Однако если замена лица на стороне заемщика не позволяет применить положения ст. 451 ГК РФ для изменения (расторжения) кредитного договора, то таковые могут быть реализованы в случае, когда замена заемщика привела к прекращению действия обеспечительных обязательств (договора залога, поручительства). Именно исчезновение обеспечительных инструментов, которые были предусмотрены при заключении договора, удовлетворяет всем условиям п. 2 ст. 451 ГК РФ, а значит, может выступать основанием для изменения или расторжения кредитного договора по инициативе банка в силу существенного изменения обстоятельств.
Если банк желает в принципе предупредить возможное изменение субъектного состава на стороне заемщика, ему необходимо использовать предоставленные законом инструменты, а именно включить в кредитный договор при его заключении условие о запрете на уступку права требования предоставления кредита либо условие об ограничении такой уступки получением согласия банка. При этом надо иметь в виду, что цессия может быть ограничена и в случае противоречия закону, в частности когда речь идет о целевом кредитовании за счет средств федерального бюджета.
2. Уступка права требования возврата кредита и уплаты процентов
Исполнив обязательство по предоставлению кредита, банк рассчитывает на возврат переданной суммы денежных средств в некотором увеличенном размере с учетом процентов годовых, начисляемых в качестве платы за использование кредита. Однако при наступлении определенных обстоятельств банк может встать перед необходимостью уступки права требования возврата долга другим субъектам права. В этой связи возникает потребность в уяснении круга лиц, которым такая уступка может быть произведена.
В юридической литературе встречаются различные точки зрения как на возможность уступки права требования возврата кредита и уплаты процентов в принципе, так и на возможность уступки такого требования субъектам права независимо от их принадлежности к банковской сфере.
Например, Е.А. Павлодский на том основании, что к кредитному договору подлежат применению правила о договоре займа (п. 2 ст. 819 ГК РФ), полагает, что уступка банком права требования по кредитному договору может быть произведена не только другой кредитной организации, но и любому другому субъекту. Уступка права требования, по его мнению, означает, что суммы, предназначенные банку, будут направлены другому лицу, которое может не иметь банковской лицензии, что не нарушает прав банка. При этом ученый исключает необходимость наличия лицензии у лица, которому уступается требование, лишь потому, что кредитный договор не включен в число банковских операций, для совершения которых требуется лицензия Банка России. Он пишет, что "в условиях правомерности кредитования одной организацией другого лица какие-либо ограничения уступки права требования банками по кредитному договору представляются необоснованными" [16].
Исключают влияние банковской сферы (необходимость наличия лицензии) на уступку права требования возврата кредита и другие ученые [17].
Так, В.В. Витрянский указывает на то, что "специальные правила (ст. ст. 819 - 821 ГК РФ) не содержат запретов и ограничений возможности уступки прав требования по кредитным договорам"[18]. Ученый предлагает "рассуждать не об исключительности кредитного договора (на самом деле имея в виду, что банк, предоставляя кредит, размещает денежные средства, привлеченные им на банковские счета и во вклады), а о его родовой принадлежности к договору займа, что делает необходимым субсидиарное применение положений о заемных обязательствах, каковые, конечно же, не ограничивают кредитора-заимодавца в его праве уступать право требования возврата суммы займа"[19]. По его мнению, "данное право требования в силу реального характера договора займа "очищено" от каких-либо обязанностей на стороне заимодавца и является абсолютно оборотоспособным"[20]. Л.А. Новоселова также указывает на то, что "обязательства заемщика по возврату денежных средств, полученных на основании договора о кредите, принципиально ничем не отличаются от любых других денежных обязательств, возникших, например, из займа. Личность кредитора для заимодавца (независимо от того, получил ли он средства по договору займа или кредита), как в большинстве денежных обязательств, не имеет значения" [21]. Другими словами, речь идет о том, что обязанность по возврату кредита выступает обязанностью по возврату долга, а значит, обязательство заемщика сродни обязательству любого другого субъекта, на котором лежит обязанность возвратить долг в качестве оплаты товара по договору купли-продажи, внесения арендных платежей по договору аренды, оплаты услуги по договору возмездного оказания услуг и т.п.
Приведенные позиции можно свести к двум основным аргументам, позволяющим обосновать возможность уступки прав банка-кредитора по кредитному договору любому субъекту права, в том числе некредитной организации. Во-первых, возврат кредита и уплата по нему процентов в отличие от предоставления кредита не попадают в перечень банковских операций, подлежащих обязательному лицензированию. Во-вторых, обязательство заемщика по возврату денежного долга является денежным обязательством, в котором личность заимодавца (кредитора) не имеет значения для должника. Нам представляется, что указанные аргументы нельзя признать достаточными для обоснования изложенного подхода.
Заметим, что для всех возмездных договоров характерна, как правило, одна особенность, которая выражается во встречном предоставлении в виде денежной суммы, т.е. погашении долга уплатой денег. Именно по этой причине обязательства по оплате товара, работ, услуг не могут быть положены в основу квалификации договора в качестве того или иного конкретного типа (вида) гражданско-правового договора, поскольку по своей правовой природе они одинаковы и представляют собой денежные обязательства. Данный факт позволяет подвести замену лица на стороне кредитора в денежном обязательстве под общее правило п. 2 ст. 382 ГК РФ, в соответствии с которым для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника. Естественно, что возможная замена кредитора должна соответствовать правилам о надлежащем субъекте.
Однако необходимо помнить, что любой вывод должен основываться не только на общих принципах (правилах), но и учитывать всевозможные аспекты (как частноправовые, так и публичные), которые могут проявиться и повлиять каким-либо образом на правовое явление. Другими словами, только исследование вопроса в определенной системе может привести к достоверному выводу, отличающемуся должной степенью обоснованности (аргументированности). Нельзя дать оценку части правового явления (каким выступает обязательство по возврату кредита), изолированного, оторванного от той правовой среды, в которой она (кредитная деятельность) функционирует. Исполнение денежного обязательства в рамках кредитного договора определяется не только общими правилами исполнения денежных обязательств, но и особенностями банковской сферы, выражающимися в первую очередь в наличии специальной правосубъектности кредитора.
Отсутствие значения личности кредитора для заемщика вовсе не означает, что от заемщика как носителя субъективной правовой обязанности исполнения такой обязанности может потребовать любой кредитор, наделенный корреспондирующим гражданским правом, на основании сделки уступки права требования.
Обращает на себя внимание то, что существующей судебной арбитражной практикой уступка права требования одного банка-кредитора другому банку всегда рассматривалась как правомерная. При этом суды при вынесении соответствующего решения руководствовались положением о том, что личность банка-кредитора для заемщика в обязательстве по погашению кредитной задолженности значения не имеет [22].
Однако заметим, что п. 2 ст. 388 ГК РФ допускает ограничение не только в случае, когда личность кредитора имеет существенное значение для должника. Правило указанного пункта выступает примером общего правила ограничения уступки в тех случаях, когда таковая противоречит закону, иным правовым актам или договору (п. 1 ст. 388 ГК РФ). Речь идет не о прямых запретах, которые должны быть установлены в отношении уступки прав банка-кредитора, в частности правилами гл. 42 ГК РФ, а о возможном противоречии такой уступки положениям как общегражданского законодательства, так и специального, не говоря уже о договоре.
Обязательство по возврату суммы кредита как гражданское правоотношение "определяется материальными условиями жизни общества, общественными отношениями, составляющими реальную экономическую основу каждого социального строя" [23]. Субъективное право и корреспондирующая с ним обязанность существуют как "юридическое средство регулирования личных и общественных интересов в их гармоническом сочетании..."[24]. Для отношений, возникающих из кредитного договора, достижение таких интересов обеспечивается, в частности, посредством определения специального субъектного состава на стороне кредитора, в качестве которого только и могут выступать банки или иные кредитные организации. Речь идет о гарантиях, предоставляемых государством тем физическим и юридическим лицам, которые в первую очередь являются кредиторами непосредственно банков. Действенность таких гарантий может быть достигнута, в частности, путем лицензирования деятельности последних. Совершенная в рамках кредитного договора кредитная сделка существует в специально установленных государством границах, а поэтому не имеет значения, на какой стадии исполнения находится кредитный договор, главное - чтобы не были нарушены эти установленные границы.