Успехи, достигнутые афинским флотом, настолько усилили радикально-демократическую партию, что она снова приобрела почти исключительное влияние на массы. В качестве ее руководителя выдвинулся фабрикант лир Клеофонт - классический пример народного вожака-демагога. После смещения Алкивиада и удаления его из Аттики осенью 407 г. Клеофонт становится основной политической фигурой в Афинах. Он взял на себя роль заведующего государственными финансами и ввел диобелию - раздачу неимущей части населения по два обола в день - меру, которая сразу увеличила его популярность в массах. В вопросах внешней политики Клеофонт настаивал на восстановлении прежнего положения Афин и реставрации Афинского морского союза в прежнем размере. Это соответствовало как интересам финансово-промышленных кругов, которые представлял демагог, так и интересам привыкшего жить за счет государства демоса. Именно из-за него афиняне отклонили мирные предложения Спарты после битвы при Аргинуссах. Поэтому Клеофонта можно с полным правом назвать достойным преемником Клеона и Гипербола.
Разгромленная партия экстремистов с возрождением демократии снова была обречена на вынужденный отказ от участия в политической жизни. Сторонники умеренно-олигархического направления также оказались отодвинутыми от политического руководства, ограничиваясь военными должностями, однако и этого оказалось недостаточно, чтобы оградить их от преследования со стороны радикально-демократической партии, что выразилось в судебном процессе против стратегов- победителей в битве при Аргинусских островах в конце лета 406 г. Хотя главным обвинителем на нем выступал Ферамен, движимый стремлением спасти собственную жизнь, однако дело было начато близким соратником Клеофонта Архедемом, что наводит на предположение о принадлежности других обвинителей к радикально-демократической партии. Итогом стала смертная казнь шести стратегов, в том числе и аристократа, а сам Ферамен, хотя и сохранил жизнь, оказался скомпрометированным и, как следствие этого, был забаллотирован перед судом гелиастов при докимасии стратегов, избранных на место казненных. Таким образом, господство радикальной демократии в Афинах было установлено так прочно, как никогда раньше. Конец ему положило внешнее вмешательство.
В сентябре 405 г. афинский флот был захвачен врасплох и полностью уничтожен спартанцами, возглавляемыми Лисандром, в битве при Эгоспотамах. Из 170 кораблей удалось вырваться только восьми триерам, которые стратег Конон увел на Кипр, да еще "Паралии", доставившей в Афины известие о гибели флота. Это страшное поражение сразу поставило Афины на грань гибели. Все союзники, за исключением Самоса, отпали от них, так как положение стало безнадежным. В начале ноября 405 г., захватив Эгину и Саламин, Лисандр с флотом из 150 триер подошел к Пирею. Одновременно с ним Афины были осаждены с суши спартанскими царями Агисом и Павсанием. По словам Исократа, Лисандр с самого начала блокады издал приказ о смертной казни для любого, кто привезет в Афины продовольствие. С другой стороны, все капитулировавшие афинские гарнизоны, а также афиняне, попавшие в руки лакедемонян по пути следования их флота к Пирею, получили свободу при условии немедленного возвращения в Афины. Эти мероприятия имели целью скорейшее наступление голода в осажденном городе.
Несмотря на отчаянное положение, афинские демократы решили обороняться до последнего. На следующий день после прибытия "Паралии" было созвано народное собрание, на котором афиняне постановили запрудить все гавани кроме одной, привести в боевую готовность укрепления, расставить гарнизоны и осуществить все другие приготовления для обороны города. Вместе с тем, они предпринимали меры по консолидации политических сил: при выборах стратегов осенью 405 г. в числе избранных оказались видные представители умеренных: Стромбохид, Евкрат - брат Никия, Дионисиодор, Каллиад. Народным собранием также была принята так называемая псефизма Патроклида, предусматривавшая отмену атимии в том числе и для тех, кто сохранял верность Совету Четырехсот и за это лишился полных гражданских прав: "Была также категория лиц, подвергнутых атимии по специальному предписанию. Это были все те, кто подвергся атимии не полной, а частичной: например, воины, которым за то, что они остались при тиранах в городе, не разрешалось ни выступать в народном собрании, ни заседать в Совете, хотя в остальном они пользовались такими же правами ,как и другие граждане. Согласно Андокиду, амнистия не распространялась на политических изгнанников, которые по-прежнему не имели возможности возвратиться в Афины.
Ю.Белох и У.Хакль считают, что псефизма Патроклида касалась только членов умеренно-олигархической партии, лишенных полных политических прав после восстановления демократии в 411 г. С этим выводом нельзя согласиться, поскольку реставрация демократии не сказалась на политических правах не только рядовых сторонников умеренно-олигархического движения, но и его лидеров, таких как члены Совета четырехсот Ферамен и Агорат, вплоть до 406 г. занимавших ответственные государственные посты.
Псефизма Патроклида усилила позиции умеренно-олигархических элементов в народном собрании, с другой стороны, бедственное положение Афин, все ухудшавшееся по мере продолжения осады, способствовало падению авторитета радикальной демократии в массах. Все же позиции радикалов в экклесии и народном собрании были еще достаточно крепкими, чтобы после первой попытки переговоров отвергнуть требование спартанцев о разрушении длинных стен на расстоянии 10 стадиев. Во время обсуждения этого вопроса в Совете пятисот, предположительно, произошла первая вспышка социальной борьбы между демократами и их противниками, когда некто Архестрат был взят под стражу за предложение о немедленном принятии спартанского ультиматума. Народное собрание не только утвердило предложение Клеофонта об немедленном отклонении требований спартанцев, но и постановило запретить проведение каких-либо дальнейших переговоров с ними.
Однако риторика не могла защитить ни от голода, ни от врагов. Это понимали все, в том числе и вожди радикальной демократии. Поэтому, когда в конце декабря 405 г. голод в Афинах принял катастрофические размеры, было решено возобновить переговоры.
Теперь следует подробнее остановиться на деятельности олигархической оппозиции. Как и в случае с установлением правления Четырехсот, военная катастрофа повлекла за собой активизацию олигархически настроенных сил, увидевших шанс взять ситуацию в свои руки. Также как и в прошлый раз, путь к ниспровержению демократии лежал через установление специального комитета, подменявшего собой официальные магистратуры. Если в 413 г. это была коллегия пробулов, учрежденная решением народа, но ставшая трамплином для перехода к олигархии, то теперь таким комитетом стал эфорат, созданный самими олигархами. Единственные сведения о нем, которыми мы располагаем, содержатся в речи Лисия "Против Эратосфена".
Времени создания эфората оратор не указывает. Большинство ученых относит его к моменту после капитуляции Афин, мотивируя это тем, что Критий, которого Лисий называет одним из пяти эфоров, не мог возвратиться в Афины до подписания мирного договора, предусматривавшего возвращение политических изгнанников. С другой стороны, Лисий сообщает, что эфорат был учрежден "вскоре после того, как морской сражение и несчастье, постигшее государство, произошло". Кроме того, он указывает, что эфорат был учрежден "еще при демократической режиме". Эти указания дают возможность определить время установления эфората как период вскоре после начала блокады Афин, вероятно, не позднее октября 405 г.
Что же касается упоминания Крития в качестве одного из эфоров, то здесь вполне вероятной может быть теория, высказанная У.Хакль: Лисий нигде не говорит, что членами эфората были постоянно одни и те же лица, он также не называет поименно всех его участников, за исключением Крития и Эратосфена, а это позволяет предположить, что Критий мог быть кооптирован в число эфоров на какое-либо вакантное место уже после своего возвращения из изгнания.
Мысль о консолидации олигархических сил и создании единого координационного центра их усилий в создавшейся ситуации просто напрашивается сама собой. Как указывает Лисий, в состав эфората входили олигархи, выдвинутые "из так называемых гетерий", с другой стороны, одним из эфоров был Эратосфен - сторонник Ферамена, что позволяет сделать вывод об альянсе крайней и умеренной олигархических группировок, заключенном еще до поездки Ферамена к Лисандру.
Относительно функций эфората ученые высказывают различные мнения. Как справедливо заметила У.Хакль, сведения Лисия в этом вопросе носят противоречивый характер, так как автор определяет эфорат, с одной стороны, как официальное, а с другой, как сугубо партийное, притом законспирированное, учреждение. В.Юдейх полагает, что эфоры осуществляли функции промежуточного правительственного органа, подобного коллегии пробулов, в течение 405/404 г. вплоть до прихода к власти Тридцати тиранов. Однако большинство ученых считает, что это был теневой кабинет, производивший закулисное руководство на подготовительной стадии переворота. Мы думаем, что обе эти теории в определенной мере соответствуют действительности: эфорат создавался, конечно, как чисто партийный, полусекретный олигархический институт. Лисий характеризует его членов как "агитаторов среди граждан, лидеров заговорщиков, врагов нашей демократии", однако после капитуляции Афин эфоры открыто выходят на сцену, именно к этому моменту, видимо, относится назначение ими филархов. Вообще из слов Лисия создается впечатление, что эфоры являлись правителями Афин, "во власти которых было провести любую желательную меру"; их полномочия, конечно, не были утверждены юридически, но существовали de facto , поскольку эфорат признавался спартанским командованием.