"Под угрозой вторжения эти страны согласились разместить на своей территории советские военные базы. Затем коммунистические партии этих стран организовали массовые манифестации с требованием о вступлении в СССР. Правительства прибалтийских государств не решились сопротивляться. К власти пришли местные коммунисты и их сторонники. В августе 1940 г. все три республики были включены в состав СССР. В них начались массовые репрессии в отношении противников нового режима"58.
В данном случае, не сказано о том, что манифестации с лозунгами о вхождении в СССР начались только после фактической оккупации Литвы, Латвии и Эстонии в июне 1940 г. многочисленными контингентами советских войск. Таким образом, создается представление, будто приход к власти коммунистов и вступление государств Прибалтики в состав СССР был в значительной мере результатом внутренних процессов в этих государствах. Это также позволяло не называть действия СССР в Прибалтике агрессией, каковыми они, по сути дела, были, не отличаясь от захвата Германией Австрии и Чехии в 1938-39 гг. На карте, помещённой на странице 108 учебника А.В. Шубина, особо выделены Литва, Латвия, Эстония, Бессарабия и восточные районы Польши как "территории, куда были введены советские войска". Между тем, оккупированная вермахтом часть Польши обозначена как "государство, подвергшееся нападению агрессоров". Странами-агрессорами же на карте отмечены только Германия и Италия, но не Советский Союз.
В другом, уже вузовском, пособии причины подписания пакта Молотова–Риббентропа изложены более чем туманно:
"Весной 1939 г. СССР одновременно консультировался с представителями стран прогерманского и англо-французского блоков на предмет политических уступок и выгод, которые будут представлены ему в случае поддержки той или иной стороны. Так как Англия, Франция и их союзники не соглашались выполнить все требования СССР, то союз с этими странами стал невозможен".
Суть требований СССР не раскрывается, и агрессоры и их жертвы фактически уравниваются между собой. Получается, что Гитлер удовлетворил те требования, навстречу которым не готовы были пойти английское и французское правительства. Хорошо известно, что формальным предлогом прекращения англо-франко-советских переговоров в Москве в августе 1939 г. стала невозможность выполнить требование о пропуске советских войск на территорию Польши и Румынии. Германия же согласилась на присоединение к СССР Восточной Польши, Прибалтики и Бессарабии. Поэтому при желании данный пассаж в книге Короленкова и Гузенкова можно прочесть и как скрытый намёк (но только не для школьников, а для просвещённых историков) на то, что советское требование к западным союзникам согласиться на свободный проход на территорию Польши и Румынии Красной Армии лишь прикрывало стремление оккупировать эти страны и аннексировать часть их территории. Так оно и было в действительности.
Содержание секретных протоколов авторы пособия излагают следующим образом: "Два военных гиганта цинично разделили между собой территории независимых государств: Польши и Прибалтики - полностью, а Финляндии и Румынии - частично (строго говоря, вся Финляндия была отнесена к советской сфере интересов, но неудача в “зимней войне” заставила ограничить аппетит лишь приграничными финскими территориями - Б.С.) . Германии доставалась боґльшая часть Польши, а СССР всё остальное, т.е. за исключением варшавского округа (неясно, что здесь подразумевается, вероятно - Королевство Польское - Б.С.) восстанавливалась граница Российской и Австрийской империй на момент начала Первой мировой войны (утверждение, не имеющее ничего общего с действительностью, поскольку Буковина и Галиция, отошедшие к СССР, прежде были частью Австрии - Б.С.). Это делало столкновение СССР и Германии неизбежным"59.
Последнее утверждение повисает в воздухе, поскольку совсем не обязательно двум соседним государствам воевать, если на то нет каких-либо иных оснований, кроме общей границы.
Присоединение Прибалтики описывается в подчёркнуто объективной манере: "Cоветское руководство не преминуло... расширить свое влияние в Восточной Европе. 14 июня 1940 г. Сталин в жёсткой форме потребовал от Литвы сформировать правительство, которое обеспечило бы “честное проведение в жизнь советско-литовского договора о взаимопомощи”, и дать разрешение на ввод в Литву советских войск. 16 июня такие же требования были предъявлены Эстонии и Латвии. Через несколько дней в прибалтийских государствах были проведены выборы с явными нарушениями демократических норм, в результате которых в них утвердились “народные правительства”. Они сразу же обратились с просьбой о вступлении их в состав СССР, каковая была, разумеется, удовлетворена... 2-6 августа 1940 г. Верховный Совет СССР принял законы об образовании Молдавской, Литовской, Латвийской и Эстонской ССР. На всех этих территориях... стали проводиться “социалистические преобразования”, временно прерванные войной, и начались репрессии против реальных и мнимых врагов советской власти"60.
То, что советские штампы заключены в кавычки, показывает отношение авторов к якобы добровольному вхождению народов Прибалтики в состав СССР. Однако они воздерживаются и от жёстких однозначных определений типа "агрессия" или "аннексия".
"Пакты о взаимопомощи" с Литвой, Латвией и Эстонией осенью 1939 г. рассматриваются как следствие пакта Молотова-Риббентропа и советско-германского договора о дружбе и границе. В пособии отмечается, что "в июне 1940 г. советское правительство обвинило страны Прибалтики в нарушении договоров о взаимопомощи и потребовало увеличения там советского военного присутствия и создания в этих странах “народных правительств”. Туда были введены дополнительные части Красной Армии, созданы “народные правительства” и проведены новые выборы, в которых участвовали лишь кандидаты от местных компартий. Новые парламенты тут же обратились с просьбой о вхождении в состав СССР. В начале августа 1940 г. Советский Союз пополнился ещё тремя республиками. Как и в захваченных осенью 1939 г. польских землях, там сразу же начались репрессии. Десятки тысяч “неблагонадёжных” были высланы в Сибирь или отправлены в лагеря"61.
Пакт Молотова–Риббентропа, отдавший народы Прибалтики под власть коммунистического соседа, удостоился положительной оценки и в учебнике, авторы которого пытаются совместить национал-патриотические клише с официозной декларацией преданности демократическим ценностям:
"Перед Сталиным встал нелёгкий выбор: или отклонить предложение Гитлера и тем самым согласиться с выходом германских войск к границам Советского Союза в войне с Германией, или заключить с Германией соглашения, дающие возможность отодвинуть границы СССР далеко на запад и на какое-то время избежать войны… к договору прилагались секретные протоколы, в которых был зафиксирован раздел Восточной Европы на сферы влияния между Москвой и Берлином. Согласно протоколам устанавливалась линия разграничения между немецкими и советскими войсками в Польше; прибалтийские государства, Финляндия и Бессарабия относились к сфере влияния СССР. Несомненно, в тот период договор был выгоден обеим странам. Гитлеру он позволял без лишних осложнений начать захват первого бастиона на востоке и одновременно убедить свой генералитет в том, что Германии не придётся воевать сразу на нескольких фронтах. Сталин получил выигрыш во времени для укрепления обороны страны, а также возможность отодвинуть исходные позиции потенциального врага и восстановить государство в границах бывшей Российской империи".
В этом, как и во многих других учебниках, восстановление границ России, существовавших до 1914 г., само по себе рассматривается в качестве положительного явления и одна из несомненных заслуг Сталина. Здесь сказывается, в том числе и ностальгия по "Великой России", в 1991 г. сократившейся примерно до пределов Московского государства середины XVII в. При этом нигде не говорится, что планы Сталина в действительности простирались значительно дальше границ 1914 г. Ведь после победы в 1945 г. под контролем Красной Армии оказалась вся Европа к востоку от Эльбы. Что интересно, сфера советского господства практически полностью совпадала с областью распространения крепостного права. Государства Прибалтики оказались в тылу советских владений в Восточной Европе.
Здесь же демонстрируются традиционные для советской историографии антизападные настроения: "Заключение советско-германских соглашений сорвало попытки западных держав втянуть СССР в войну с Германией и, наоборот, позволило переключить направление германской агрессии прежде всего на Запад"62.
Также ни слова осуждения нет по поводу советско-германского договора о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. Отмечается только, что в новых секретных протоколах к нему "были уточнены “сферы интересов” двух стран (в обмен на ряд районов Восточной Польши Германия “уступала” СССР Литву)"63. Нигде в этом учебнике не говорится, что "сферы интересов" означали на практике аннексию ряда территорий Восточной Европы, в том числе Прибалтики.
Однако относительно присоединения Прибалтики в 1940 г. говорится, что "присутствие советских войск было использовано для изменения существующего строя в этих государствах" и что вхождение стран Балтии в состав СССР произошло в результате того, что "перед угрозой установления полного советского военного контроля над Литвой, Латвией и Эстонией власти этих стран согласились на требования СССР" (о включении в состав кабинетов коммунистов). Строго говоря, здесь намеренная передержка, поскольку июньский ультиматум 1940 г. как раз и предусматривал ввод в Прибалтику крупных контингентов Красной Армии и установление полного военного и политического контроля над регионом. Подобная передержка понадобилась для того, чтобы присоединение Прибалтики к СССР не выглядело чистой аннексией, т. е. территориальным изменением, совершенным с применением силы. В то же время авторы не заблуждаются насчёт "добровольности" волеизъявления литовцев, латышей и эстонцев и сам термин "народные правительства" берут в кавычки.