Поскольку старые месторождения были изрядно истощены и давали руду низкого качества, постольку взоры правительства обратились на Урал. Нельзя сказать, что уральский регион был абсолютно дик и не разработан. Уже в XVII в. здесь действовали мелкие промыслы, работали кузнецы, открывались месторождения руды. Государственное вмешательство придало освоению Урала и его богатств невиданный импульс и ускорение. Воевода Верхотурья получил приказ срочно заняться поиском железной руды. Деятельным проводником царских идей стал начальник-судья Сибирского приказа (в то время Урал относился к Сибири) А. А. Виниус, сын основателя первого металлургического завода под Тулой еще в XVII в. Он лично занимался изучением и обследованием уральских недр и докладывал монарху о высоких свойствах уральских руд. Наиболее перспективным представлялось месторождение железной руды на берегу Тагила — Магнитная гора. С 1698 г. здесь началось строительство металлургического завода. При освоении новой металлургической базы использовали уже имевшийся опыт, а также переселяли лучших мастеров на новые промышленные места под ведение местной администрации. Нехватка собственных кадров заставляла приглашать горных специалистов и металлургов из стран Западной Европы. По этому случаю 16 апреля 1702 г. был обнародован царский манифест «О вывозе иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповеданий». Документ гарантировал всем прибывшим иностранцам свободу въезда и выезда, свободу вероисповедания, подсудность особому органу, образованному из иноземцев и т. д. Немало предпринимателей, мастеров и ремесленников Англии, Германии, Голландии, откликнулись на этот призыв.
За короткий срок на Урале было построено пять заводов — два Невьянских, Каменский, Уктусский, Алпатьевский. Известный Петру I тульский оружейник Н. Демидов инспектировал уральскую руду и нашел ее качество отменным. Он испросил разрешение лить пушки на Невьянском заводе. Зная его как добросовестного и инициативного работника, царь в 1702 г. передал завод и прилегающие к нему территории в радиусе 30 км Н. Демидову. Это был пока единственный случай передачи казенного завода в частные руки [2]. Первыми после Виниуса управляющими казенных заводов на Урале были назначены В. Н. Татищев и В. И. де Генин. Строительство пяти заводов на Урале подкреплялось интенсивным сооружением новых мануфактур в Олонецком крае, в Устюжне, на Белоозере, в Липецке Воронежского края. Здесь до 1709 г. вводятся в строй 11 чугунолитейных и железоделательных заводов и 2 медеплавильных. Всего за обозначенный период было построено 40 новых казенных предприятий [3]. Созданная мощная металлургическая база изменила промышленный облик страны. В 1720 г. Урал давал уже половину российского металла, а к 1725 г. его доля возросла до 73 %. До 30-х гг. XVIII в. владельцами Уральских заводов выступали казна и Демидовы. Только с 1730- гг. здесь появились новые частные владельцы Строгановы, Турчаниновы и др. [4].
На такой основе более интенсивно стала развиваться оружейная промышленность, так как главным побудительным мотивом развития металлургической промышленности и металлообработки состояло в стремлении быстро наладить производство вооружения. По существовавшему замыслу уральские горные заводы должны были преобразоваться в военные. Однако оружейная и металлургическая отрасли не слились, а продолжали существовать параллельно, тесно взаимодействуя и подстегивая друг друга в развитии. Оказалось, что для производства стрелкового и холодного оружия требовалась высококвалифицированная рабочая сила в лице умелых мастеров-оружейников и не так много металла. Целесообразнее было не разворачивать производства оружия на горных заводах, а возить металл с Урала на военные предприятия. Главным оружейным центром страны осталась Тула. В 1712 г. здесь был сооружен большой оружейный завод. К середине 1720-х гг. Тульская оружейная слобода давала свыше 20 тыс. ружей. В 1721 г. завод не меньшей мощности появился в Сестрорецке, обеспечив этому региону второе место в стране по производству стрелкового оружия. Так же обстояло дело и с артиллерийским производством. Поначалу пушки лили на казенных заводах Урала. Со временем стало ясно, что объединение на одном заводе горного, металлургического и военного производства не лучшим образом сказывается на качестве готовой конечной продукции. Артиллерийское производство выделилось в самостоятельное. Главными предприятиями стали Олонецкие и Луганские заводы. Однако металл государственные артиллерийские заводы западных районов страны получали с Урала [5].
Сферу особых государственных интересов в начале века составляла химическая промышленность. Главное внимание уделялось производству пороха и его компонентов — селитры и серы. Они составляли по стоимости 87 % всей химической продукции. Производство пороха было поставлено на широкую ногу. Датский посол Юль в 1710 г. отмечал: «В России порохом дорожат не более, чем песком, и вряд ли найдется в Европе государство, где бы его изготовляли в таком количестве и где бы по качеству и силе он мог бы сравниться со здешним» [6]. Пороха производили в таком количестве, что иногда не знали, куда его девать. Вот поэтому все увеселения и праздники сопровождались многочасовыми фейерверками. Все предприятия, производившие порох, выполняли государственный заказ. Свободная торговля порохом не разрешалась. Производство серы и селитры было основано в Астрахани и Симбирске и также находилось в орбите государственного интереса.
С большим вниманием казна относилась к развитию лесохимической промышленности, т. е. производству поташа и смолы. Основную часть (более 70 %) производимого поташа давали казенные промыслы. Частные производства также работали на государство, так как поташ был главным экспортным товаром, на торговлю которым распространялась казенная монополия. Смолокурение в эпоху Петра I существовало в форме крестьянских промыслов. Все попытки развернуть казенное смолокурение при корабельных верфях Астрахани и Петербурга по причине неэффективности производства привели к закрытию этих предприятий. Смолокурением продолжали заниматься крестьяне-промысловики, а государство скупало у них полученный продукт по низкой цене. Часть смолы вывозилась за границу от имени казны. Но установить полную государственную монополию на смолу не удалось. Много смолы потреблялось в хозяйствах внутри страны. Крестьяне-смолокуры продавали смолу в обход закона всем нуждающимся. Никакая армия чиновников не могла отследить действия каждого промысловика. Только при Екатерине II смола стала рыночным товаром. Производство других химикатов (купороса, квасцов, азотной кислоты) при Петре I только начиналось.
С не меньшей энергией царь принялся за развитие легкой промышленности. Казенные предприятия появились в текстильной промышленности. Строящийся флот нуждался в большом количестве парусины. В селе Преображенском на основе использования водяной силы реки Яузы строится казенный Хамовный двор по производству парусины. Ткачей для нового предприятия выписывали из-за границы или нанимали в московской Кадашевской слободе, имевшей давние традиции ткачества. Развернув работы на полную мощность в начале века, к 1719 г. Хамовный двор превратился в крупное предприятие, на котором работало свыше 1 200 специалистов и рабочих [7]. Со временем Полотняный двор появился и в Москве.
Предметом повышенного внимания со стороны правительства пользовалась суконная промышленность. Особое место отводилось московскому Суконному двору — крупной мануфактуре по производству сукна, главным потребителем которого долгое время оставалась армия. Суконные мануфактуры позднее появились в Казани, Липецке и Петербурге. Отрасль испытывала острую нехватку сырья, так как шерсть как товар отсутствовала на российском рынке. Поначалу мануфактуры работали на импортном сырье, а казна объявила государственную монополию на закупку шерсти и овчин.
Спрос рождает предложение, поэтому в южных губерниях появились овчарные заводы, которые начали обеспечивать суконные мануфактуры отечественной шерстью, запрещенной к экспорту. Но если российское парусное полотно было настолько хорошего качества, что его закупала Голландия — главный поставщик этого товара на мировой рынок и выдавала за свое, то получить хорошее сукно долго не удавалось. Причины коренились не только в отсутствии высококачественного сырья и недавнем введении тонкорунного овцеводства. Технология суконного производства отличалась большей сложностью и трудоемкостью, чем производство полотна. К тому же для этого вида производства не годился отечественный опыт мелкотоварной выработки «суровых» тканей. Российские мануфактуры производили не сукно, а каразею — ткань низкого качества, шедшую на подстежку. «Не покупать мундира заморского», как требовал Петр I, при его жизни не удалось. Качественное сукно для мундиров и кафтанов приходилось ввозить. Этот вид товара даже не облагался дополнительной пошлиной, подобно другим, производимым в стране. Полностью производство сукна было освоено только во второй половине XVIII в. [8]. Текстильная мануфактура петровской эпохи была централизованной. За высоким забором двора располагались помещения различного назначения. Раздача работы на дом не практиковалась.
К предприятиям легкой промышленности также относились Канатная мануфактура по производству корабельных снастей, Кожевенный и Портупейный дворы, обеспечивающие армию лосинами, обувью и седлами. Потребительские товары производили также предприятия галантерейной промышленности, имеющие разную технологию. К ним можно отнести шляпное, позументное, пуговичное, сургучное, игольное производства. Главными потребителями этой продукции выступали дворяне и чиновники. Одежду крестьян и посадского люда изготавливали кустарным методом. К производствам, не связанным с военными нуждами, относится устройство зеркальных стеклянных заводов, бумажных мельниц и первой гражданской типографии в Москве.