В послеоктябрьский период советские криминалисты сформулировали такую концепцию объекта преступления, согласно которой объектом преступления признавались "общественные отношения, поставленные под охрану уголовного закона, путем изменения которых причиняется социальный вред"[15]. При этом под общественными отношениями обычно понимались отношения между людьми в процессе их совместной деятельности или общения, находящиеся под охраной правовых или моральных норм[16].
Указанная концепция получив статус общепризнанной в науке советского уголовного права, во многих случаях действительно была вполне справедлива например при признании объектом преступления отношений собственности при краже, грабеже и других хищениях имущества, однако в силу нерешенности ряда принципиальных проблем, так и не стала универсальной теорией
Надо сказать, что характеристика объекта преступления в самом общем виде содержалась в первых советских уголовных законах В частности, в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 г отмечалось, что " советское уголовное право имеет задачей посредством репрессий охранять систему общественных отношений соответствующую интересам трудящихся масс, организовавшихся в господствующий класс в переходный от капитализма к коммунизму период диктатуры пролетариата". Первый советский Уголовный кодекс - УК РСФСР 1922 г. а затем и Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г., УК РСФСР 1926 г в своей основе восприняли положения Руководящих начал, относящихся к объекту преступления. Все отличие состояло только в несколько иной редакционной форме.
Таким образом, советское уголовное право с момента его создания, отбросив "в архив истории" ранее действовавшие уголовные законы, а вместе с ними и отечественную науку, подошло к определению тех благ, которые признавались объектом преступления с совершенно иных, "пролетарских", позиций
Объектом преступления была признана отныне система общественных отношений, соответствующая интересам трудящихся масс. Эта установка Руководящих начал в разных редакционных формулировках стала исправно использоваться авторами учебников, монографий, диссертаций, журнальных статей. Причем, даже в солидных монографических исследованиях не содержалось объяснений и доказательств того, почему именно общественные отношения выступают как общим объектом преступлений, так и объектом индивидуально взятого преступления.
Главным аргументом, приводимым в качестве подтверждения достоверности приведенного положения, была ссылка на авторитет Руководящих начал. Приводились также многочисленные, различной степени убедительности, а порой более вековой давности цитаты "классиков" и "основоположников" господствующей в те годы в стране идеологии. Обобщение судебной практики, данных социологических исследований, примеров из реальной жизни по названной проблеме не требовалось, так как она считалась решенной "классиками" в общественной науке.
Все прежние достижения в развитии учении об объекте преступного деяния, как выработанные русской дореволюционной, так и зарубежной школами уголовного права незаслуженно были забыты и просто замалчивались Между тем, забегая вперед, заметим, что именно в недрах оставленных без внимания теорий, по нашему мнению, находится сегодняшнее решение проблемы объекта преступления.
Объектом преступления в дореволюционной России признавался отдельно взятый человек 6 или какое-то множество лиц, представляющих собой в любом цивилизованном обществе наивысшую ценность Наряду с этим существовала теория объекта преступного деяния как правового блага 6, согласно которой объектом уголовно-правовой охраны назывались жизнь, здоровье, собственность и другие ценности. В западно-европейской науке уголовного права, кроме всего прочего, объектом преступления назывались также субъективные права лица, уголовно правовые нормы в их реальном существовании, защищаемые правовыми нормами жизненные интересы и другие подобные явления. Однако все вышеуказанные концепции объекта преступления не стали в период существования советского государства предметом пристального внимания со стороны отечественных ученых, а были отвергнуты как буржуазные и реакционные.
Признание советской школой уголовного права объектом преступления общественные отношения потребовало уяснения содержания этого понятия, поскольку в каждом конкретном случае преступного посягательства уголовно-правовое значение приобретало содержание того отношения, которое подвергалось преступному воздействию. Потребовалось написать очень много страниц, чтобы приспособить категорию теоретической социологии "общественные отношения" к действительным нуждам теории уголовного права и правоприменительной практики. При этом указанная задача возводилась некоторыми теоретиками е ранг настолько значимой, что от нее по сути якобы и зависело окончательное решение проблемы объекта преступления е отечественном уголовном праве. Так, Н.И. Коржанский писал: "Дальнейшее развитие уголовно-правовой теории объекта преступления связано с тем, насколько глубоко будут исследованы общественные отношения, их социальная суть, содержание, структура, динамика и механизм возникновения и прекращения[17].
На самом деле проблема объекта преступления, по дальновидному замечанию профессора А.Н Трайнина, "приведенным положением.. лишь начиналась, ибо для разрешения важнейших для судебной практики вопросов квалификации необходимо было изучение объекта не только со стороны преступления, но и как элемента состава конкретного преступного действия"[18]. Как показало впоследствии применение теории объекта преступного посягательства как общественного отношения к различным видам составов преступлений, выявление непосредственного объекта преступного посягательства оказалось делом весьма непростым, а в некоторых случаях невозможным или даже абсурдным
В частности, профессор А.В. Наумов в одной из своих работ констатировал, что теория объекта как общественного отношения в ряде случаев откровенно "не срабатывает". Особенно, сетовал ученый, применительно к преступлениям против личности, в частности, к убийству и причинению вреда здоровью человека[19]. Сомнения в том, что объектом преступления действительно во всех случаях являются общественные отношения высказывали и другие ученые[20].
Если коротко сформулировать основные проблемы, требующие своего решения в рамках учения об объекте преступления в советской школе уголовного права, то их перечень может принять следующий вид:
1) выявление структуры общественного отношения как объекта преступления,
2) характеристика механизма причинения ему вреда;
3) соотношение объекта преступления с последствиями преступной деятельности.
Как выяснилось, решить их советская уголовно-правовая наука за весь период своего существования окончательно так, и не смогла. Это, однако, не означает полного отсутствия позитивных результатов в проведенных исследованиях отечественных ученых. Напротив, многие положения и выводы являются фундаментальными и сущностными в понимании объекта как элемента состава преступления в целом. Достаточно вспомнить логически обоснованные выводы профессора А.Н. Трайнина, который установил, что "посягнуть - это всегда означает нанести в той или иной форме и мере ущерб объекту: посягательство не несущее с собой ущерба, перестает быть самим собой - оно уже не посягает... Нет посягательства, если нет объекта, так как в этом случае не на что посягать, и в одинаковой мере нет посягательства, если объекту не причинено ущерба, ибо в этом случае субъект не посягает"[21].
Уязвимость данной позиции, по нашему мнению, состоит лишь в том, что невозможно в таком случае обосновать преступную сущность (общественную опасность) посягательства на так называемый "негодный" объект, покушения с негодными средствами, приготовления к совершению преступления (ибо там не оказывается непосредственное воздействие на объект), а также неоконченного покушения в преступлениях с материальным составом, если ожидаемые виновным последствия по каким-либо независящим от него обстоятельствам не наступили.
Важно подчеркнуть, что некоторые советские ученые рассматриваемого периода развития отечественной науки, признавая общим объектом преступления общественные отношения, полагали, что непосредственным объектом преступления могут выступать не только общественные отношения, но и те или иные государственные или общественные интересы, материальное выражение соответствующих общественных отношений, имущество в смысле совокупности вещей, сами вещи, материалы или люди.
Общепризнанное положение об объекте преступления для некоторых авторов носило, как представляется, чисто декларативный характер. Признавая его в общем виде, во многих случаях ученые от него отступали и называли объектом преступления имущество, вещи, материальные предметы и т. п.
Например, профессор А.А. Пионтковский, определяя общий объект преступления как общественные отношения, при анализе непосредственного объекта утверждал, что "общественное отношение как объект преступления - это то, что стоит за непосредственным объектом"[22], то есть конкретное материальное благо, но отнюдь не абстрактное общественное отношение. Сходную позицию занимал Н.А. Стручков, признававший в качестве объекта уголовно-правовой охраны "социальные ценности каждого общества" ".