Итак, миссия Писандра в Афинах имела полный успех, но старания Алкивиада во Фригии потерпели фиаско. Эта неудача привела к разрыву между обоими политическими авантюристами. Алкивиад отошел от олигархического движения. Тому было много причин: персофильская идея потерпела крах, а капитулянтской позиции лаконофильской олигархической группировки он никогда не разделял, вожди крайней олигархии, в свою очередь, никогда не доверяли Алкивиаду, и он это знал, кроме того, он не "доставил им дружбу Тиссаферна", и потому не мог рассчитывать на ведущую роль в управлении государством, а меньшее его не устраивало, наконец, возможно, тонкий политик Алкивиад просчитывал ситуацию на несколько шагов вперед и, хорошо зная лидеров олигархии, предполагал, что они даже в случае успеха ненадолго смогут удержать власть. Писандр же решил до конца разыграть олигархическую карту. Афинское народное собрание продемонстрировало готовность отказаться от демократического устройства. Вскоре после отъезда Писандра из Афин тайные гетерии развязали террор против сторонников демократии, их агентами был убит Андрокл и ряд других лидеров народной партии.
Фукидид так описывает обстановку в городе: "Народное собрание и Совет пятисот все еще собирались, но обсуждали предложения, заранее одобренные заговорщиками. Выступавшие ораторы были из их среды и к тому же предварительно наученные тому, что им следует говорить. Никто из прочих граждан не осмеливался им возражать из страха перед многочисленностью заговорщиков. <...> Убийц не разыскивали и подозреваемых не привлекали к суду. Народ хранил молчание и люди были так запуганы, что каждый считал уже за счастье, если избежал насилия. <...> Сторонники демократической партии при встречах не доверяли друг другу: всякий подозревал другого в том, что тот участвует в творимых бесчинствах".
Большинство сторонников олигархии составляли, конечно, умеренные, чьи интересы не шли дальше устранения фетов от участия в управлении государством и отмены системы государственных пособий, но они не имели вождей. Их лидеры: Никий, Лахет, Никострат были мертвы, возглавляли же движение экстремисты и, прежде всего, Антифонт, один из лучших ораторов своего времени и блестящий адвокат, человек, который никогда не скрывал своего образа мыслей и по этой причине держался в стороне от общественной жизни. Его союзниками были многие представители афинской элиты: Архептолем, сын Гипподама Милетского, которому за заслуги перед городом было присвоено гражданство, софист Андрон, трагик Меланфий, Мелесий из Алопеки - сын Фукидида, давнего противника Перикла, бывшие стратеги, такие как Аристарх и Аристократ. В число заговорщиков входил ряд бывших демократов, таких как Писандр и Ферамен, а также, возможно, Фриних. Лисий, отрицая его родство с Полистратом - родовитым и состоятельным землевладельцем, также членом коллегии Четырехсот, - заявляет, что Фриних, в отличие от Полистрата, был бедняком и в юности пас скот в деревне, а затем, перебравшись в город, стал сикофантом. Правда, Лисий признает, что они происходили из одного дема.
Возможно, оратор здесь сознательно исказил факты с целью добиться нужного эффекта. В самом деле, столь пролетарское происхождение и род занятий трудно связать с человеком, ставшим видным стратегом и политиком и даже возглавлявшим афинский флот на Самосе. Как показывает практика, должности стратегов, избираемых голосованием, а не жребием, занимали обычно аристократы или, по крайней мере, люди состоятельные, с хорошими политическими связями, как например Лисикл или Клеон. Заговор поддерживали и пробулы, и многие офицеры на Самосе.
В планы заговорщиков входило установление олигархии, если понадобится, с помощью вооруженного переворота, и заключение мира со Спартой. Так начатое Алкивиадом дело стало развиваться в интересах его противников. Предполагалось также заменить олигархиями демократические режимы во всех союзных полисах с целью примирения высших классов во всех городах и обеспечения их поддержки новому режиму в Афинах, и в то же время, чтобы показать Спарте искренность происходящих изменений. Проницательные политики, такие как Фриних, понимали, что учреждение олигархии в союзных полисах облегчит их отделение от Афин, однако в случае, если Спарта потребует отказа от империи в обмен на мир, крайние олигархи готовы были пойти и на это ради сохранения олигархического строя. Писандр во главе группы своих сторонников отплыл с Самоса в Афины, устанавливая по пути олигархические режимы в островных полисах; в апреле 411 г. он высадился в Афинах, приведя с собой отряд наемников с островов, однако их участия не потребовалось, и государственный переворот произошел внешне вполне легитимно.
Вскоре после прибытия Писандра было созвано народное собрание, в котором Пифодор внес письменное предложение, а Мелобий (вероятно, тот самый, которого мы впоследствии встречаем среди Тридцати тиранов), произнес речь в поддержку этого предложения. Суть псефизмы Пифодора сводилась к следующему: к существующим уже десяти пробулам следовало избрать еще двадцать лиц в возрасте более сорока лет, с тем чтобы они, принеся соответствующую клятву, составили проект спасения государства. К этому добавлялось, что любой из граждан мог делать свои предложения, с тем чтобы избранная комиссия тридцати syggrapheis выбрала из них лучшие. Клитофонт же внес дополнительное предположение, по которому собрание постановило, что Тридцать должны рассмотреть "отеческие законы" Солона и Клисфена, дабы принять их во внимание при выработке законодательства.
В предложении Пифодора, в общем, не было ничего олигархического: syggrapheis для выработки проектов законов избирались и раньше: можно вспомнить, например, постановление syggrapheis о посвящении элевсинским богиням начатков жатвы, принятое при Перикле. Был также установлен день следующего народного собрания, в котором Тридцать должны были представить результат своей работы - проект новой конституции.
Собрание состоялось в конце апреля - начале мая в необычном месте, в Колоне, в 10 стадиях от города. Очевидно, было необходимо избежать ассоциаций с обычным народным собранием на Пниксе. Место, находящееся вне стен, подверженное опасности нападения неприятеля, сводило к минимуму число фетов, которые пожелали бы прийти на собрание (впрочем, большинство из них, в возрасте от 20 до 40 лет, и так в это время находилось с флотом). Возможно, граждане высших классов пришли в Колону вооруженными.
Прежде всего, комиссия Тридцати потребовала, чтобы пританы ставили на голосование любой проект спасения государства (очевидно, раньше они не допускали к голосованию законопроекты, противоречащие действующей конституции), затем добились отмены graphe " paranomon, с тем, чтобы никто не мог быть привлечен к суду "по обвинению в противозаконном предложении", а затем было принято специальное постановление, гласящее, что тот, кто все же попробует привлечь к суду за внесение предложений, противоречащих прежней, демократической конституции, то есть попытается воспользоваться graphe paranomon , будет немедленно арестован и предан одиннадцати для смертной казни. После этого собранием был принят следующий план: деньги, поступающие в казну, запрещалось расходовать на что-либо помимо военных нужд, все должностные лица исполняют свои обязанности безвозмездно, за исключением девяти архонтов и пританов, которые станут получать по три обола в день. Политическое управление поручается тем гражданам, "кто оказывается наиболее способным служить государству как лично, так и материально" (то есть имеющим зевгитский ценз), причем их должно быть не менее 5000. Им предоставлялось право заключения мирных договоров.
Затем должен был быть избран новый Совет из 400 членов. Способ его избрания Аристотель описывает иначе, чем Фукидид, но, возможно, здесь нет непримиримого противоречия: по Аристотелю, следовало избрать по 10 человек в возрасте больше 40 лет от каждой филы, с тем чтобы они составили список 5000 граждан, а затем эти 5000 избрали 100 законодателей для выработки проекта новой конституции (согласно которой, Совет четырехсот избирался из числа заранее намеченных кандидатов, в возрасте более 30 лет, по 40 человек от каждой филы). Фукидид же сообщает о том, что собранием были выбраны 5 проэдров, которые избрали еще 100 человек (включая, видимо, и их самих), а каждый из этих ста выбрал себе еще по трое коллег. Именно эти Четыреста должны были заседать в Совете и созывать, когда сочтут нужным, собрание Пяти тысяч. Это свидетельство может относиться к окончательному избранию Совета четырехсот и, таким образом, не противоречит, а дополняет сообщение Аристотеля. В этом случае упомянутые у Фукидида 100 человек должны были выбрать себе по трое коллег из числа тех, кто был предварительно избран филами, либо наметить кандидатуры, из которых филы избрали членов Совета. То, что сто были выбраны непосредственно Пятью тысячами, как говорит Аристотель, вызывает сомнения, так как, по Фукидиду, список Пяти тысяч был опубликован намного позже, после провала переговоров со Спартой.