Кочегаров К. А.
К вопросу о судьбе мазепинцев, перешедших на сторону России в канун Полтавской победы (на примере канцеляриста Якова Гречаного)
Полтавская битва окончательно поставила крест на политических планах бывшего запорожского гетмана И.С. Мазепы. Понимая это, многие из еще остававшихся с ним соратников из числа малороссийской старшины бежали в день сражения в расположение украинских казачьих войск И.И. Скоропадского. Среди них был и писарь гетманской канцелярии Яков Гречаный. Несмотря на то, что все приводили различные доводы того, что оказались в лагере И.С. Мазепы не по своей воле, 8 августа 1709 г. бывшим мазепинцам объявили о замене смертной казни ссылкой в Сибирь и Архангельск. Предписанное царским указом отправление пленников в Москву задержалось из-за начавшегося на Украине «морового поветрия» до апреля 1711 г.
Дальнейшие судьбы перешедших на русскую сторону в день Полтавы представителей казацкой старшины и до сего момента остается малоизвестными. Еще со времен Н.И. Костомарова редко кто из исследователей сомневался, что все они сочувствовали делу гетмана И.С. Мазепы. Однако в отношении Я. Гречаного это мнение, по всей видимости, ошибочно.
В марте 1708 г. когда Кочубей и Искра поехали с доносом на Мазепу в главную квартиру царя Петра I, гетман распорядился арестовать Я. Гречаного и его свояка Ивана Черныша (женатому на сестре Якова, Елене), известного участника антимазепинских интриг. Оба были допрошены о том, «ведают ли они про генералного судью Кочюбея, для чего он поехал к великому государю». Вскоре Гречаного освободили из-под стражи и отправили на жительство в его имение Рымаровку, под своеобразный домашний арест. Стоит отметить, что после смерти Стефана Гречаного, Мазепа отобрал у его сына Федора, брата Якова, пожалованное ранее с. Оксютинцы. Поэтому возможно, что Гречаного и Черныша, претендовавшего на стародубское полковничество, но не получившего его от Мазепы, связывали в деле Кочубея и Искры не только родственные отношения.
Находясь в Рымаровке Гречаный и узнал об измене Мазепы, а заодно «уведомился» и о том, что его свояк Иван Черныш находится в Киеве. Туда выехал и Гречаный, однако в Лохвице он был арестован шведами по распоряжению генерального есаула Михаила Гамалеи. На допросе 4 октября 1709 г. Яков Гречаный уверял, что этот факт могут подтвердить не только лохвицкий протопоп Федор, но «и попы, и все лохвицкие мещане». В дальнейшем Гречаный был доставлен в ставку Мазепы, пробыв под караулом до самой Полтавской битвы.
В ходе сыска по делу Якова Гречаного был допрошен лохвицкий протопоп Федор Лисовский и два попа. Они подтвердили, что факт ареста Гречаного. Кроме этого протопоп Федор сообщил, что его теща приглашенная в дом М. Гамалея на обед была свидетельницей перепалки между генеральным есаулом и находившимся там же Гречаным. По ее словам «говорил Гамалей, Мазепа де сетует, что не повесил или не четвертовал Черныша, и Яков Гречаной против того отозвался Гамалею: разве оного Черныша повесить зато, что он при государе верно служит, и Гамалей сказал, что не толко Чернышу, и все, которые будут при государе держатца, караны будут, и стал он Гамалей пить про здоровье короля швецкого <…>, а Гречаный молвил, не замай, король швецкий пропадет и загинет, а он будет пить за своего государя, за которым господствуют, и маетности, и всякое доволство имеют».
В ноябре 1709 г. М. Гамалея, допрошенный гетманом И.И. Скоропадским по распоряжению российских властей, подтвердил все обстоятельства ареста Гречаного (РГАДА. Ф. 229. Оп. 1. Кн. 120. Л. 49 об. – 54).
На полях, напротив выписки из розыскного дела Я. Гречаного стоит помета «оставлен в Киеве». Однако этому и другим документам противоречит письмо Г.И. Головкина И.И. Скоропадскому (от января 1711 г.), в котором констатировалось, что Гречаный ныне в Сибири. То, что Головкин заблуждался касательно места нахождения Гречаного, свидетельствует и ответ Скоропадского, направленный Головкину в ответ на его требование прислать жену Гречаного в Москву вместе с членами семей и близкими родственниками других мазепинцев для отправки по месту ссылки осужденных. Украинский гетман писал: «Гречаного зась жены на Сибирь посилати не к кому, понеже и сам Гречаный ныне не в Сибири, але в Киеве» у Д.М. Голицына, о котором тот «розисковал, а узнавши его невинность уволнил».
Принимая во внимание всю совокупность имеющихся фактов, можно заключить, что уверенность Головкина о нахождении Гречаного в Сибири была ошибочной и связана была, вероятно, с неверным информированием канцлера его подчиненными или каким-то другим сбоев в работе российской бюрократической системы.
Подводя итог, можно отметить, что известные показания разных лиц в деле Я. Гречаного не противоречат друг другу, что в свое время, видимо и стало результатом оправдательного приговора. Однако даже если допустить, что бывшему канцеляристу Мазепы удалось обмануть российские власти, все равно судьба Гречаного свидетельствует о том, что политика русского правительства даже после Полтавы в отношении украинского казачества не являлась столь всеобъемлюще репрессивной, как это иногда представляется в некоторых работах современных украинских исследователей. Те представители старшины, которые хотели доказать свою невиновность, могли надеяться на расследование своего дела, что уже само по себе было немаловажно в то время.
Кроме того, материалы дела Я. Гречаного обогащают наши знания об оппозиционных настроениях в отношении Мазепы со стороны украинской старшины, которая в своих интригах против гетмана активно искала поддержки царя. Это стало и одной из причин того, что часть нарождающегося малороссийского дворянства не поддержала переход И.С. Мазепы на сторону шведов, сохранив верность Петру I.