандром, а также с находившимися у него руководителями крайних олигархов, изгнанных из Афин.
Лисандр, не только талантливый полководец, но и расчетливый, хладнокровный политик, придавал, учитывая опыт переворота 411 г., большое значение активизации деятельности афинских олигархических гетерий. С этой целью он не только предоставил убежище ряду видных афинских олигархов, бежавших после свержения правления Четырехсот, но и включил их в состав своего ближайшего окружения. К их числу принадлежали видные деятели крайних олигархов - Аристотель, Ономакл и Харикл. Все они позднее вошли в состав комитета Тридцати.
Во время пребывания Ферамена при штабе Лисандра между ними был согласован вопрос о возвращении политических изгнанников после капитуляции Афин. Пункт о возвращении в Афины изгнанных олигархов был, по-видимому, включен в текст мирного договора по личному постановлению Лисандра. Эта миссия Ферамена продолжалась около трех месяцев, в течение которых экономическая и социально-политическая обстановка в Афинах еще более осложнилась, все больше афинян умирало от голода. Олигархи-заговорщики использовали создавшееся положение, применяя свою испытанную тактику совмещения агитации с запугиванием и террором по отношению к политическим противникам.
Мы не можем сказать точно, когда именно был устранен Клеофонт, так как Лисий смешивает переговоры Ферамена с Лисандром и его посольство в Спарту, а Ксенофонт сообщает только, что Клеофонт погиб "во время мятежа". Однако нам кажется более вероятным, что это произошло во время пребывания Ферамена у Лисандра, так как по возвращении в Афины он не только не был призван к ответу за неоправданно долгое отсутствие, но его немедленно назначили главой полномочного посольства в Спарту для заключения мира, в каковом качестве он действовал, уже будучи совершенно уверенным в твердых позициях своей партии.
Устранение Клеофонта чем-то напоминало "дело стратегов". Он был обвинен в том, что не явился в ряды гоплитов. Олигархи подобрали для суда над ним удобный для себя состав присяжных и добились для него смертного приговора. Осуждение Клеофонта показывает, что сторонники олигархии еще до капитуляции Афин подчинили себе Совет и гелиэю. Лисий определенно говорит об этом в речи "Против Агората", где он прямо называет членов Совета пятисот 405/404 г. "изменниками, в высшей степени желавшими олигархии" и сообщает, что Клеофонт "выступил против Совета с упреками, что его члены устроили заговор, и что их планы гибельны для государства".
Между тем Ферамен, затягивая переговоры, сумел добиться желаемого результата - сделать афинян уступчивыми не столько к условиям Спарты, сколько к притязаниям аристократических партий. Условия заключенного наконец мирного договора были тяжелы для Афин: они лишались всех своих внешних владений, кроме острова Саламин, и всего военного флота за исключением двенадцати кораблей, укрепления Пирея и длинные стены, соединявшие его с городом, должны были быть срыты на всем протяжении. Наконец, афиняне должны были заключить военный союз со Спартой. В числе условий имелись такие, которые прямо затрагивали внутриполитическую жизнь Афин и были, очевидно, внесены по настоянию афинских олигархов. Это были пункты об амнистии политическим изгнанникам и возвращении Афин к "отеческим законам". Эти условия, хоть и не без сопротивления, были приняты народным собранием, после чего начались работы по срытию укреплений под радостные звуки флейт, а Лисандр с флотом торжественно вступил в Пирей. Это событие Плутарх датирует 16 мунихия (24 или 25 апреля) 404 г. Вскоре после этого сухопутные войска Пелопоннесского союза были распущены, а Лисандр отправился осаждать все еще сопротивлявшийся Самос.
Между тем, после снятия блокады и отплытия Лисандра политические страсти в Афинах снова накалились. Вернувшиеся изгнанники вместе с экстремистами, преимущественно членами гетерий, взяли курс на полное уничтожение демократии. Ферамен со своими сторонниками надеялся вновь попытаться установить умеренно-олигархический строй в духе солонова законодательства, но в тот момент они оставались союзниками крайних олигархов. Однако далеко не все умеренно настроенные представители аристократии согласились участвовать в свержении демократического строя. Многие из них, включая стратегов, таких как брат Никия Евкрат, Стромбохид, Дионисиодор и, вероятно, Каллиад, решили оказать сопротивление замыслам олигархов, включая и Ферамена. Из Лисия мы знаем, что именно они выступали против принятия условий мира, привезенных Фераменом. Возможно, они действительно организовали заговор, Ю.Белох полагает даже, что они намеревались физически устранить лидеров олигархии. Так или иначе, но в тот момент сам факт существования оппозиции был для сторонников олигархии достаточным поводом для расправы над ней, тем более, что, как мы показали выше, они изначально видели в демократически настроенных стратегах и таксиархах своих врагов, от которых рано или поздно следовало избавиться.
Для этого олигархи прибегли к своему излюбленному средству - доносу и судебному процессу. Случившееся подробно описано у Лисия в речи "Против Агората". Согласно ему, некто Феокрит, сын Элафостика, явился в Совет и заявил, что "проводятся собрания с целью помешать делу, приводящемуся теперь в исполнение", то есть, вероятно, выполнению условий мирного договора, имен заговорщиков, однако, назвать не захотел, сославшись на данную им клятву, но сказал, что "есть другие, которые могут назвать их имена". Феокрит, вероятно, был афинским гражданином и мог не опасаться пытки; видимо, он указал на Агората как на источник необходимых сведений. Именно ему отводилась главная роль в разыгрываемой драме, и надо сказать, что он для нее идеально подходил. Лисий называет Агората сыном раба, но в тот момент он был свободным человеком и даже претендовал на звание афинского гражданина, ссылаясь на свои великие заслуги перед демократией, в том числе и на то, что он, якобы, участвовал в убийстве Фриниха; по роду же занятий он был профессиональным сикофантом, присужденным в свое время за злостный донос к штрафу в 10 000 драхм.
Комиссия из членов Совета направилась в Пирей, чтобы взять Агората, однако несколько граждан выступили поручителями за него, и затем все они укрылись у алтаря в Мунихии. Некто Аристофан из дема Коллид, один из поручителей, даже распорядился снарядить два корабля, на которых и Агорат, и его поручители могли бы бежать из Афин, однако в замыслы самого Агората это не входило. Он предпочел добровольно отдать себя в руки Совета и сделал донос на стратегов и таксиархов, а также на ряд других граждан, в том числе и на своих поручителей.
Надо иметь в виду, что Совет был настроен проолигархически, на что указывает его переизбрание Тридцатью на 404/403 г. почти в полном составе. Поэтому все, на кого указал Агорат, были схвачены, за исключением тех, кто, подобно Фрасибулу, успел бежать. Арестованных судили уже после прихода к власти Тридцати тиранов, которые своей волей перенесли рассмотрение дела из гелиэи в Совет пятисот, причем сделали голосование открытым. При таком положении дел у подсудимых не было ни одного шанса на оправдание; они все были приговорены к смерти и казнены.
Однако, несмотря даже на то, что оппозиция была так легко подавлена, олигархи продолжали сомневаться в своих шансах и не решались перейти к заключительному этапу государственного переворота, опираясь только на свои силы. Поэтому они обратились за помощью к Лисандру, осаждавшему Самос. Согласно Лисию, Ферамен нарочно затягивал созыв народного собрания, в котором должен был решаться вопрос о новой афинской конституции, до прибытия Лисандра с пелопоннесскими войсками.