Этнографические материалы свидетельствуют о том, что у финно-угров уже с раннего возраста существовало раздельное трудовое воспитание мальчиков и девочек, ориентация их на различные трудовые роли, так как мужчинам и женщинам были присущи определенные хозяйственные функции, в большинстве своем не пересекавшиеся. Так, у манси мальчики играли в основном в охотничьи игры, и для них взрослые делали специальные маленькие луки и стрелы с деревянными наконечниками. Став постарше, мальчики уже сами изготавливали луки и стрелы, постепенно усложняя их конструкцию [Федорова 1988, c. 87]. У удмуртов дети при помощи взрослых делали игрушечные орудия труда, а с 5-7 лет уже помогали в полевых работах, охоте, рыболовстве, привлекались в качестве помощников ремесленников [Удмурты 1993, c. 265]. Девочки у манси играли в куклы, причем к игре в куклы относился и комплекс других предметов: маленькие сумочки им мешочки для хранения кукольного имущества, подушки и одеяльца, утварь и пр. В быту взрослых все эти предметы делали женщины, которые с раннего детства прививали своим дочерям навыки изготовления одежды и утвари. А.Н. Рейнсон-Правдин писал, что "по игрушкам девочки, по качеству ее ранних работ жених судил об умении невесты. Считалось, что девочка, умеющая хорошо делать игрушки, будет в будущем хорошей хозяйкой и мастерицей" [Рейнсон-Правдин 1949, с. 123]. У удмуртов матери начинали обучать своих дочерей в возрасте до 7 лет полевым работам, рукоделию, приготовлению пищи. Дети очень рано вступали в мир взрослых. Характерно, что девочки старше 7 лет реже использовали в играх сюжеты из домашнего хозяйства, так как с этого возраста они уже во всем помогали матери по дому. Мальчики также уже с 10-11 лет становились пастухами, ходили со взрослыми на промысел [Павлинская 1988, c. 228].
Обобщив данные, полученные при изучении сосудиков из нашей коллекции, и этнографические сведения можно сделать вывод о том, что эти поделки принадлежат девочкам в возрасте до 6-7 лет. Данные игрушки не только демонстрируют нам, какие игры могли существовать у детей в прошлом, но и отражают процесс их обучения и воспитания. При изготовлении этих предметов девочки получали все те полезные знания и навыки, которые использовали позднее на протяжении всей своей жизни, возобновляя запасы необходимой в хозяйстве домашней утвари. Ведь, как известно, женщины лепили для своих нужд посуду сами по мере надобности. Вряд ли в древности для детей проводились какие-то специальные занятия. Скорее всего они приобретали знания, наблюдая за взрослыми и, по мере сил, помогая им в повседневной работе. При этом они задавали свойственные детям всех времен вопросы "почему ?", и постепенно впитывали весь тот опыт и знания, которые накапливались в обществе на протяжении тысячелетий. Они узнавали, где находятся залежи глины, пригодной для керамического производства, какие действия необходимо с ней произвести, чтобы подготовить для лепки сосудов. При этом дети знакомились со свойствами материалов, назначением тех или иных примесей, добавляемых в глиняное тесто. Среди описываемых нами предметов 3 имеют в составе теста характерные для Пермского Предуралья примеси. Возможно, в данном случае дети использовали уже готовую керамическую массу, но можно предположить и то, что они вводили в глину примеси самостоятельно, повторяя все действия, производимые взрослыми. В процессе лепки посуды девочки познавали необходимые приемы, смысл орнаментов, наносимых на стенки сосудов и пр. Не ограничиваясь простым наблюдением, они пытались повторять действия взрослых, изготовляя свои поделки. Подобное наблюдают и в настоящее время большинство матерей, когда маленькие дочки пытаются стряпать вместе с ними пирожки. И точно также, как сейчас девочки сажают свои неказистые пирожки в печь, и с нетерпением ждут результата, в древности дети обжигали свою "посудку" вмести с изделиями взрослых. Это доказывается тем, что обжиг сосудиков из нашей коллекции ничем не отличается от обжига обычной лепной керамики. Таким образом, дети познавали и процесс обжига керамики.
Наличие нагара на внешней, а иногда и на внутренней стороне игрушечных сосудиков, позволяет предположить, что в процессе игры девочки пытались готовить пищу не "понарошку", а на настоящей печи, ставя на нее свое кукольное варево рядом с горшками, где готовилась пища для семьи.
Таким образом, наличие в коллекции средневековых древностей комплекса детских игрушек позволяет нам представить, каким образом в прошлом происходил процесс обучения детей, передачи накопленной в обществе информации. На наш взгляд, подобные детские игрушки имеются и в коллекциях из других средневековых поселений, но, обрабатывая массы материала, исследователи упускают из виду эти единичные предметы. Так, судя по публикациям, аналогичные маленькие сосудики имеются в составе керамического комплекса городища Иднакар в Удмуртии [Иванова 1995, рис. 5-1, 5, 10]. Надеемся, что появление данной статьи позволит исследователям пересмотреть коллекции и выделить в них подобные комплексы детских игрушек.