Именно в авестийских арьях, как кажется, и нужно видеть, при всех оговорках, ближайших предков таджикского народа. Деятельный анализ обнаружил бы, конечно, и массу других нитей, кроме территориального совпадения, связывающих два этих этноса. Отметим только одно обстоятельство, относящееся к области этнического самосознания: исторический эпос, запечатленный в великой поэме Фирдоуси, существовал в древнейших своих формах уже у авестийских арьев, в среде которых он и зародился.
На протяжении всего своего существования народы Арианы вступали в тесные контакты с другими народами. Эти контакты усиливались, когда народы Арианы вовлекались в мировые политические системы - сначала в Ахеменидскую державу, затем в державу Александра Македонского, государство Селевкидов и Греко-Бактрийское царство. На территории Арианы появлялись и западные иранцы - персы и мидяне, и восточные - скифские народы, а также индийцы и греки. В свою очередь, представители народов Арианы в качестве воинов персидской, македонской и эллинистических армий, военных колонистов и т. д. побывали и даже селились в Передней и Малой Азии, Египте, Греции, Индии.
Особенно тесными были связи народов Арианы с восточными греками, закончившиеся своего рода симбиозом их этносов, по крайней мере частичным. Как ни странно на первый взгляд, влияние эллинской культуры на местную и взаимопроникновение этих культур здесь оказалось более глубоким и прочным, чем в Западном Иране, ближе расположенном к Греции. Возможно, это объясняется тем, что Ариана не только вошла в состав эллинистического мира, но и на ее территории, в Бактрии, находился центр одного из могущественнейших эллинистических государств - Греко-Бактрийского царства.
Первые греческие поселения - правда, незначительные - появились в Бактрии и Согде еще в Ахеменидскую эпоху (VI - IV вв. до н. э.): древние персидские цари имели обыкновение переселять своих подданных, в чем-то провинившихся или, наоборот, искавших у них защиту, из одного конца своей державы в другой. Массовый наплыв греческого и вообще европейского населения в Ариану начался с походов Александра (в Ариане - с 330 по 327 гг. до н. э.). Пришедшие с ним воины оставались в местных центрах в качестве гарнизонов, заселяли основываемые города и военные поселения. Новые города, обретавшие статус классического греческого полиса, продолжали основываться и при Селевкидах (конец IV-III вв. до н.э.), и в Греко-Бактрийском царстве (III - II вв. до н.э.). Некоторое представление о количестве новоприбывшего населения могут дать следующие цифры. Александр, направляясь в Индию; оставил в одной только Бактрии 13 тыс. воинов, а восставшие после смерти Александра греческие колонисты "верхних сатрапий", т.е. в основном Арианы, смогли выставить 23 тыс. воинов. Греки продолжали прибывать сюда из метрополии и позднее, причем это были не только воины-наемники.
Естественно, что все это не могло не отразиться и на состоянии материальной культуры. Новые города основывались в соответствии с принципами греческого градостроительства, многие старые перестраивались, новые черты приобретала фортификация, изменилась и развивалась ремесленная техника, явно греческие черты приобретало даже такое массовое производство, как гончарное, развивалась техника ирригации и т. д. Синтез греческого и местного искусства привел к формированию нового стиля - греко-бактрийского. Широкое распространение получил греческий язык: - бактриец сопровождает свой дар местному божеству Амударьи посвящением на греческом языке, а само божество изображено им в соответствии с греческими представлениями; индийский царь Ашока (III в. до н.э.), обращаясь с указом к населению Арахосии, пишет его на греческом языке. Греческий язык сохранялся в быту даже местного, не греческого населения и после падения Греко-Бактрийского царства: так, один местный житель древнего селения в долине Явана (I в. до н. э.) надписывает принадлежащий ему сосуд по-гречески.
Как протекал процесс эллинизации на территории Арианы, какова была позиция местного населения по отношению к эллинской культуре? Об успехе процесса в целом свидетельствуют сами его масштабы, но по вопросу о том, встречала ли эллинизация также и негативное отношение в местной среде, существуют разные мнения. Представляется, что отрицать возможность такого отношения все же нельзя. В этой связи хотелось бы обратить внимание на следующее. С одной стороны, в античных источниках сообщается, что "благодаря Александру Бактра и Кавказ (т.е. область Гиндукуша. - И. П.) поклоняются эллинским богам", а дети персов и других восточных народов хорошо знают греческий театр, "распевая трагедии Эврипида и Софокла", и что то ли сам Александр, то ли его бактрийский сатрап (грек) запретил принятые у бактрийцев обычаи, связанные с переходом стариков в мир иной. С другой стороны, зороастрийская традиция, в том числе и местная, сакастанская, сохранила следы чрезвычайно враждебного отношения к Александру как к разрушителю древних религиозных святынь и заветов. Тут перед нами, видимо, отзвуки какого-то активного антагонизма между эллинизмом и приверженцами местной традиционной культуры, антагонизма, вспыхивавшего и в других местах эллинистического мира и хорошо засвидетельствованного источниками, прежде всего для Палестины времен Маккавеев. Очень любопытны совпадения деталей в событиях, происходивших в удаленных друг от друга местах в одно и то же время (II в. до н. э.): в древнем бактрийском городе, развалины которого исследовали французские археологи, местные жители, бактрийцы, старательно разбивают греческую статую Зевса, воздвигнутую в негреческом храме, пустеют гимнасий и театр, на площади бактрийцы демонстративно совершают те самые обряды, которые когда-то запрещал Александр; в то же самое время в Палестине ликвидируют культ Зевса в Иерусалимском храме, а отношение к занятиям в палестре и театру определяет вообще культурную ориентацию человека.
Отношение к эллинской культуре, как показывают переднеазиатские примеры, было тесно связано с социальным положением: верхи местного общества охотно и легко приобщались к эллинскому образу жизни, низы упорно сохраняли верность древним традициям. Есть основания предполагать, что такая же ситуация сложилась и в странах Арианы.
Каково было отношение к эллинской культуре скифских завоевателей, вторгшихся на территорию Арианы в последних веках до н.э.? Предположение о том, что скифы как этнические иранцы испытывали солидарность по отношению к коренному, бактрийскому населению в противовес грекам, в принципе кажется маловероятным. Скорее, наоборот, кочевая знать довольно быстро слилась с эллинским и эллинизированным населением, т.е. с элитой местного общества. Об этом свидетельствует и то, что скифские вожди в Бактрии с самого начала активно воспринимали и использовали достижения античной культуры, и то, что позднее даже в погребальной обрядности наблюдается слияние степных традиций с греческими. В этом плане можно рассматривать и факт использования кушанскими царями греческого алфавита для составления текстов на своем языке.
О значительности эллинского этнического компонента свидетельствуют устойчивые, древние и широко распространенные в Средней Азии, особенно в восточной, горной ее части, предания о греках как далеких предках той или иной группы населения.
Итак, авестийский народ, племена Арианы - первая, самая близкая к нам по времени, ступень в предыстории таджикского народа. Древнеиранский авестийский язык, при всей его архаичности, представляет собой все же отдельный иранский язык. Спустившись в глубь времен еще на одну ступень, мы сталкиваемся с протоиранским языком, послужившим общим предком для всех более поздних иранских языков, а также с другими индоиранскими языками, столь же или еще более древними. Носителей всех этих языков условимся называть древнейшими арьями, так как все древние индоиранские народы действительно именовали себя арьями.
Прямых исторических свидетельств о древнейших арьях, исходящих от их современников, до нас не дошло. Но методом лингвистической реконструкции, позволяющей в какой-то мере восстановить протоиранский и протоиндоиранский языки, в частности их лексику, а также путем тщательного изучения общего культурного фонда разных индоиранских народов в области как духовной, так и материальной культуры удается немало узнать об этих арьях. Здесь невозможно дать общую картину жизни древнейших арьев, но основные факты таковы: они обитали значительно севернее, чем их потомки в Иране и Индии, и контактировали с предками армян, греков, славян, балтов и угро-финнов; знали медь и бронзу; занимались скотоводством (особенно коневодством) и земледелием, причем первое всегда преобладало; вели достаточно подвижный образ жизни, в некоторых случаях, возможно, даже кочевой; имели довольно сложные космологические и космогонические представления, а также несколько вариантов этногенетических легенд и мифо-географических схем.
Древнейшие арьи обитали в обширной полосе евразийских степей от Причерноморья до Казахстана и, может быть, еще восточнее, т. е. в местах, где и много позднее, уже в исторические времена, жили ираноязычные скифо-сарматские народы. Отсюда они и расселялись последовательными волнами на юг; удачным кажется предположение, что уже древнейшие арьи двигались, по крайней мере, двумя волнами, из которых поздняя частично перекрыла более раннюю. Считается, что распад общеарийского единства относится примерно к рубежу III и II тыс. до н.э., общеиранского - примерно к середине II тыс. до н.э., а восточноиранского - к рубежу II и I тыс. до н. э.
Общей иллюстрацией к процессу расселения древнейших арьев на юг может служить предание о Йиме (Яме), который почитался в качестве прародителя всеми древними индоиранскими народами. В нем повествуется, как этот славный герой трижды, через определенные промежутки времени, расширял землю в южном направлении, в полуденную сторону, когда она переполнялась "мелким и крупным скотом, людьми, собаками, птицами и красными огнями пылающими".