Итак, русское общество не приняло ни идей, развиваемых императрицей, ни составленную ею на их основе политическую теорию, ставшую в ее царствование официальной политической доктриной русского абсолютизма.
Характерно, что и полвека спустя образованные русские люди яростно отрицали и екатерининский “Наказ”, и саму работу Уложенной комиссии. В 1822 г. молодой Пушкин с юношеским задором писал: “Современные иностранные писатели осыпали Екатерину чрезмерными похвалами: очень естественно; они знали ее только по переписке с Вольтером и по рассказам тех именно, коим она позволяла путешествовать. Фарса наших депутатов, столь непристойно разыгранная, имела в Европе свое действие; Наказ ее читали везде и на всех языках, довольно было, чтобы поставить ее наряду с Титами и Траянами; но, перечитывая сей лицемерный Наказ, нельзя воздержаться от праведного негодования. Простительно было фернейскому философу превозносить добродетели Тартюфе в юбке и в короне, он не знал, он не мог знать истины, но подлость русских писателей для меня не понятна”(29).
Похоже, императрица осознала высокую степень отторжения своей теории обществом. Ее дальнейшая законодательная деятельность будет исходить не столько из отвлеченных теоретических посылок, сколько из конкретных и очень ощутимых практических потребностей. Государыня займется, по словам В.О. Ключевского, “ штопкой наиболее редких прорех управления”. Конфликт между теориями просвещения и практикой абсолютизма был Екатериной быстро разрешен ценой отказа от просветительских идей, от масштабных реформ в России. Многие историки рассматривают подобное разрешение конфликта как безусловное благо для России. “Модель, которой пользовалась Екатерина, была заимствована на западе, хотя она и отнеслась к ней критически, не создав отдельного сословия из духовенства… Просто перенести модель на русскую почву невозможно, следует отдать должное политическому реализму Екатерины, не пытавшейся сделать это силой. Последствия были бы плачевны: либо дворцовый переворот, либо хаос. Екатерина сделала лишь то, что можно было сделать без социальных конфликтов. Но исправить начатое Петром было уже невозможно”, - писал А.Б. Каменский(30).
Соглашаясь в целом с этим утверждением, надлежит все-таки уточнить следующее:
Екатерина так и не смогла создать политическую теорию или хотя бы выдвинуть некую идею, вокруг которой возможна была консолидация страны.
“Политический реализм” Екатерины может быть выражен и в иных понятиях; выбирая между насущной необходимостью реформирования страны и короной, Екатерина остановилась на последней.
Напрасно А.Б. Каменский утверждает, что Екатерина “сделала лишь то, что можно было сделать без социальных конфликтов”. Социальный конфликт в ее царствование был, да еще в невиданных для Российской империи масштабах. Многие политические и законодательные акции императрицы после 1775 г. – реакция на пугачевщину.
И еще. Потерпев неудачу в своих попытках широкого переустройства общества с помощью мудрых законов, Екатерина объяснила это “ испорченностью нравов” и отсталостью “умоначертаний” русского народа, отсюда ее стремление, вполне в духе просвещения, создать “новую породу” людей, все педагогические опыты, литературные сочинительства, желание осмеять частные пороки, журнал “Всякая всячина” и т.п. На это справеливо обратил внимание еще А. Лютш(31).
Итак, мы готовы признать “Наказ” Екатерины II политической теорией, от реализации которой в полном объеме воздержалась сама императрица, но у нас нет никаких оснований считать “Наказ” ее политической программой.
Список литературы
(1) Монархи Европы. М., 1996. С.421.
(2) См. подробнее: Сб. Российского Исторического Общества. Т. XXIII. С.51,55.
(3) См. подробнее: Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. М., 1996. Т.3 С.162.
(4) Екатерина II. Записки. СПб., 1907. С.59.
(5) Брикнер А.Г. Указ. соч. Т.1. С.46-47.
(6) Фирсов Н.Н. Петр III и Екатерина II. Пг.-М., 1915; Чечулин Н.Д. Екатерина II в борьбе за престол по новым материалам. Л., 1924; Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века. Борьба за наследие Петра. М., 1986. С.210-223 и др.
(7) Мякотин В.А. Лекции по русской истории. СПб., 1882. С.385.
(8) Екатерина II. Записки. СПб., 1907. С.647.
(9) ПСЗ-1. Т.XVI. № 11593.
(10) Каменский А.Б. "Под сенью Екатерины ...". М., С.288.
(11) См. подробнее: Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России XVIII в. СПб., 1896. С.72-81.
(12) См. подробнее: Иконников В. Арсений Мациевич // Русская старина. 1879. Т.IV-VII.
(13) Павленко И. Нравы русского общества в екатерининскую эпоху. Архангельск, 1912. С.24.
(14) Семевский В.И. Сельский священник во втор. пол. XVIII в. // Русская старина. 1879. Т.19. С.529.
(15) ПСЗ-1. Т.XVI. № 13286.
(16) Иконников В. Указ. соч. Т.VI. С.6.
(17) См. подробнее: Император Павел. Очерк развития его личности // Русская старина. 1901. №9. С.525.
(18) Бумаги князя М.М. Щербатова // Русская старина. 1870. Т.1. С.29-30.
(19) Омельченко О.А. "Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения...". С.7.
(20) Градовский А. Высшая администрация в России XVIII в. СПб., 1866. С.201.
(21) Федосов И.А. Просвещенный абсолютизм. С.40.
(22) См. подробнее: Развитие русского права во втор. пол. XVII-XVIII вв. М., 1992. С.10.
(23) Омельченко О.А. Указ. соч. С.18.
(24) Щербатов М.М. Замечания на Большой наказ Екатерины // Щербатов М.М. Неизданные сочинения. М., 1935. С.21.
(25) Там же. С.21-22.
(26) Щербатов М.М. Письмо к вельможам, правителям государства // Русская старина. 1872. Т.5. С.2,3.
(27) Каменский А.Б. Указ. соч. С.209.
(28) Там же. С.9.
(29) Пушкин А.С. Заметки по русской истории XVIII в. // А.С. Пушкин. Полн. собр. соч. Т.11. М., 1996. С.17.
(30) Каменский А.Б. Указ. соч. С.318-319.
(31) Лютш А. Русский абсолютизм XVIII в. М., 1910. С.43.
"Исторический ежегодник", год, страница 5-12.