Положение воеводы и тысяцкого напрямую не зависит от перемен, происходящих на княжеском столе. Они остаются на своих местах даже в тех случаях, когда сменяются князья из враждующих между собой династий при том, что воевода, к примеру, мог участвовать в боевых действиях против тех князей, кто со временем занимал стол в его земле.
При всем сходстве статуса и роли тысяцкий и воевода - не одно и тоже. Соотношение между ними можно определить так: если каждый тысяцкий - воевода, то не каждый воевода - тысяцкий. Последний обладает целым рядом дополнительных полномочий и в делах общественной жизни приобретает более важное значение.
Прежде всего, привлекает внимание чрезвычайно высокое общественное положение тысяцкого, близкое к положению князя. Иногда источники даже называют тысяцкого князем, распоряжающимся боярами, "сущими под ним". Имеются также данные о том, что не только бояре, но и непосредственно князья могли "держать тысячу". По правлению тысяцких (так же, как и князей) в ряде случаев ведется счет времени летописцем, связывающим с их именами те или иные события. Наряду с князьями тысяцкие участвуют в выработке законов, по которым живет община, им также принадлежит право суда по некоторым делам, разнообразные представительские функции.
Власть воеводы и тысяцкого распространялась и на подчиненные старшему городу пригороды. Во время проведенных военных действий, когда земля испытывала непосредственную вражескую угрозу, эта власть приобретала чрезвычайный характер. Столичный воевода своей волей мог отменить решение веча пригорода, если таковое шло вразрез с интересами общины старшего города и ставило под вопрос территориальную целостность земли. Подобно посаднику, воевода и тысяцкий со своей стороны заботятся о сохранении единства земли и всячески пресекают сепаратистские устремления мятежных пригородов.
По мере экономического и политического усиления, роста числа жителей, укрепления военной организации, пригороды начинают тяготиться зависимостью от старших городов. С особой силой этот процесс разворачивается, начиная с середины XII в., когда он получает повсеместное распространение. Борьба старших городов с усиливающимися пригородами становится главным содержанием внутри волостной жизни, в ней участвуют самые широкие общественные силы, - по сути дела эта борьба носит характер межобщинного столкновения. Результат может быть двояким: либо единая прежде волость делится на несколько новых самостоятельных городов-государств, либо значение старшего города переходит к взявшему верх пригороду.
Описанная нами модель государственного устройства не является чем-то особенным, свойственным лишь древнерусскому обществу механизмом. Как показывают новейшие исследования, она довольно часто встречается в мировой истории и в дальнейшем уступает место иным, более многообразным формам государственной организации, складывающимся в соответствии с конкретно-историческими условиями. Ближайшими историческими аналогами древнерусских городов - государств можно считать древнегреческие полисы и древневосточные номы.