Встречаются случаи, когда при исполнении приказа или распоряжения причинен вред правоохраняемым интересам, и при этом исполнитель вышел за рамки предписанного ему поведения. Если вред причинен именно действиями, находившимися за границами положений приказа, ч. 1 ст. 42 УК применению не подлежит и уголовную ответственность несет именно исполнитель.
Помимо этого следует учитывать, что приказ (распоряжение) далеко не всегда подробно и детализировано регламентирует поведение человека, обязанного подчиняться. В каждом властном предписании, например, нет необходимости указывать, какие правила безопасности выполнения работ должен соблюдать исполнитель. Эти правила регламентированы в нормативных актах. Поэтому, если выполняя приказ, исполнитель пренебрегает такими правилами и в результате причиняет вред, он подлежит уголовной ответственности. Поскольку причинная связь между властными предписаниями лица, отдавшего приказ (распоряжение), и причиненным вредом отсутствует, нет оснований для его уголовной ответственности[20].
Поскольку в науке и практике, помимо обстоятельств, включенных в УК, выделяют также обстоятельства, не предусмотренные УК, рассматриваемые обстоятельства можно подразделить на две указанные группы. В числе обстоятельств, которыми разные авторы предлагают дополнить гл. 8 УК, согласие потерпевшего, исполнение закона, выполнение профессиональной обязанности, причинение вреда во время спортивных соревнований, пребывание среди соучастников преступления по специальному заданию.
Что касается учета в судебной практике обстоятельств, которые не предусмотрены в настоящее время УК, то их иногда сводят к уже имеющимся - к крайней необходимости, к обоснованному риску. Указанный подход имеет исторические корни. Так, норма о задержании в УК РСФСР отсутствовала, но Верховный Суд СССР в Постановлении Пленума от 18.08.1984 "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" приравнял задержание к необходимой обороне.
После теракта в Беслане должно было быть заведено отдельное уголовное дело: по факту массовой гибели людей 3 сентября 2004 года. Потому что уже тогда следователям Генеральной прокуратуры было известно: подавляющее большинство заложников погибло в результате штурма, начавшегося по приказу отданному спецназу ЦСН ФСБ РФ.
Генеральная прокуратура должна была провести следствие и дать ответы на вопросы: кто принимал решение о штурме школы; кто отдал приказ; какой именно был приказ; кто из спецназовцев первым открыл огонь по школе и куда стрелял; какое оружие было задействовано во время штурма, сколько выстрелов и когда было из него произведено; какие последствия наступили после применения оружия неизбирательного поражения, запрещенного международной конвенцией, то есть имеется ли причинно-следственная связь между стрельбой по школе из гранатометов, танков, вертолетов и гибелью заложников.
Наконец, прокуратура должна была дать убедительный ответ на вопрос: насколько обоснован и эффективен был именно такой сценарий силовой операции, учитывая огромное количество заложников, большинство из которых - дети? И почему погибло так много спецназовцев "Альфы" и "Вымпела", если их действия по непосредственному штурму здания школы были прикрыты массированным огнем извне? Означает ли это, что продуманной была только начальная стадия штурма, а все остальные фазы были спонтанными, а действия спецназовцев - неподготовленными и хаотичными? И еще. Обстрел школы из гранатометов, произведенный в 13.05, по суш, стал причиной гибели двух сотрудников МЧС - Валеры Замараева и Димы Кормилина, которые поехали к школе для вывоза тел погибших 1 сентября заложников, а на самом деле стали "отвлекающим маневром" для усыпления бдительности боевиков. Действительно, два погибших и два тяжелораненных сотрудника МЧС - беспроигрышное "прикрытие" официальной версии о взорвавших школу террористах. На это был расчет?
В теории на поиски ответов следователям Генпрокуратуры не пришлось бы тратить годы. Все очень просто. Оказывается, действия спецслужб и силовую операцию все три дня в Беслане документировали и снимали на видео почти все спецслужбы. Так сказать, для внутреннего пользования. Съемки школы 1 - 3 сентября есть и у ФСБ, и у прокуратуры Северной Осетии. Вероятнее всего, съемки вели и сотрудники МВД. Глава североосетинского МЧС Дзгоев вообще приказал одному из своих подчиненных ходить за собой все три дня по пятам и записывать хронологию происходящего, особенно время и содержание команд, поступавших от руководителей оперативного штаба.
Именно благодаря адъютанту Бориса Дзгоева мы впервые узнали, когда поступили в штаб первые сообщения о возгорании спортзала (в 13.05, сразу после того, как школа была обстреляна из огнеметов и гранатометов). Мы также узнали о том, какова была реакция на эти сообщения членов штаба. Глава спецназа ЦСН ФСБ Тихонов в течение нескольких часов запрещал выезд на место пожарным расчетам, хотя, по словам сапера 58-й армии Гаглоева, очаг возгорания в спортзале можно было потушить с помощью всего лишь одного огнетушителя. Но приказ поступил только тогда, когда в объемном пожаре сгорели почти все свидетельства обстрела школы из гранатометов. Ну и еще сто с липшим заложников. У многих их них, кстати, в посмертных судебно-медицинских экспертизах стоит причина смерти: "термический шок", то есть обгорание почти 100% кожных покровов. А других повреждений (пулевых или осколочных ранений) у этих людей не было.
Об объемном пожаре в спортзале отдельный разговор нужен. Депутат Госдумы, ученый Юрий Савельев, чье исследование природы первых взрывов и обстоятельств штурма, основанное на математических расчетах и физических формулах, оказалось феноменально точным, сомневался, что причиной объемного пожара могли стать только первые взрывы в спортзале. И, судя по видеозаписи, оказавшейся в руках матерей Беслана, он не зря сомневался.
Опубликованные 28 декабря 2007 года сенатором Александром Торшиным данные парламентской комиссии по расследованию событий захвата террористами школы в Беслане 1-3 сентября 2004 года, которые привели к гибели сотен людей, не только не дали ответа на основные вопросы, волнующие общество, но и породили новые вопросы к власти. По мнению многих независимых экспертов и организаций, комиссия делала выводы, используя материалы следствия по уголовному делу №20/849, возбужденному Генпрокуратурой, и в завуалированной форме попыталась в первую очередь обелить федеральные структуры, обвинив практически только республиканских руководителей и руководителей региональных правоохранительных структур и специальных служб.
Спустя пятнадцать месяцев после трагедии остается неясным характер действий военных МО РФ и ФСБ. Речь идет о провале переговоров первого сентября и о применении во время штурма здания огнеметов «Шмель» подразделениями ФСБ, а также танков подразделениями МО. Из материалов комиссии следует, что «передается номер телефона для связи, при этом последние две цифры называются неверно». По данным комплексной экспертизы, номер телефона (8-928-728-33-74) принадлежит компании ОАО «Мобилком-Кавказ» (южное представительство компании «Мегафон»), как и большинство сотовых телефонов на Северном Кавказе. В настоящее время Мегафон обслуживает территорию республик Северного Кавказа, Ставропольского и Краснодарских краев и Ростовскую область, территорию Чечни - с апреля 2004 года. По существующим правилам взаимодействия с правоохранительными и специальными структурами, в ситуациях проведения террористического акта компания предоставляет всю необходимую информацию, в том числе и распечатки разговоров сотовых абонентов, может обесточивать отдельные районы. Конечно, в войсках МО и подразделениях ФСБ имеются свои радиопеленгаторы, позволяющие не только записывать переговоры в автоматическом режиме, но и с высокой точностью определять место передающего устройства, но это касается только радиостанций. Для перехвата мобильной связи они не предназначены. Генераторы помех, видимо, не использовали, чтобы не нарушить свои системы связи.
Относительно применения подразделениями ФСБ реактивных пехотных огнеметов РПО–А «Шмель». Вместо того чтобы внятно разъяснить обществу разницу в зарядах огнемета и снять подозрения в поджоге крыши здания, парламентская комиссия вновь невразумительно повторяет высказывания Генпрокуратуры о законности применения огнеметов. РПО «Шмель», разработанный Тульским КБ, имеет три различных заряда. Типа «А» - термобарический заряд (грубо говоря, объемного взрыва), предназначенный для поражения укрытых огневых средств, который был применен подразделениями ФСБ в Беслане при уничтожении боевиков на крыше школы. Второй тип - РПО-З (зажигательный) используется для создания пожаров за счет образования примерно 20 очагов первичного возгорания. Третий тип заряда - РПО–Д (дымовой) применяется для постановки дымовых завес и ослепления расчетов огневых средств. Поэтому если не применялся зажигательный заряд, пожара быть не может, поскольку при термобарическом заряде весь кислород переходит в окислы.
Из материалов комиссии неясно, кто давал команду командиру танка открывать огонь по школе, когда там еще были люди. Когда у командующего 58 армии генерал-лейтенанта Соболева члены комиссии спросили: «Кто давал команду командиру танка на открытие огня из танковой пушки?», генерал ответил: «Непосредственный руководитель боя!» А кто непосредственно руководил боем? Это до сих пор, спустя полтора года, непонятно.