Но очень скоро перо отброшено и вновь извлечён из шкафа армейский сюртук. Египетский хедив отказал турецкому султану в подчинении, и Фадеев узрел здесь возможность вовлечь Египет в систему русской политики. В 1875 г. он становится военным консультантом мятежного каирского правительства. Именно в Каире с ним встречается философ и поэт Владимир Соловьев, нарисовавший затем выразительный портрет своего случайного собеседника в поэме "Три свидания":
Всех тешил генерал — десятый номер —
Кавказскую он помнил старину…
Его назвать не грех — давно он помер,
И лихом я его не помяну.
То Ростислав Фадеев был известный,
В отставке воин и владел пером.
Назвать кокотку иль собор поместный —
Ресурсов тьма была сокрыта в нем.
Мы дважды в день сходились за табльдотом;
Он весело и много говорил,
Не лез в карман за скользким анекдотом
И философствовал по мере сил.
Но египетское приключение длится недолго. Обострилось положение на Балканах, вспыхнуло и жестоко подавлено восстание в Болгарии, а в 1876 г. Сербия объявляет войну Турции. Фадеева ждут в Белграде, но Александр II лично запретил ему туда ехать. Тогда с апреля 1876 г. отставной генерал занялся сбором средств для создания болгарского ополчения, в августе у него на руках уже 150 000 рублей, на которые закуплено оружие, успешно примененное в дальнейшем ополченцами генерала Н.Г. Столетова. В марте 1877 г. Ростислав Андреевич все-таки не выдержал и сорвался в Сербию на свой страх и риск, сербы были готовы доверить ему свою армию, но он так и не получил официальных полномочий от России. В октябре того же года Фадеев уже в Черногории, у него возник план объединения военных усилий Сербии и Черногории против Турции под русским (точнее, под его личным) руководством. В Петербурге, естественно на это "добро" не дали, и Фадеев вернулся на родину. В феврале 1878 г. он пишет записку, где доказывает, что у европейских противников России нет сил для серьезной войны против нее, поэтому она должна занять на предстоящей международной конференции жесткую и неуступчивую позицию, а в случае военного столкновения — привлечь на свою сторону войска славянских стран. В июне он снова в Белграде, готовится к войне по прежнему "сербско-черногорскому" плану. Но мы знаем, каким позором для России кончился Берлинский конгресс… Следует отметить, что позднее Фадеев разочаровался в панславизме, решив, что "братушкам" рано жить "самостоятельной жизнью".
В 1880 г., после многочисленных прошений, Ростиславу Андреевичу разрешают вернуться на военную службу, сначала при Главном штабе, потом при начальнике Верховной распорядительной комиссии. Его писательская плодовитость не снижается, в 1881 г. в Лейпциге анонимно выходят (с личного разрешения Александра II) "Письма о современной России", потом переизданные и на родине. Убийство "царя-освободителя", восшествие на престол "царя-миротворца", отставка Милютина снова не надолго выдвигают Фадеева на авансцену политической жизни. Именно он стоит у истоков аристократической антиреволюционной тайной организации "Священная дружина", пишет невероятное количество записок по всем важнейшим вопросам государственной и общественной жизни, официально наблюдает за изданием газеты "Правительственный вестник", заседает в Совете Главного управления по делам печати. Но здоровье уже не то, мучает подагра, расстроено пищеварение… С лета 1883 г. Фадеев уже не может заниматься делами. В военном министерстве стала готовиться его новая отставка, но не успели: "За смертью генерал-майора Фадеева не подлежит исполнению" — такой формулировкой завершается дело об его увольнении от службы. Ростислав Андреевич скончался 29 декабря 1883 г. в Одессе.
***
Социально-политические взгляды нашего героя наиболее обстоятельно изложены в двух его книгах: "Русское общество в настоящем и будущем" и "Письма о современном состоянии России". Первая из них гораздо более оригинальна, почему и вызвала при своем появлении эффект скандала. В сущности, основные ее идеи чрезвычайно просты, как это всегда случается с истинно новыми мыслями. Современная Россия — есть лишь государство, как самодеятельное общество она не существует, русское общество лишено внутренней организации, оно пока — "бесформенный студень". Если для предшествующей, "воспитательной" эпохи, начатой преобразованиями Петра I такое положение было нормальным, то после Великих реформ Александра II — это явный анахронизм. Следовательно, необходимо создать некую общественную силу, способную сделаться организующим центром земского движения, "заквасить" его. Такой силой может быть только дворянство. Но в нем самом, как и во всем русском обществе, нет для этого "дрожжей" и поэтому — внимание, парадокс! — государство должно взять на себя инициативу формирования "русского культурного слоя", сделав из дворянства снова привилегированное, но в то же время служилое сословие, открытое для вступление в него как состоятельному купечеству (пункт, раздражавший Достоевского), так и наиболее выдающимся интеллектуалам, — "наследственный и сомкнутый образованный слой, доступный с низу притоку созревающих сил". Именно обновленное дворянство должно получить в свои руки управление на местах, взамен нелюбимой Фадеевым бюрократии, исключительно из него же должно состоять и офицерство.
Реакция на эту книгу была бурная и в основном негативная, из всех писавших о ней, автора поддержал только такой сомнительный союзник как князь В.П. Мещерский. Россия в очередной раз доказала, что она самая демократическая страна в мире и не потерпит никакой, даже самой умеренной аристократической прививки. Славянофилы, западники, народники, либеральные бюрократы вроде П.А. Валуева и живое олицетворение консерватизма К.П. Победоносцев — выступили против "еретика" единым фронтом. Особенно убийственной была критика Ю.Ф. Самарина, окрестившего фадеевскую программу "революционным консерватизмом". Во многом подобная страстность в обличении генерала-публициста была связана еще и с тем, что в нем видели рупор "аристократической партии" во главе с графом П.А. Шуваловым, влиятельным шефом жандармов, стремившемся к преобладанию при дворе. Как достаточно убедительно показал И.А. Христофоров, эти подозрения имели под собой определенную почву (7). Но значение поставленных Фадеевым вопросов, конечно, не исчерпывается сиюминутной политической конъюнктурой, он сумел в своей книге выявить действительно самые болевые точки пореформенной России, и предложил ясное и четкое направление их лечения. Насколько его положительная программа была реалистична? Христофоров ей в этом качестве отказывает, но нам кажется более близким к истине мнение Нольде: "Оценивая <…> эти мысли Фадеева, мы не должны забывать, что, когда они были высказаны, процесс гибели русского дворянства <…> еще только начинался. Дело шло не о воскресении мертвых, а о сохранении и использовании еще живых сил. С этой точки зрения формула Фадеева реальна, и исторически, и политически. Наступала действительно та последняя минута, когда можно было учесть своеобразный исторический уклад русского дворянства для строительных и политических целей. Фадеев понимал это положение лучше и глубже, чем все его современники и чем следующее русское поколение" (8). В дальнейшим власть попытается, правда очень робко, использовать кое-что из фадеевских рецептов (земская "контрреформа" Александра III), но будет уже поздно…
Фадеев как-то выпал из истории отечественной социально-политической мысли, между тем он в ней — немаловажное звено, в частности, его идея возрождения дворянства как "культурного слоя", в главных ее чертах, была взята на вооружение К.Н. Леонтьевым, который почему-то сослался на Ростислава Андреевича всего один раз, и то в черновых материалах (9); отдельные формулировки "Русского общества…" предваряют центральные тезисы Л.А. Тихомирова, думается, автор этой книги вполне заслужил почетный титул отца русского корпоративизма. Нам представляется, что и в начале XXI века Фадеева рано сдавать в архив. Разве наше общество и сегодня не "бесформенный студень", разве у нас до сих пор все преобразования (хорошие ли, плохие ли) не исходят только от государства, разве у нас наконец-то сложился нормальный "культурный слой", нормальная элита? Так что "Русское общество…" воспринимается ныне вполне злободневно…
"Письма о современном состоянии России" менее интересны, хотя это также очень яркая публицистика. В них Фадеев, разочарованный в реальности создания "культурного слоя", встает на обычную либерально-славянофильскую точку зрения, выступая за дальнейшее совершенствование всесословного земства и передачу ему властных полномочий на местах. Как увенчание развитой системы местного самоуправления ему виделся Земский Собор, совещательное народное представительство при монархе.
***
По большому счету, судьба нашего героя сложилась печально — он не был в полной мере востребован своим Отечеством. Фадеев неудачно родился: и слишком поздно, и слишком рано. По своему воистину революционному душевному складу он вылитый человек XVIII века, при Петре I или Екатерине II из таких выходили меншиковы, орловы, потемкины… Или же — начала XX, не забудем, что среди большевиков имелись и дворяне… В эпохе же "умеренности и аккуратности", коей являлись правления Николая I, Александра II и Александра III ему не хватало воздуха. Система костенела и выталкивала из себя чересчур живых людей, коих ранее она прекрасно умела использовать. Столкновение Фадеева с Милютиным было не случайно: яркая, эксцентрическая, несколько даже анархическая индивидуальность не могла вписаться в строго выстроенную бюрократическую структуру, недаром же главная претензия генерала-писателя к милютинской реформе состояла в том, что она "вытравляет в армии личность и заменяет ее мертвым механизмом". Говоря словами Герцена, Ростислав Андреевич очутился в положении "умной ненужностью", и не он один, достаточно вспомнить хотя бы того же Константина Леонтьева… Фадеева часто обвиняли в непомерном честолюбии, карьеризме, желании услужить сильным мира сего. Похоже, все эти качества в нем действительно присутствовали (особенно честолюбие), но, если бы они превалировали, вряд ли столь неблагополучными оказались итоги его жизни. После него не осталось ни семьи (он никогда не был женат), ни состояния (от своей части отцовского наследства он отказался в пользу сестер, а генеральский его оклад составлял лишь 1017 рублей и 1000 рублей квартирных в год), ни даже дома (в России он большей частью жил в номере петербургской гостиницы "Париж")… — видимо все-таки Ростислав Андреевич Фадеев в первую очередь думал не о собственном благополучии… Зато остались его проникнутые острой мыслью и горячей любовью к Отечеству труды, которые нам предстоит заново прочитать.
Список литературы
1. Кузнецов О.В. Р.А. Фадеев: генерал и публицист. — Волгоград, 1998. Материалами этой содержательной монографии, написанной на основе кандидатской диссертации, с привлечением множества архивных источников, мы активно пользовались во время работы над данной статьей.
2. Витте С.Ю. Избранные воспоминания. — М., 1991. — С. 17.
3. Барон Б.Э. Нольде. Юрий Самарин и его время. — Париж, 1926. — С. 226.
4. Христофоров И.А. "Аристократическая" оппозиция Великим реформам. Конец 1850 — середина 1870-х гг. — М., 2002. — С. 294 — 295.
5. Зайончковский П.А. Военные реформы 1860-1870 гг. в России. — М., 1952. — С. 127-130.
6. См.: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. — Т. 21. — Л., 1980. — С. 264 — 271.
7. Христофоров И.А. Указ. соч. — С. 298 — 304.
8. Барон Б.Э. Нольде. Указ. соч. — С. 229.
9. См.: Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. — М., 1996. — С. 736.